Взлетающая, пульсирующая мелодия уносила Ортиза и Кестрель, словно птиц порыв ветра, — кругом и назад, и вот они снова падают в объятия друг друга и снова отклоняются, словно душа, непостоянная в любви. Бомен взглянул на танцоров и в то же мгновение понял, что перед ним на песке танцует сестра. Лазарим повторял каждое па танцующих, легко двигая своим миниатюрным телом, и, сам того не замечая, издавал в экстазе низкий воркующий звук. Йоханну так поглотил танец, что он забыл о неудобстве, доставляемом короной, и выгнул шею, чтобы видеть каждое движение танцоров. Мадам Сайз застыла, тело ее напряглось, рот открылся в предвкушении следующего такта. Что до Кестрель и Ортиза, то они были одержимы танцем. Ортиз больше не думал ни о последовательности движений, ни о том, вести ли партнершу или позволить руководить ей самой. В танце они были равны. Они парили над землей, все движения были подсказаны музыкой и стремлением тел — прочь, прочь, поворот, назад, вот они почти коснулись друг друга, и снова прочь! Опять назад! Партнеры закружились, взявшись за руки, — ах, так легко, едва соприкасаясь, затем снова разошлись, прыжок, приземление на одну ногу, поворот! Вновь сошлись! И заключили друг друга в объятия!
Кестрель танцевала, словно последний раз в жизни, — ничто в мире не существовало для нее, кроме этого мужчины, этой музыки и этой маленькой кружащейся сцены. Ортиз был ее врагом, человеком, которого она должна уничтожить, — и он же был ее партнером, ее возлюбленным, ею самой. Пока длился танец, они были единым телом.
Кесс чувствовала сильные руки, удерживающие ее за талию, когда отклонялась назад, и была уверена, что эти руки не позволят ей упасть. Склоняясь к Ортизу, она ощущала биение его сердца, его грудь прижималась к ее груди. Кестрель широко раскинула руки, и Ортиз поднял партнершу, а когда она приземлилась на землю, почти не ощущая собственного веса, снова раздался барабанный бой, словно испуганная стая птиц с треском выпорхнула из зарослей, — тра-та-та-та-та-та-та! — и в едином биении сердца танцоры полетели. Один разум, одна песнь, два тела в движении — строгая осанка и полное самозабвение, сердца партнеров плавились в тантарацце, которая представляла собой одно долгое, бесконечное объятие. Кестрель чувствовала, что в танце нет ни правил, ни запретов, ее тело может делать что угодно, и что бы она ни сделала, все будет прекрасно, необходимо и правильно. Она танцевала, будто падала с немыслимой высоты, — для того чтобы падать, не требовалось прилагать никаких усилий, только не сопротивляться. Улыбающаяся, сияющая, прекрасная, она летела к финалу.
Свирели и скрипки замедлили темп, давая понять охваченным восторгом танцорам, что финал близок. Не сознавая этого, партнеры приблизились к кульминации танца — разошлись, подняли руки, касаясь друг друга кончиками пальцев, вновь разошлись, все быстрее и быстрее. Они придвигались ближе и ближе — каждый раз не более чем на дюйм, и все выше и выше поднимали руки. Расходясь, они вращались дальше. И когда в музыке наступила кульминация, партнеры сначала отпрянули, затем вновь сошлись, почти обнялись, ближе, ближе, руки все выше, выше, и на долгой высокой свирельной ноте медленно повернулись — руки подняты над головой, глаза глядят в глаза, тела почти соприкасаются. Они помедлили — зрители боялись дышать, — пока наконец музыка не освободила их и партнеры не упали в объятия друг друга.
Наступила тишина. Доминатор опустил скрипку. Глубокий вздох пронесся над ареной. Затем раздались аплодисменты. Не безумные выкрики после манахи, а аплодисменты, в которых ощущалось глубокое удовлетворение от того, что все завершилось так, как и должно было завершиться. Только Зохон стоял застыв, словно статуя.
— Вот это, — пробормотал плачущий Лазарим, — и есть тантарацца!
Ортиз крепко прижал принцессу к своей груди и почувствовал, как она дрожит, пытаясь восстановить дыхание. С каждым вздохом вуаль трепетала. Он склонил голову к ее плечу и прошептал:
— Позвольте мне танцевать с вами всю жизнь.
