Исключительно на деловой основе.
— Врешь!
— Мадам, вы так агрессивны, что я начинаю понимать, почему мой клиент нанял телохранителя, — хмыкнула я. — Опять же повторю: вы обо всем можете справиться у мужа или у Эдди.
Бабл Ромейн от злобы начала раздуваться, вполне оправдывая свое имечко.* Но запас язвительных слов, очевидно, кончился, и в голове мадам забрезжил свет. Во всяком случае, она выпустила пары, выдохнула и сказала:
* Bubble — пузырь (англ.).
— Возможно, я последую вашему совету... И все же объясните... Зачем приходил Эдди?
— Его прислал мистер Ромейн. Он решил, что при выполнении столь ответственного поручения мне может понадобиться помощь.
— Какое ответственное поручение вы выполняете? — опять всколыхнулась дама. — Зачем вообще моему мужу частный сыщик?
Я обрисовала ситуацию. Пока я говорила, Бабл Ромейн не раскрыла рта. Я внимательно следила за выражением ее глаз. Недоверие в них сменилось любопытством, потом наступил черед глубокой задумчивости.
— Н-да... Вы, милочка, вряд ли могли наворотить эту историю с телевидением только для того, чтобы оправдать свою любовную интрижку. У вас просто не хватило бы фантазии, — резюмировала она.
— Ну вот, наконец-то вы поняли, что между мной и вашим мужем не было ничего такого, что можно назвать грехом!
— Как бы то ни было, вы должны были вначале поговорить со мной, а не бить.
— Это рефлекс, — коротко ответила я. — Вы ведь замахнулись...
Внезапно ревнивая жена исчезла, и на ее месте появилась любезная дамочка с приторной улыбкой. Перемена настроения Бабл удивила меня, но я ничего не сказала.
— Ах, мисс Зейдлиц, я сама, конечно, виновата. Я действительно замахнулась сумочкой... Я была вне себя, не понимала, что делаю... Извините меня. Я была уверена, что вы и есть та, которая... Ну скажите, что я уже прощена!
— Нет, — я хотела отбрить ее по всем правилам, но двести баксов мистера Ромейна заставляли меня быть осторожной. — Однако я постараюсь все забыть.
Я выдавала некое подобие улыбки.
— Называйте меня Бабл, и мы с вами поладим, — хихикнула миссис Ромейн.
— А вы зовите меня Мэвис.
Наблюдать за нами со стороны, наверное, было бы уморительно: две притворщицы соревновались, кто выдаст больше фальшивых улыбок и льстивых слов.
— Будем друзьями, — пела Бабл. — Я исправлю свою ошибку. Меня оправдывает то, что я не знала, какая опасность угрожает Рею. А вы, Мэвис, теперь можете рассчитывать на меня. Я бы хотела принять вас в своем доме. Приезжайте после передачи прямо к нам. Поболтаем, выпьем... У нас есть бассейн — можете захватить купальный костюм. Отлично проведем время!
— Не знаю, смогу ли я воспользоваться вашим предложением...
— Мэвис, я буду страшно огорчена, если мне не удастся добиться вашего прощения.
— Ну, чтобы вас не огорчать...
— Вот и замечательно! Значит, сразу, как только закончится передача, вы направляетесь к нам. И захватите Эдди, раз он будет с вами.
— А адрес? — крикнула я вдогонку миссис Ромейн.
— Телохранитель просто обязан знать, где живет его босс, — небрежно бросила она через плечо.
Глава 3
Телестудия ослепила: экраны, прожекторы, телекамеры... Не скажу, чтобы я растерялась, но под ложечкой у меня засосало — как будто я должна пройти некий ответственный экзамен.
В телестудию меня отвез Эдди Говард. Для видимости я немного посопротивлялась, сказав, что Сэм Варни пришлет свою машину, но Эдди был мил и нагл. Он подхватил меня под руку и ответил, что все уже уладил. Еще он спросил, готова ли я к вечеринке у Ромейнов. Мы поговорили немного о Бабл, причем, Эдди посоветовал поинтересоваться у самого мистера Ромейна, в каком дерьме богатые люди отыскивают подобные «жемчужины».
— После передачи едем к Ромейнам, — сказал Эдди как о чем-то решенном.
— Неужели я обязана подчиняться капризам Бабл?
На это Эдди резонно заметил, что раз мы работаем на Ромейнов и за приличное вознаграждение, то какая разница — одним капризом больше, одним меньше...
Сэм Варни, увидев меня на студии, принялся ворчать, что я опоздала, и потащил за руку к гримерше, которая, не сказав ни слова, начала мазать мое лицо какими-то белилами и пудрить нос.
