Затем прыгнул в свой сильно подержанный, справивший недавно 15-летие «Мерседес» и покатил в сторону Пушкинской площади. И понятно, что на перекрестке машину, как всегда, облепили попрошайки, продавцы поддельных часов и дети с букетиками цветов.
– Дяденька, купи, позалуста, букетик! – настойчиво и шепеляво канючил один. – Ну, позалуста! Кусать нетего, мамки не-е-ет…
Знаменцев не выдержал и приоткрыл окно.
– Сколько хочешь за цветы?
Мальчуган моментально проглотил слезы и бойким голосом отчеканил:
– Пятьсот рублей!
– Ты что, малец, обалдел?! – искренне удивился нахальству маленького торгаша полковник. – То тебе «кусать нетего», а то такие деньги требуешь. Вот сто рублей, больше не дам! Решай, а то светофор уже зеленый.
Пацан схватил протянутую сотню и сунул букет в окно. Три аккуратненькие кустовые розочки, связанные ленточкой. Знаменцев рассмеялся, проводил ушлого мальца веселым взглядом и поднес розы к лицу. От них шел слабый, едва заметный и все-таки щемящий запах лучших времен.
Гости
Роберт Шандорович встретил мэра и его супругу в аэропорту.
– Ну, что? – первым делом спросил мэр. – Хлеб есть?
– Хлеб есть, – усмехнулся первый зам, – толку нет. Все сметают. Но хуже всего, что бонзы партийные фишку просекли.
Лущенко поджал губы:
– Чего хотят?
– Митингов. Протестов. Пресс-релизов. Интервью. Скоро же выборы в Думу, самое время очки набирать.
– Сволочи… – не выдержала Алена. – Мы же договаривались не раскачивать лодку… нет, все им неймется!
– Ладно, – сосредоточился Лущенко, – с ними я поговорю. Что с хлебом делать?
– Я займусь, – отозвалась Алена. – Будет хлеб, гарантирую.
Лущенко покачал головой:
– Завтра День независимости. Если хлеба с утра не будет, мне конец.
– Если ты о Чиркове… – начала Алена и осеклась. Говорить о Чиркове при Роберте, да и вообще при подчиненных, не стоило.
Хотя и обрывать фразу на полуслове – тоже…
– Кстати, о Дне независимости, – сделал вид, что не оценил значения оговорки и последующей заминки Сериканов. – Игорь Петрович, к нам же на праздник делегаты прибывают – от Европарламента и европейских городов.
Мэр застонал. Хлебный кризис никак не отменял протокола праздника, а это был тот еще «геморрой».
– Что ж ты раньше не сказал? Кто там еще прибывает?
Роберт успокаивающе замотал головой:
– Да не волнуйтесь. Я вам докладывал еще месяц назад. Еще когда только приглашали.
– Это я и без тебя помню! – оборвал его мэр. – Ни склерозом, ни провалами памяти не страдаю. Что нового? Ты ведь об изменениях в протоколе?…
– О них, Игорь Петрович, – кивнул Роберт, – мы ведь кого приглашали?
– Кого-кого? Мэров и депутатов.
– Вот именно. А подтвердили приезд вовсе не мэры и депутаты.
– А кто же? – удивился Лущенко.
Роберт недовольно поморщился:
– Да их замы и помощники. Все какие-то третьи-четвертые лица. Даже не первые замы.
Игорь Петрович должен был отметить тот факт, что даже для Роберта – единственного первого зама мэра – пары соответствующего уровня среди гостей не находилось.
– Ах, вон оно что… – мэр задумался. – Ну, и как с ними быть?
– Как? – переспросил Сериканов и на мгновение погрузился в размышления.
– Ну же, Роберт, не тяни. Я же знаю, что ты уже все продумал!
Сериканов рассмеялся:
– Да, есть кое-какие протокольные соображения.
– Так, выкладывай.
– Значит, так… Поскольку все они третьего-четвертого сорта, но в то же время вроде как гости, то встречать их должен заместитель. Скажем, Кисляк или Усачева.
Мэр, не соглашаясь, замотал головой:
– Ой, ну слушай, Галину давай не будем вмешивать! Ей и так не просто образованием заниматься. А Кисляк вроде как в отпуск отпросился… – Он задумался. – Слушай, Роберт Шандорович, а может быть, ты?
Сериканов сделал негодующе-удивленное лицо.
– Нет, нет, – замахал руками мэр, – я понимаю, что они и впрямь третьего-четвертого сорта ребята. Но, может, в виде исключения? Ну, сделай одолжение для города.
Сериканов, изображая внутреннюю борьбу, нахмурился, а Лущенко, изображая свою глубокую зависимость от такого замечательного зама, молитвенно сложил руки:
– Не для себя прошу, для города!
– Ох, – вздохнул Сериканов, – чего только не сделаешь для вас, Игорь Петрович! Посвящу наступающий уик-энд коллегам евробуржуям. То есть евродемократам.
– Вот это другое дело! – обрадовался мэр, и Сериканов тут же погасил его радость последним вопросом.