Это был не более чем обычный комплимент жениха невесте после тантараццы, но Ортиз верил в то, что говорил. Он посмотрел на партнершу сквозь вуаль. Она не дала традиционного ответа, однако от дыхания легкий шелк на мгновение приподнялся, открывая рот и подбородок. Этого Ортизу вполне хватило. Он изучал это лицо все утро. Невероятно, но его партнершей по танцу оказалась не принцесса, назначенная ему в жены, а неизвестная леди, в которую он влюблен. Переполненный радостью от своего открытия, не задумываясь о последствиях — то, что она оказалась в его объятиях, замаскированная под невесту, придало Ортизу смелости, — полководец потянулся к ней, чтобы поцеловать.
Глаза Зохона сверкнули, он начал поднимать руку, чтобы подать сигнал к нападению. Однако командир не успел завершить это движение — Кестрель отвернулась, выскользнула из объятий Ортиза и выбежала с арены.
Поднялся удивленный гул голосов. Ортиз поклонился Йоханне, затем — Доминатору и вернулся на место. Оттуда он поманил к себе Бомена.
— Это была она! — прошептал Ортиз. — Ты видел, как мы танцевали?
— Видел, — отвечал Бомен.
— Она — истинная принцесса! Только принцесса может так танцевать!
Кестрель в смятении вернулась в боковую комнату.
— Кесс! — вскричала Сирей, подскочив на месте. — Я видела его! Я с ним говорила!
Кестрель не слушала ее. Пальцы сильно тряслись, когда она начала очень быстро стягивать с себя платье невесты. Кестрель сжигал стыд. Как могла она танцевать со своим врагом? Как она позволила себе танцевать с ним?
— Бомен! Твой брат!
— Что?
— Он был здесь. Мы разговаривали. Ах, Кесс, он такой славный! Такой серьезный и добрый. Он решил, что я — одна из моих служанок. Сказал, что я красивая. Он обязательно полюбит меня.
Кестрель отбросила мысли о танце, внезапно вспомнив, что критический момент близок. Она стянула платье и помогла Йодилле надеть его.
— Но, Сирей, ты же собираешься замуж.
— Нет, не собираюсь. Я никогда не выйду замуж за этого… Никогда и ни за что.
— Но что скажет твой отец?
— Мне все равно.
Сирей поджала хорошенькие губки и скорчила упрямую мину. Кестрель закончила одеваться, затем взяла руки принцессы в свои и серьезно сказала:
— Выслушай меня, Сирей. Я — твой друг. Ты должна понимать, что делаешь.
— Ах, дорогая, я все понимаю. Если я выйду замуж, то сама, а не так.
— Скоро здесь будет очень неспокойно.
— Конечно неспокойно. Кое-кто ужасно разгневается.
— Неспокойно и опасно.
— Да, я знаю. — Глаза Сирей беспокойно заблестели. — Что я должна делать?
— Не отходи от своих родителей. Гвардейцы защитят вас.
— И тебя, Кесс. Ты — моя подруга.
— Нет, я должна уйти вместе с братом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
Кестрель танцевала, словно последний раз в жизни, — ничто в мире не существовало для нее, кроме этого мужчины, этой музыки и этой маленькой кружащейся сцены. Ортиз был ее врагом, человеком, которого она должна уничтожить, — и он же был ее партнером, ее возлюбленным, ею самой. Пока длился танец, они были единым телом.
Кесс чувствовала сильные руки, удерживающие ее за талию, когда отклонялась назад, и была уверена, что эти руки не позволят ей упасть. Склоняясь к Ортизу, она ощущала биение его сердца, его грудь прижималась к ее груди. Кестрель широко раскинула руки, и Ортиз поднял партнершу, а когда она приземлилась на землю, почти не ощущая собственного веса, снова раздался барабанный бой, словно испуганная стая птиц с треском выпорхнула из зарослей, — тра-та-та-та-та-та-та! — и в едином биении сердца танцоры полетели. Один разум, одна песнь, два тела в движении — строгая осанка и полное самозабвение, сердца партнеров плавились в тантарацце, которая представляла собой одно долгое, бесконечное объятие. Кестрель чувствовала, что в танце нет ни правил, ни запретов, ее тело может делать что угодно, и что бы она ни сделала, все будет прекрасно, необходимо и правильно. Она танцевала, будто падала с немыслимой высоты, — для того чтобы падать, не требовалось прилагать никаких усилий, только не сопротивляться. Улыбающаяся, сияющая, прекрасная, она летела к финалу.