Я поняла, что в ближайшее время вряд ли смогу принадлежать самой себе: теперь я полностью завишу от этих типов-телевизионщиков. Черт побери!.. По спине пробежал холодок, и кожа покрылась пупырышками. Это произошло от волнения, а не от того, что плечи мои были оголены. И грудь частично тоже. Платье с корсажем сидело на мне просто великолепно. Но я боялась, что камера приблизится вплотную, и зрители заметят, какая у Мэвис Зейдлиц «гусиная кожа». Надеть другое платье на телепередачу я не могла — это противоречило бы моему принципу: женщина должна показывать себя ровно настолько, насколько может. Не больше и не меньше.
Я подошла к столу, за которым уже сидели участники передачи. От «дигов» и «юпитеров» стул нагрелся и показался мне жаровней. Было очень душно и пекло, как в Африке.
Сэм Варни похлопал меня по руке и подмигнул:
— Волнуемся?
— Немного. Я до сих пор не представляю, что буду делать в вашей передаче. Это меня тревожит.
— У вас такой вид, — Сэм шутливо заглянул за корсаж моего платья, — что разговаривать вам и не требуется. Будете отвечать на вопросы, и все.
— Кто еще участвует в передаче?
Я глянула на дам, сидящих за столом: ни одного знакомого лица.
— До эфира я не знакомлю своих гостей друг с другом, — улыбнулся ведущий. — Это моя политика. Познакомитесь, когда начнется передача.
Сэм полностью переключился на какого-то типа в наушниках, который стоял рядом с телеоператором. Тот начал что-то говорить, затем вскинул руку и выставил указательный палец.
— Добрый вечер, дамы и господа! — сказал Сэм в пространство, и я поняла, что передача началась.
Сэм смотрел в телекамеру и лопотал, как заведенный. Меня же глаз этого аппарата гипнотизировал, как змея кролика.
— Сегодня в студии очень интересные дамы, — говорил Сэм. — Две девушки впервые попали на передачу, и это упущение с моей стороны — то, что я раньше их не приглашал. Надеюсь, теперь они станут постоянными участницами шоу. Вы познакомитесь с очаровательными леди чуть позже. А начать сегодняшний вечер я хочу с разговора с дамой, которую вы видели и которая, полагаю, вас еще не раз удивит. Дама, имеющая абсолютно обо всем на свете собственное мнение — мисс Абигайль Пинчет!
— Хэлло, Сэм!
Я посмотрела, кто это так затрубил, как слон.
Абигайль Пинчет, очевидно, хотела произвести впечатление и добилась своего: это была немолодая стерлядь в зеленой атласной «чешуе». Интересно, на какой распродаже времен Великой депрессии она нашла этот балахон? Лицо дамы имело землистый оттенок и было неподвижно, как у сфинкса. Тело... Как бы тут выразиться поделикатнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
— Врешь!
— Мадам, вы так агрессивны, что я начинаю понимать, почему мой клиент нанял телохранителя, — хмыкнула я. — Опять же повторю: вы обо всем можете справиться у мужа или у Эдди.
Бабл Ромейн от злобы начала раздуваться, вполне оправдывая свое имечко.* Но запас язвительных слов, очевидно, кончился, и в голове мадам забрезжил свет. Во всяком случае, она выпустила пары, выдохнула и сказала:
* Bubble — пузырь (англ.).
— Возможно, я последую вашему совету... И все же объясните... Зачем приходил Эдди?
— Его прислал мистер Ромейн. Он решил, что при выполнении столь ответственного поручения мне может понадобиться помощь.
— Какое ответственное поручение вы выполняете? — опять всколыхнулась дама. — Зачем вообще моему мужу частный сыщик?
Я обрисовала ситуацию. Пока я говорила, Бабл Ромейн не раскрыла рта. Я внимательно следила за выражением ее глаз. Недоверие в них сменилось любопытством, потом наступил черед глубокой задумчивости.
— Н-да... Вы, милочка, вряд ли могли наворотить эту историю с телевидением только для того, чтобы оправдать свою любовную интрижку. У вас просто не хватило бы фантазии, — резюмировала она.
— Ну вот, наконец-то вы поняли, что между мной и вашим мужем не было ничего такого, что можно назвать грехом!
— Как бы то ни было, вы должны были вначале поговорить со мной, а не бить.
— Это рефлекс, — коротко ответила я. — Вы ведь замахнулись...
Внезапно ревнивая жена исчезла, и на ее месте появилась любезная дамочка с приторной улыбкой. Перемена настроения Бабл удивила меня, но я ничего не сказала.
— Ах, мисс Зейдлиц, я сама, конечно, виновата. Я действительно замахнулась сумочкой... Я была вне себя, не понимала, что делаю... Извините меня. Я была уверена, что вы и есть та, которая... Ну скажите, что я уже прощена!
— Нет, — я хотела отбрить ее по всем правилам, но двести баксов мистера Ромейна заставляли меня быть осторожной. — Однако я постараюсь все забыть.
Я выдавала некое подобие улыбки.
— Называйте меня Бабл, и мы с вами поладим, — хихикнула миссис Ромейн.
— А вы зовите меня Мэвис.
Наблюдать за нами со стороны, наверное, было бы уморительно: две притворщицы соревновались, кто выдаст больше фальшивых улыбок и льстивых слов.
