– Ты не сердишься на меня, Дэнни? Это было так чудесно. Тебе понравилось, любовь моя?
– Хочешь, я сообщу тебе одну вещь? – сказал я, постепенно возвращаясь из райских кущ в суровую реальность. – В сущности, ты ничем не отличаешься от Деймона Гилберта. Ты так же любишь властвовать над людьми, как и он.
Она ничего не ответила мне. И только погружаясь в сон, я понял причину этого – ей мешали говорить старательно сдерживаемые рыдания.
Глава 5
Когда мы выехали на шоссе, проложенное вдоль залива, и направились на север, у меня создалось впечатление, что я созерцаю райские поля. На ярко-голубом небе сверкало солнце, жар которого умерялся свежим бризом с океана, а пейзаж заслуживал того, чтобы прилететь сюда с другого полушария планеты.
Мы втроем – я, Бетти и Ларри Чапмен – ехали в роскошном лимузине с откидным верхом. Чапмен встретил нас в аэропорту Таунсвилла, и его поведение оказалось гораздо менее холодным, чем я мог ожидать. Это был мужчина примерно сорока пяти лет отроду с такими массивными плечами, что походил на циркового борца. Его черные волосы, несомненно, вились бы локонами, если бы только не были так коротко подстрижены. За все время, что мы были знакомы, он ни разу не извлек изо рта толстую черную сигару.
Бетти указала рукой на остров, едва видневшийся на горизонте, и что-то сказала.
– Что? – переспросил я, не расслышав ее слова из-за встречного ветра.
– Каждый год здесь устраивается заплыв от берега до того самого острова! Пловцов охраняют сторожевые катера!
Я кивнул и прокричал ей в ухо:
– Жаль, что сторожевой катер не охранял вашу яхту!
Минут через десять автомобиль затормозил перед огромным домом, выстроенным в колониальном стиле. По его фасаду тянулась терраса, с которой, я полагаю, должен был открываться прекрасный вид на океан. Общую картину великолепия дополнял тщательно ухоженный сад.
Чапмен погнал машину в гараж, а мы с Бетти направились к дому.
– Неплохо, верно? – сказала она. – Хозяева этого дома уехали на три месяца в Европу, и Джек Ромней снял дом для Лейлы. Жаль только, что мы не смогли обзавестись прислугой. Есть только две приходящие служанки. Остается заниматься самообслуживанием. Амброуз, например, следит за тем, чтобы бар не пустел. Конечно, если он не занят другим делом...
– Вы имеете в виду литературные занятия?
Бетти состроила уморительную гримасу.
– Не смешите меня, мистер Бойд. Другое занятие Амброуза имеет имя – Соня. Это эстонка, не так давно эмигрировавшая в Америку со всей семьей. Ее родители умерли, а брат работает где-то шахтером. Года два она жила, не имея за душой ни единого доллара. Опустившись на самое дно, она созрела для Амброуза... Он без ума от таких девушек. Не знаю только, где он их находит. Его привлекает самая крайняя степень развращенности.
– Его можно понять. За свои деньги он получает редкие удовольствия.
– Говоря честно, каждый из нас привык действовать так, как ему хочется, не обращая внимания на других, – она немного понизила голос. – А сейчас все по-другому. Все оказались изолированными от мира, словно в наимерзейшей из пьес самого Амброуза. Скорей бы закончилось судебное расследование.
Через залитую солнцем террасу мы прошли в прохладный, обширный холл. За ним открылась громадная гостиная, заставленная неуклюжей тяжеловесной мебелью – очень дорогой и очень неудобной. Бар занимал всю заднюю стену и мог потрясти воображение самого крупного ценителя спиртных напитков. Перед стойкой в ряд стояли высокие табуреты.
Единственным клиентом этого потрясающего питейного заведения была молодая девушка, устроившаяся на самом крайнем табурете. За стойкой какой-то тип священнодействовал с целой дюжиной разнокалиберных бутылок.
– Позвольте познакомить вас, – сказала Бетти, подходя к девушке. – Это Соня. А это – мистер Бойд.
Судя по фигуре, Соне нельзя было дать больше восемнадцати. Но глянув ей в лицо, я добавил еще лет пять. Она была скуласта, большерота, глазаста. Красавицей не назовешь – угловатая фигура, хмурое выражение на лице, тускло-желтые волосы, собранные на манер вороньего гнезда, в котором давно не наводился порядок.
Взгляд, которым она одарила меня, напоминал взгляд бродячей кошки, которая обдумывает с какого конца лучше есть сардинку – с головы или с хвоста.
– Рад с вами познакомиться, Соня, – вежливо сказал я.
– Не теряй времени даром, парень, – с сильным акцентом произнесла она. – Я сплю вон с тем типом, который увивается за стойкой.
– Прекрати, Соня! – оборвала ее Бетти. – Мистер Бойд просто поздоровался с тобой. Больше ему от тебя ничего не надо.
– Поняла... – по губам Сони скользнула саркастическая улыбка. – Ты провела с ним ночь в Сиднее. Мистер Бойд, как видно, оказался молодцом. Еще держится на ногах и даже вид имеет не очень утомленный.
Скулы Бетти покрылись лихорадочным румянцем, и она процедила сквозь зубы:
– Помолчи, шлюха подзаборная!
Продолжить дальше ей не дал человек, смешивавший за стойкой коктейли. Тягучим голосом он произнес:
– Поскольку про меня забыли, я представлюсь сам. Амброуз Норман собственной персоной.
У него было лицо спившегося херувима, давно изгнанного из рая на грешную землю: розовые и круглые, словно яблоки, щеки, тройной подбородок, прикрывавший верхнюю часть груди, сеть склеротических сосудов на щеках и носу, болезненная одутловатость кожи. Одет он был в лиловую рубашку, расстегнувшуюся на брюхе, и шорты какой-то невероятной расцветки.
– Дэнни Бойд, – представился я в свою очередь.
– Выпьете что-нибудь? Могу приготовить напиток на любой вкус. Любого цвета, любого запаха, любой крепости! Отведав моего пойла, вы тут же рухнете на колени!
– Это точно, – мрачно прокомментировала Соня.
Поскольку я продолжал молчать, Амброуз с покорным видом пожал плечами.
– Жизнь убедила меня, что самым большим препятствием для общения людей являются, как ни странно, слова. Мечтаю попасть на необитаемый остров в компании немой женщины. Ну, в крайнем случае, говорящей на суахили. Вот тогда мы бы прекрасно ужились.
– Сам-то ты болтаешь без умолку, – сказала Бетти. – Приготовь мне мартини, Амброуз. То же самое сделай и для мистера Бойда. Иначе он умрет от жажды.
– Сейчас, моя дорогая. Все будет сделано в лучшем виде, – он лукаво глянул на Соню. – А что ты будешь пить, моя простушка?
– Пиво!
– Каково? – Амброуз расплылся в довольной улыбке. – Не великолепна ли она? Спросите, когда она умывалась в последний раз?
– Амброуз! – Бетти с отвращением отвернулась. – Ты ведешь себя непристойно!
– В пятницу, – подумав, сообщила Соня. – Я не люблю мыться. Это вредно для здоровья.
Великий драматург испустил звук, похожий на квохтанье курицы, но смешивать коктейли не перестал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26