– Игорь Петрович, там еще есть бизнесмены. Хорошо бы для веса и с нашей стороны кого-то адекватного.
Лущенко задумался.
– А кого я тебе дам? Алене сейчас не до того будет… ей хлебом надо заниматься.
Сериканов ждал.
– Кого же? Кого же? Слушай… а что, если… – мэр задумался, – а они хоть по-русски говорят?
– Практически нет, – мотнул головой Сериканов, – придется переводчиков брать. Там такое разнообразие… голландцы, норвежцы, французы.
Лущенко опустил голову и тут же повернулся к Алене:
– Позвони-ка шурину моему ненаглядному. Пусть поработает…
– Только не Васька! – вскинулась Сабурова.
– Да не бойся ты, – отмахнулся Лущенко, – если что и ляпнет, переводчики подкорректируют. Вон Роберт с ними специально инструктаж проведет.
Он повернулся к Сериканову:
– Проведешь?
Роберт кивнул. Игорь Петрович завел себя в подготовленную для него двусмысленную ситуацию ровно так, как надо, а главное, сам.
Пощечина
То, что самолет с Лущенко и его супругой сел, Знаменцев узнал на полпути в свой кабинет, мгновение подумал и, повертев предназначенные Марине цветы, двинулся к Доронину. Пал Палыч понимал, что Алена мгновенно возьмет на себя все проблемы, связанные с закупками хлеба, а Лущенко – переговоры с партбоссами. Это означало, что никаких митингов не будет, а его офицеров можно смело снимать с внеочередного дежурства. Возле лифта неожиданно столкнулся с Брагиным, который торопился к выходу:
– О, Палыч, здорово! Цветочки прикупил? Неужто дама завелась? – нахально расспрашивал его боевой товарищ, новоиспеченный начальник отдела, подчиненный и главный подозреваемый по делу «оборотней».
Знаменцев сделал вид, что очень рад встрече:
– Да мальчишка на перекрестке уговорил купить. А ты куда торопишься? Вроде у тебя должны быть сегодня методические занятия. – Он демонстративно поглядел на часы, а затем вперил взгляд в перебитую переносицу подполковника Брагина. Тот явно занервничал, но тут же напустил на себя равнодушный вид:
– Я эту тему уже отработал. Еще в Первую чеченскую. Ты же знаешь, Палыч. Да и важная встреча у меня сегодня. – Он наклонился к самому уху Знаменцева: – Понимаешь, влюбился. Встретил девушку небесной красоты. Ты же мужик, Палыч, понимаешь. Не могу отказать даме. – Он нагло посмотрел в глаза начальнику, подмигнул и заспешил к выходу из здания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109
– Дяденька, купи, позалуста, букетик! – настойчиво и шепеляво канючил один. – Ну, позалуста! Кусать нетего, мамки не-е-ет…
Знаменцев не выдержал и приоткрыл окно.
– Сколько хочешь за цветы?
Мальчуган моментально проглотил слезы и бойким голосом отчеканил:
– Пятьсот рублей!
– Ты что, малец, обалдел?! – искренне удивился нахальству маленького торгаша полковник. – То тебе «кусать нетего», а то такие деньги требуешь. Вот сто рублей, больше не дам! Решай, а то светофор уже зеленый.
Пацан схватил протянутую сотню и сунул букет в окно. Три аккуратненькие кустовые розочки, связанные ленточкой. Знаменцев рассмеялся, проводил ушлого мальца веселым взглядом и поднес розы к лицу. От них шел слабый, едва заметный и все-таки щемящий запах лучших времен.
Гости
Роберт Шандорович встретил мэра и его супругу в аэропорту.
– Ну, что? – первым делом спросил мэр. – Хлеб есть?
– Хлеб есть, – усмехнулся первый зам, – толку нет. Все сметают. Но хуже всего, что бонзы партийные фишку просекли.
Лущенко поджал губы:
– Чего хотят?
– Митингов. Протестов. Пресс-релизов. Интервью. Скоро же выборы в Думу, самое время очки набирать.
– Сволочи… – не выдержала Алена. – Мы же договаривались не раскачивать лодку… нет, все им неймется!
– Ладно, – сосредоточился Лущенко, – с ними я поговорю. Что с хлебом делать?
– Я займусь, – отозвалась Алена. – Будет хлеб, гарантирую.
Лущенко покачал головой:
– Завтра День независимости. Если хлеба с утра не будет, мне конец.
– Если ты о Чиркове… – начала Алена и осеклась. Говорить о Чиркове при Роберте, да и вообще при подчиненных, не стоило.
Хотя и обрывать фразу на полуслове – тоже…
– Кстати, о Дне независимости, – сделал вид, что не оценил значения оговорки и последующей заминки Сериканов. – Игорь Петрович, к нам же на праздник делегаты прибывают – от Европарламента и европейских городов.
Мэр застонал. Хлебный кризис никак не отменял протокола праздника, а это был тот еще «геморрой».
– Что ж ты раньше не сказал? Кто там еще прибывает?