Свирели и скрипки замедлили темп, давая понять охваченным восторгом танцорам, что финал близок. Не сознавая этого, партнеры приблизились к кульминации танца — разошлись, подняли руки, касаясь друг друга кончиками пальцев, вновь разошлись, все быстрее и быстрее. Они придвигались ближе и ближе — каждый раз не более чем на дюйм, и все выше и выше поднимали руки. Расходясь, они вращались дальше. И когда в музыке наступила кульминация, партнеры сначала отпрянули, затем вновь сошлись, почти обнялись, ближе, ближе, руки все выше, выше, и на долгой высокой свирельной ноте медленно повернулись — руки подняты над головой, глаза глядят в глаза, тела почти соприкасаются. Они помедлили — зрители боялись дышать, — пока наконец музыка не освободила их и партнеры не упали в объятия друг друга.
Наступила тишина. Доминатор опустил скрипку. Глубокий вздох пронесся над ареной. Затем раздались аплодисменты. Не безумные выкрики после манахи, а аплодисменты, в которых ощущалось глубокое удовлетворение от того, что все завершилось так, как и должно было завершиться. Только Зохон стоял застыв, словно статуя.
— Вот это, — пробормотал плачущий Лазарим, — и есть тантарацца!
Ортиз крепко прижал принцессу к своей груди и почувствовал, как она дрожит, пытаясь восстановить дыхание. С каждым вздохом вуаль трепетала. Он склонил голову к ее плечу и прошептал:
— Позвольте мне танцевать с вами всю жизнь.
Это был не более чем обычный комплимент жениха невесте после тантараццы, но Ортиз верил в то, что говорил. Он посмотрел на партнершу сквозь вуаль. Она не дала традиционного ответа, однако от дыхания легкий шелк на мгновение приподнялся, открывая рот и подбородок. Этого Ортизу вполне хватило. Он изучал это лицо все утро. Невероятно, но его партнершей по танцу оказалась не принцесса, назначенная ему в жены, а неизвестная леди, в которую он влюблен. Переполненный радостью от своего открытия, не задумываясь о последствиях — то, что она оказалась в его объятиях, замаскированная под невесту, придало Ортизу смелости, — полководец потянулся к ней, чтобы поцеловать.
Глаза Зохона сверкнули, он начал поднимать руку, чтобы подать сигнал к нападению. Однако командир не успел завершить это движение — Кестрель отвернулась, выскользнула из объятий Ортиза и выбежала с арены.
Поднялся удивленный гул голосов. Ортиз поклонился Йоханне, затем — Доминатору и вернулся на место. Оттуда он поманил к себе Бомена.
— Это была она! — прошептал Ортиз. — Ты видел, как мы танцевали?
— Видел, — отвечал Бомен.
— Она — истинная принцесса! Только принцесса может так танцевать!
Кестрель в смятении вернулась в боковую комнату.
— Кесс! — вскричала Сирей, подскочив на месте. — Я видела его! Я с ним говорила!
Кестрель не слушала ее. Пальцы сильно тряслись, когда она начала очень быстро стягивать с себя платье невесты. Кестрель сжигал стыд. Как могла она танцевать со своим врагом? Как она позволила себе танцевать с ним?
— Бомен! Твой брат!
— Что?
— Он был здесь. Мы разговаривали. Ах, Кесс, он такой славный! Такой серьезный и добрый. Он решил, что я — одна из моих служанок. Сказал, что я красивая. Он обязательно полюбит меня.
Кестрель отбросила мысли о танце, внезапно вспомнив, что критический момент близок. Она стянула платье и помогла Йодилле надеть его.
— Но, Сирей, ты же собираешься замуж.
— Нет, не собираюсь. Я никогда не выйду замуж за этого… Никогда и ни за что.
— Но что скажет твой отец?
— Мне все равно.
Сирей поджала хорошенькие губки и скорчила упрямую мину. Кестрель закончила одеваться, затем взяла руки принцессы в свои и серьезно сказала:
— Выслушай меня, Сирей. Я — твой друг. Ты должна понимать, что делаешь.
— Ах, дорогая, я все понимаю. Если я выйду замуж, то сама, а не так.
— Скоро здесь будет очень неспокойно.
— Конечно неспокойно. Кое-кто ужасно разгневается.
— Неспокойно и опасно.
— Да, я знаю. — Глаза Сирей беспокойно заблестели. — Что я должна делать?
— Не отходи от своих родителей. Гвардейцы защитят вас.
— И тебя, Кесс. Ты — моя подруга.
— Нет, я должна уйти вместе с братом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73