— Он затряс головой, не давая ей возразить. — Дай договорить. И вдруг тебе срочно надо замуж, а я, как болван, воображаю, будто ты перестала артачиться. А ты тем временем уже понесла от другого мужчины.
Касси ушам своим не верила. Она вытаращила глаза, а белое, как пергамент, лицо утратило последние следы красок. У нее зуб на зуб не попадал. Она сжала челюсти, чувствуя, что не способна произнести и слова в свою защиту, а Алек охрипшим от горечи голосом продолжал разрушать ее последние иллюзии.
— Выходит, тебе полицейского инспектора было мало, верно, Касси? Ты вдруг подумала, что, когда ребенок будет мешать тебе писать, выдающийся врач-консультант сможет обеспечить тебя лучше, чем полицейский, у которого уже семья на шее? — Он вдруг наклонился, почти вплотную приблизив побледневшее от негодования лицо к ее лицу. — Вот почему ты позволила мне приблизиться к тебе, когда взломали твой коттедж: чтобы заставить меня думать, будто ребенок мой.
Касси сквозь пелену слез смотрела на его лицо. Капельки пота проступили у нее на лбу и на ладонях, сжавшихся в кулаки, чтобы скрыть от него, как убийственно действовали его обвинения.
— Ты не прав, — прошептала она.
— Нет, Касси, не думаю. — У нее мурашки по спине пошли при виде улыбки, с какой он смотрел на нее. — Вчера меня мучила бессонница, и я вспомнил, что так и не прочел книжку, на которой ты на своем вечере запечатлела свой автограф. Я лег в постель с ней, за неимением лучшего. И, Касси, это было для меня откровением.
Касси, онемев, сдерживала дыхание и старалась подавить приступ тошноты.
— Я думал, это будет обычный детектив, — продолжал Алек, как о произведении какого-то незнакомого писателя. — Но «Смертные грехи» оказались весьма кровавой книжицей, полной всевозможной патологии, с особо жестоким убийством, напоминающим игру в кошки-мышки. Но что меня наповал сразило, так это роман между твоей сержантшей следственного отдела, этой Херриет Гейл, и патологом, неким Руфусом. — У Алека приподнялись брови. — От этих любовных сцен просто в жар кидает. Неудивительно, что твои книги идут нарасхват. И последнее, но самое главное: по описанию предмет любви этой дамы получается вылитый Лайам Райли. — Он глубоко вздохнул и сверкнул ледяными глазами. — Ну, что ты мне на это скажешь?
В усталых глазах Касси неверие смешалось с презрением.
— Я бы многое могла сказать, но не стану унижаться до объяснений, да и ты все равно ничего не поймешь. Одно тебе скажу, Алек Невиль: хоть ты и выдающийся хирург и превосходишь умом таких, как я, простых смертных, но какой же ты отъявленный болван! — Она с трудом встала на ноги и ахнула: комната закружилась вокруг нее. Она рухнула без сознания, и он едва успел ее подхватить.
Глава 11
Касси очнулась в постели. Она с трудом села и, опустив голову на приподнятые колени, переживала происшедшую внизу сцену во всех ее обидных подробностях, до той самой минуты, когда она поддалась обмороку, с которым все время боролась, с тех пор как вернулась домой.
Но ведь я здесь не дома, уныло подумала она. Это его дом и его постель. Она твердо намеревалась покинуть и то и другое, как только соберется с силами. Как будто мало было огорчений, эта кровать, на которой она лежала, пробуждала воспоминания о брачной ночи, а у нее не хватало сил вынести это. Кроме того, если спать на одной кровати с Алеком, придется вместе пользоваться ванной комнатой, а это, если учесть сложившиеся обстоятельства, уже смахивало на излишне интимные отношения. Она осторожно опустила на пол ноги и неуверенной поступью направилась во вторую спальню. С облегчением увидев, что кровать постелена, она скользнула в прохладную, уютную постель и, закрыв глаза, постаралась ни о чем не думать.
Скоро, когда придет в себя, она придумает, как быть дальше. Но сейчас было слишком тяжело даже думать об этом. Все это, она давно знала, пройдет. Алек оскорблял ее и раньше. Его обвинения в неверности были лишены оснований тогда, когда ей было двадцать лет. Да и сейчас, спустя десять лет, ей не в чем было оправдываться. Но Алек, как никто, мог обидеть ее.
Касси задремала, но ее разбудил голос Алека. Он звал ее по имени и сильно сжимал ей руку.
— Касси, ты что тут делаешь?
Она приоткрыла глаза и увидела его злое, осуждающее лицо.
— Пытаюсь поспать, — мрачно произнесла она. — Будь добр, уйди и не беспокой меня.
— Не нужно было для этого так далеко ходить. Я сам собирался здесь спать, — огрызнулся он.
— Теперь можешь не утруждать себя. — Касси устало отвернулась.
— Тебе надо поесть.
— Мне ничего не надо. Спасибо, — вежливо добавила она. Она почувствовала, как кровать прогибается под тяжестью Алека. Он сел, не отпуская ее руку.
— Касси, я говорю с тобой как врач, а не… не как твой муж.
Она повернула голову и, презрительно улыбаясь, посмотрела на его посеревшее лицо.
— Боже, ты просто подавился, когда произнес это. Не беспокойся, я тебе не навязываю это звание. Мы позаботимся об этом при первой же возможности. Глаза Алека заблестели холодно и заносчиво.
— И не думай. Ты не сможешь добиться развода — я для этого не давал повода. А я не намерен требовать развода у тебя.
Она нахмурилась.
— Неужели? Удивительно. После всего, что ты наговорил там, внизу, я думала, это будет первым, за что ты возьмешься.
— Честно говоря, есть некоторое преимущество в том, чтобы иметь такую супругу, как ты, — сказал он и потер пальцами ее руку — Ты хороша собой, талантливо пишешь, интересная собеседница, даже хорошо готовишь. А уж в постели твой талант превосходит все остальные. Что может побудить меня развестись с тобой?
Касси злобно уставилась на него огромными, кажущимися черными пятнами на бледном лице глазами.
— Ты только что привел немало доводов. — Ее глаза сощурились. — Или ты уважаешь общественное мнение? Было бы так некрасиво с твоей стороны выставить меня из дома прямо сейчас, после случившегося, и тому подобное. Могла бы пострадать твоя репутация. Кто-нибудь мог бы даже разделить твои сомнения в отцовстве моего ребенка. Это способно подорвать твое самолюбие.
— Это ты подрываешь мое самолюбие, — зарычал он и поднялся. — Теперь слушай меня. Если ты не станешь есть, окажешься снова в больнице. Так что я разогрею суп и буду стоять над тобой, пока ты его не проглотишь. — Алек остановился в дверях и посмотрел на ее сердитое лицо. — Да, и еще. Звонил Бен. Он, естественно, очень беспокоится. Мать ему велела докладывать о твоем состоянии. Я сказал, что он может зайти вечером.
К концу недели Касси физически стало гораздо лучше, но душевно она только еще больше расстроилась, если это было возможно. Она несколько раз принимала решение попытаться объяснить Алеку, что он неправильно представляет себе случившееся, но слова даже ей самой казались настолько неубедительными, что она отступала перед такой задачей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41