Чем дольше ситуация останется неизменной, тем меньше подозрений возникнет, если со мной что-то случится. Я поднял этот вопрос только потому, что ты должна знать об опасности, которую я представляю для всякого, кто хочет общаться со мной.
Симона медленно кивнула:
– Тогда, наверное, мы подошли к моменту, когда мне следует пожелать тебе доброй ночи и сказать, что я увижу тебя и Эмми утром.
– Думаю, ты права…
Однако никто из них не сделал попытки встать. Тристан смотрел, как вздымается и опускается грудь Симоны, борясь с желанием обнять ее и сказать, что, возможно, осмотрительность – это неоправданно высокая цена за лишения себя естественных удовольствий.
Симона медленно подняла глаза и встретилась с ним взглядом. Огонь страсти горел в глубине ее глаз и звучал в ее голосе, когда она прошептала:
– Могу я попросить о прощальном поцелуе?
Добропорядочный человек вежливо отказался бы от подобного приглашения, негодяй ответил бы тем, что сжал ее в объятиях и столкнул в пропасть страсти, заставив забыть обо всем.
Тристан заставил себя проглотить ставший в горле ком.
– Боюсь, это слишком опасно.
Симона печально вздохнула:
– В последнее время в моей жизни так мало остроты!
Его чувство чести протестующе застонало, но все же Тристан подавил этот протест и потянулся к Симоне. Обхватив ее за талию, он наклонил голову. Она приняла его ласку с тихим вздохом сладкого согласия, и он ощутил тепло прижавшихся к нему грудей, а ее губы открылись при первом же прикосновении его языка. Она впустила его к себе радостно, жарко, и похотливый огонь тут же растекся по его жилам, собираясь в плотный, пульсирующий стержень желания. Тристан застонал, и хотя голос рассудка снова воззвал к его разуму, он приподнял ее и прижал к себе еще теснее.
Симона вздохнула, чуть подвинулась у него в объятиях, а потом заставила его сердце сбиться с ритма, когда вдруг перехватила власть над их поцелуем и уселась прямо Тристану на колени.
Боже, неужели он все еще жив? Тристан скользнул ладонями по ее бедрам и, заведя их назад, крепко прижал Симону к свидетельству своего желания.
Она на секунду замерла, потом с судорожным вздохом прервала поцелуй. Ум Тристана стремительно перебирал рассыпающиеся слова, надеясь найти те, из которых можно составить извинение. Огонь, горящий в глазах Симоны, лишил его способности дышать и заставлял мысли бешено кружиться.
– Я не хочу прощаться, – прошептала Симона, покачивая бедрами и направляя волну острого наслаждения по его телу. – Слишком рано…
Пока Тристан судорожно ловил воздух, она снова потерлась о него медленнее и сильнее.
– Симона! – простонал Тристан, хватая ее за бедра и отчаянно пытаясь остановить, – это…
– Это разумный порыв, – заявила она и начала расстегивать пуговицы рубашки.
Разумный? Нет, он не был разумным. Он был до крайности безрассудным. Но какого черта? Разве ему не все равно? Он только что позаботился о том, чтобы их не поймали с поличным, а что до порыва, то он уже вполне готов. Вот только Симона заслуживает, чтобы ее первый любовный опыт прошел на чем-то более подходящем, чем холодная садовая скамейка.
Поймав руки Симоны, Тристан положил их себе на плечи.
– Ты победила, милая, – тихо сказал он, подсунув руки под ее колени.
Симона победно улыбнулась, когда он встал, держа ее на руках.
Затем Тристан подошел к своему коню, привязанному за воротами, и бережно поставил ее на ноги.
– Куда ты меня везешь?
– В мою постель.
Ее улыбка была медленной, но такой дивно греховной, что ему понадобилось все самообладание, чтобы отвязать поводья и сесть в седло.