Роберт успокаивающе замотал головой:
– Да не волнуйтесь. Я вам докладывал еще месяц назад. Еще когда только приглашали.
– Это я и без тебя помню! – оборвал его мэр. – Ни склерозом, ни провалами памяти не страдаю. Что нового? Ты ведь об изменениях в протоколе?…
– О них, Игорь Петрович, – кивнул Роберт, – мы ведь кого приглашали?
– Кого-кого? Мэров и депутатов.
– Вот именно. А подтвердили приезд вовсе не мэры и депутаты.
– А кто же? – удивился Лущенко.
Роберт недовольно поморщился:
– Да их замы и помощники. Все какие-то третьи-четвертые лица. Даже не первые замы.
Игорь Петрович должен был отметить тот факт, что даже для Роберта – единственного первого зама мэра – пары соответствующего уровня среди гостей не находилось.
– Ах, вон оно что… – мэр задумался. – Ну, и как с ними быть?
– Как? – переспросил Сериканов и на мгновение погрузился в размышления.
– Ну же, Роберт, не тяни. Я же знаю, что ты уже все продумал!
Сериканов рассмеялся:
– Да, есть кое-какие протокольные соображения.
– Так, выкладывай.
– Значит, так… Поскольку все они третьего-четвертого сорта, но в то же время вроде как гости, то встречать их должен заместитель. Скажем, Кисляк или Усачева.
Мэр, не соглашаясь, замотал головой:
– Ой, ну слушай, Галину давай не будем вмешивать! Ей и так не просто образованием заниматься. А Кисляк вроде как в отпуск отпросился… – Он задумался. – Слушай, Роберт Шандорович, а может быть, ты?
Сериканов сделал негодующе-удивленное лицо.
– Нет, нет, – замахал руками мэр, – я понимаю, что они и впрямь третьего-четвертого сорта ребята. Но, может, в виде исключения? Ну, сделай одолжение для города.
Сериканов, изображая внутреннюю борьбу, нахмурился, а Лущенко, изображая свою глубокую зависимость от такого замечательного зама, молитвенно сложил руки:
– Не для себя прошу, для города!
– Ох, – вздохнул Сериканов, – чего только не сделаешь для вас, Игорь Петрович! Посвящу наступающий уик-энд коллегам евробуржуям. То есть евродемократам.
– Вот это другое дело! – обрадовался мэр, и Сериканов тут же погасил его радость последним вопросом.
– Игорь Петрович, там еще есть бизнесмены. Хорошо бы для веса и с нашей стороны кого-то адекватного.
Лущенко задумался.
– А кого я тебе дам? Алене сейчас не до того будет… ей хлебом надо заниматься.
Сериканов ждал.
– Кого же? Кого же? Слушай… а что, если… – мэр задумался, – а они хоть по-русски говорят?
– Практически нет, – мотнул головой Сериканов, – придется переводчиков брать. Там такое разнообразие… голландцы, норвежцы, французы.
Лущенко опустил голову и тут же повернулся к Алене:
– Позвони-ка шурину моему ненаглядному. Пусть поработает…
– Только не Васька! – вскинулась Сабурова.
– Да не бойся ты, – отмахнулся Лущенко, – если что и ляпнет, переводчики подкорректируют. Вон Роберт с ними специально инструктаж проведет.
Он повернулся к Сериканову:
– Проведешь?
Роберт кивнул. Игорь Петрович завел себя в подготовленную для него двусмысленную ситуацию ровно так, как надо, а главное, сам.
Пощечина
То, что самолет с Лущенко и его супругой сел, Знаменцев узнал на полпути в свой кабинет, мгновение подумал и, повертев предназначенные Марине цветы, двинулся к Доронину. Пал Палыч понимал, что Алена мгновенно возьмет на себя все проблемы, связанные с закупками хлеба, а Лущенко – переговоры с партбоссами. Это означало, что никаких митингов не будет, а его офицеров можно смело снимать с внеочередного дежурства. Возле лифта неожиданно столкнулся с Брагиным, который торопился к выходу:
– О, Палыч, здорово! Цветочки прикупил? Неужто дама завелась? – нахально расспрашивал его боевой товарищ, новоиспеченный начальник отдела, подчиненный и главный подозреваемый по делу «оборотней».
Знаменцев сделал вид, что очень рад встрече:
– Да мальчишка на перекрестке уговорил купить. А ты куда торопишься? Вроде у тебя должны быть сегодня методические занятия. – Он демонстративно поглядел на часы, а затем вперил взгляд в перебитую переносицу подполковника Брагина. Тот явно занервничал, но тут же напустил на себя равнодушный вид:
– Я эту тему уже отработал. Еще в Первую чеченскую. Ты же знаешь, Палыч. Да и важная встреча у меня сегодня. – Он наклонился к самому уху Знаменцева: – Понимаешь, влюбился. Встретил девушку небесной красоты. Ты же мужик, Палыч, понимаешь. Не могу отказать даме. – Он нагло посмотрел в глаза начальнику, подмигнул и заспешил к выходу из здания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109