— Будем друзьями, — пела Бабл. — Я исправлю свою ошибку. Меня оправдывает то, что я не знала, какая опасность угрожает Рею. А вы, Мэвис, теперь можете рассчитывать на меня. Я бы хотела принять вас в своем доме. Приезжайте после передачи прямо к нам. Поболтаем, выпьем... У нас есть бассейн — можете захватить купальный костюм. Отлично проведем время!
— Не знаю, смогу ли я воспользоваться вашим предложением...
— Мэвис, я буду страшно огорчена, если мне не удастся добиться вашего прощения.
— Ну, чтобы вас не огорчать...
— Вот и замечательно! Значит, сразу, как только закончится передача, вы направляетесь к нам. И захватите Эдди, раз он будет с вами.
— А адрес? — крикнула я вдогонку миссис Ромейн.
— Телохранитель просто обязан знать, где живет его босс, — небрежно бросила она через плечо.
Глава 3
Телестудия ослепила: экраны, прожекторы, телекамеры... Не скажу, чтобы я растерялась, но под ложечкой у меня засосало — как будто я должна пройти некий ответственный экзамен.
В телестудию меня отвез Эдди Говард. Для видимости я немного посопротивлялась, сказав, что Сэм Варни пришлет свою машину, но Эдди был мил и нагл. Он подхватил меня под руку и ответил, что все уже уладил. Еще он спросил, готова ли я к вечеринке у Ромейнов. Мы поговорили немного о Бабл, причем, Эдди посоветовал поинтересоваться у самого мистера Ромейна, в каком дерьме богатые люди отыскивают подобные «жемчужины».
— После передачи едем к Ромейнам, — сказал Эдди как о чем-то решенном.
— Неужели я обязана подчиняться капризам Бабл?
На это Эдди резонно заметил, что раз мы работаем на Ромейнов и за приличное вознаграждение, то какая разница — одним капризом больше, одним меньше...
Сэм Варни, увидев меня на студии, принялся ворчать, что я опоздала, и потащил за руку к гримерше, которая, не сказав ни слова, начала мазать мое лицо какими-то белилами и пудрить нос.
Я поняла, что в ближайшее время вряд ли смогу принадлежать самой себе: теперь я полностью завишу от этих типов-телевизионщиков. Черт побери!.. По спине пробежал холодок, и кожа покрылась пупырышками. Это произошло от волнения, а не от того, что плечи мои были оголены. И грудь частично тоже. Платье с корсажем сидело на мне просто великолепно. Но я боялась, что камера приблизится вплотную, и зрители заметят, какая у Мэвис Зейдлиц «гусиная кожа». Надеть другое платье на телепередачу я не могла — это противоречило бы моему принципу: женщина должна показывать себя ровно настолько, насколько может. Не больше и не меньше.
Я подошла к столу, за которым уже сидели участники передачи. От «дигов» и «юпитеров» стул нагрелся и показался мне жаровней. Было очень душно и пекло, как в Африке.
Сэм Варни похлопал меня по руке и подмигнул:
— Волнуемся?
— Немного. Я до сих пор не представляю, что буду делать в вашей передаче. Это меня тревожит.
— У вас такой вид, — Сэм шутливо заглянул за корсаж моего платья, — что разговаривать вам и не требуется. Будете отвечать на вопросы, и все.
— Кто еще участвует в передаче?
Я глянула на дам, сидящих за столом: ни одного знакомого лица.
— До эфира я не знакомлю своих гостей друг с другом, — улыбнулся ведущий. — Это моя политика. Познакомитесь, когда начнется передача.
Сэм полностью переключился на какого-то типа в наушниках, который стоял рядом с телеоператором. Тот начал что-то говорить, затем вскинул руку и выставил указательный палец.
— Добрый вечер, дамы и господа! — сказал Сэм в пространство, и я поняла, что передача началась.
Сэм смотрел в телекамеру и лопотал, как заведенный. Меня же глаз этого аппарата гипнотизировал, как змея кролика.
— Сегодня в студии очень интересные дамы, — говорил Сэм. — Две девушки впервые попали на передачу, и это упущение с моей стороны — то, что я раньше их не приглашал. Надеюсь, теперь они станут постоянными участницами шоу. Вы познакомитесь с очаровательными леди чуть позже. А начать сегодняшний вечер я хочу с разговора с дамой, которую вы видели и которая, полагаю, вас еще не раз удивит. Дама, имеющая абсолютно обо всем на свете собственное мнение — мисс Абигайль Пинчет!
— Хэлло, Сэм!
Я посмотрела, кто это так затрубил, как слон.
Абигайль Пинчет, очевидно, хотела произвести впечатление и добилась своего: это была немолодая стерлядь в зеленой атласной «чешуе». Интересно, на какой распродаже времен Великой депрессии она нашла этот балахон? Лицо дамы имело землистый оттенок и было неподвижно, как у сфинкса. Тело... Как бы тут выразиться поделикатнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29