Улыбаясь, Тристан пошел к своему дому, мысленно решив утром прийти с визитом и увидеть ее у Эммалины.
– Знаешь, Симона, это очень опасный человек.
Конечно, Симона это знала! Если бы Тристан не был опасным, она на него и смотреть бы не стала! Но поскольку говорить такое вслух не следовало, она решила просто выразить заинтересованность:
– Опасный? Ну, полно, Хейвуд, ты слишком серьезно относишься к своей роли лорда-протектора. Разве ты забыл, что этот человек – пэр?
– Он не рассчитывал стать маркизом и не вел тихую жизнь, дыша чистым воздухом Англии, зато приобрел немалый жизненный опыт.
– Да? И что же в этом плохого?
– Готов поставить дюжину лошадей, что этот человек повидал немало темных притонов.
– Возможно, но ты напрасно тревожишься: я прекрасно смогу с ним справиться.
Хейвуд подался вперед.
– Нет, Симона, не сможешь Ты видишь поверхность, но совсем не знаешь, каков он внутри, этот коварный соблазнитель.
– И что?
– А то, что он решил тебя завоевать.
Просто удивительно, до чего наивной ее считают некоторые люди!
Каким-то образом за шесть лет им удалось совсем забыть о том, где и как она провела первые четырнадцать лет своей жизни.
– Я ужасно польщена тем, что кто-то считает меня заслуживающей своих усилий, но его ждет разочарование.
– И все же тебе необходимо держаться от него подальше.
Понимая, что Хейвуд останется глух к любым ее заверениям, Симона подавила досадливый вздох.
– Я сделаю все, что смогу, обещаю.
Хейвуд кивнул:
– Я предпочел бы ничего не говорить про это, потому что тебя вряд ли остановит мой призыв к твоему здравомыслию… Твой сказочный принц – последний из оставшихся в живых мужчин семейства Локвуд. В течение трех поколений их называли Безумными Локвудами, и совершенно заслуженно.
Обвинение в безумии? Кажется, Хейвуд позволил себе пасть слишком низко!
– А вот мне Тристан показался совершенно нормальным. Может, я пропустила момент, когда он начал бешено вращать глазами?
– Он – нет, но его дед по отцовской линии… – Хейвуд поморщился. – Этот человек имел обыкновение резвиться в городских фонтанах без клочка одежды на теле и в обществе… странных женщин.
Боже, как он старается уберечь ее от прозы жизни!
– Шлюх, что ли? – уточнила Симона.
– Ну… да. – Хейвуд откашлялся. – Трех или четырех одновременно.
– Готова признать, что это довольно странное поведение, но назвать это безумием, значит, зайти слишком далеко. Единственная разница между дедушкой Локвуда и большинством пэров в том, что остальные ограничивают свои групповые увеселения помещениями борделей и своих городских особняков.
– Но дед Тристана умер… от болезней.
– Это случается со многими мужчинами, – холодно отметила Симона. – А раз у нас никогда прежде не было возможности обсудить этот вопрос, то позволь мне воспользоваться случаем, поскольку он идеально подходит, и выразить мою самую искреннюю надежду, что ты сам в своих развлечениях предпринимаешь необходимые меры предосторожности, чтобы избежать столь ужасной судьбы.
Лицо Хейвуда покрылось красными пятнами.
– Леди не должны…
Остальное заявление Хейвуд проглотил, с силой закусив нижнюю губу.
Решив воздержаться от дальнейшего обсуждения столь скользкой темы, Симона улыбнулась и плотнее закуталась во фрак Тристана. До чего удачно она забыла предложить вернуть ему этот предмет одежды, когда он выходил из кареты! Если говорить о благовидных предлогах, то необходимость вернуть фрак может оказаться идеальным предлогом, чтобы заехать в особняк утром и увидеться с Эмми. А если окажется, что брат зайдет ее проведать, вряд ли гостья должна тут же вскочить и убежать – это было бы просто глупо и неловко.
– Сын этого старика – отец Тристана – был безудержным пьяницей.
Поняв, что Хейвуд собирается продолжить свои разоблачения, Симона едва сдержала стон.
– По-моему, я ни разу не видел его даже отдаленно трезвым: мерзкий и злобный, он постоянно устраивал публичные драки, а в последние годы дрался даже с собственным старшим сыном, который последовал его примеру.
– Мужчины всегда много пьют. – Симона вздохнула.
– Да, но пьяниц-пэров обычно не находят мертвыми вместе с детьми, а у отца Тристана и у его старшего сына было прострелено сердце. Дознание показало, что речь шла об убийстве и самоубийстве. Титул перешел к следующему сыну, Джеймсу, человеку, увлекающемуся изящными искусствами, но в скором времени он бросился в Темзу.
– Все это очень трагично, – признала Симона, – однако, на мой взгляд, это говорит не столько о безумии, сколько о том, что у членов этой семьи денег всегда было больше, чем здравого смысла.
– Вот и нынешний лорд Локвуд такой же.
Теряя терпение, Симона все же сумела изобразить улыбку.
– Эммалина определенно не безумна, и в поведении Тристана я не заметила ничего, что указывало бы на это несчастье.
– Все же я считаю…
– Что ошибки и глупости родителей не всегда наследуются детьми, верно?
Хейвуд закашлялся и нервно оттянул пальцем накрахмаленный воротничок сорочки.
– Я хотел сказать вовсе не это!
– Нет, – печально заявила Симона, – именно это.
– Но…
– Чудесный был вечер, правда? – перебила спутника Симона, когда карета повернула на подъездную аллею. – Конечно, если не считать этого ужасного пожара. Надеюсь, светские увеселения не отменят на время траура?
– Я тоже надеюсь.
– Да? Это еще почему? Ты заранее раздал много приглашений на танцы, верно?
Хейвуд вздохнул.
– Лорд Локвуд не может считаться соискателем твоей руки, потому что тебе надо выйти замуж за кого-то более надежного, а такого человека можно найти только во время сезона.
Симона неожиданно хихикнула. Тристан не был искателем руки – он был соблазнителем. Не желая дальше обсуждать эту тему, она сказала как можно мягче:
– Сомневаюсь, чтобы законодатели светских развлечений стали советоваться в этом вопросе с тобой или со мной, так что мы сможем только с покорностью принять их решение.
Хейвуд уже собирался что-то ответить, но в этот момент карета остановилась, и лакей открыл дверцу, избавив Симону от продолжения разговора. Продолжая кутаться во фрак Тристана, она спрыгнула на плиты двора, а потом, обернувшись, подождала Хейвуда.
– Надеюсь, что плечо не помешает тебе уснуть, – сказала она, поднимаясь по каменным ступенькам. – К счастью, с тобой не случилось ничего более опасного…
– Зато теперь дамы целый год будут выражать мне свое сочувствие. – Хейвуд в первый раз за весь день улыбнулся по-настоящему.
Ну конечно! Неудивительно, что он распознал тайные побуждения Тристана Таунсенда! Волки обычно неплохо чуют появление себе подобной твари.
В холле Симона поцеловала Хейвуда в теку.
– Доброй ночи, сладких снов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66