Глава 9
Симона стояла, ощущая, как отчаянно колотится ее сердце, и смотрела, как Тристан устраивается в седле. Боже, если уж ей суждено попасться на нехорошем поступке, то нет на земле другого мужчины, с которым ей хотелось бы быть пойманной. Надо, чтобы ей отдали должное за то, что она выбрала столь красивого и столь сильного любовника, который одним прикосновением способен превратить разум в пепел… Тристан посмотрел на нее с высоты и медленно улыбнулся, затем подвинулся назад на гладкой коже седла.
Симона на мгновение задумалась.
– Садись, а я тебе помогу.
– Если бы я знала, как это делается, – наконец призналась она. – Мои учителя хороших манер в один голос утверждали, что леди никогда не должны…
– А они говорили почему?
– Нет. Но все они приходили в ужас, когда я об этом спрашивала.
Наконец Тристан сжалился над ней:
– Ладно, прыгай на приступку, поворачивайся ко мне спиной, и я покажу тебе, почему эти люди были столь непреклонны.
Симона быстро сообразила, в чем тут опасность, но перспектива испытать это в реальности. Она вскочила на камень и послушно повернулась лицом к ограде. Как только она это сделала, рука Тристана обвилась вокруг ее талии, и он, подняв, посадил ее к себе на колени.
Теперь Симоне стало совершенно ясно, почему леди не должны садиться на коня с мужчиной.
– Удобно?
Услышав этот вопрос, она обернулась к нему и ухмыльнулась:
– Удобно бывает тогда, когда ты сидишь на мягком кресле в утренней гостиной, пьешь кофе и болтаешь с сестрой. Моей сестры тут нет, а ты совсем не мягкий. Если честно, – тут она намеренно поерзала в седле, потеревшись о его напряженную плоть, – ты явно не похож на подушку.
– Уверен, что ты смогла бы разгладить меня без всякого труда.
– Прямо здесь?
– О Боже! – простонал Тристан, поворачивая коня. Когда они выехали из темноты и оказались на влажных от росы булыжниках мостовой, он крепко сжал поводья. Симона хотела подвинуться вперед и уменьшить его страдания, но в этот момент Тристан положил руку ей на ногу и начал чертить ладонью жаркие круги, которые медленно, но неуклонно перемещались вверх и внутрь.
– Куда мы едем? – спросила Симона прерывающимся голосом.
– Это сюрприз.
Никто еще не прикасался к ней так. Жар его руки и трение ткани брюк заставляли ее кожу пылать.
Симона закрыла глаза и попыталась унять пульсацию, возникшую внизу живота.
– Вообще говоря, я никогда особо не любила сюрпризы.
– Этот тебе понравится, обещаю. – Тристан наклонил голову и нежно прикоснулся губами к ее виску, спросив:
– Тебе тоже не терпится, Симона?
Его ладони легли на самую нижнюю пуговицу ее брюк и замерли там.
– Надеюсь, ты не сочтешь это слишком большим бесстыдством. – Симона заерзала, пытаясь заставить его руку двигаться. – Не то, чтобы меня особо огорчило, если бы ты это сделал.
– Наедине, – прошептал Тристан, – не существует ничего «слишком».
– Тогда не могли бы мы ехать быстрее?
– Сейчас темно, – проговорил Тристан, медленно прижимая ладонь к ее телу, – улицы пусты…
– Ох! – простонала Симона, когда дивный жар и пульсация вернулись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
Симона медленно кивнула:
– Тогда, наверное, мы подошли к моменту, когда мне следует пожелать тебе доброй ночи и сказать, что я увижу тебя и Эмми утром.
– Думаю, ты права…
Однако никто из них не сделал попытки встать. Тристан смотрел, как вздымается и опускается грудь Симоны, борясь с желанием обнять ее и сказать, что, возможно, осмотрительность – это неоправданно высокая цена за лишения себя естественных удовольствий.
Симона медленно подняла глаза и встретилась с ним взглядом. Огонь страсти горел в глубине ее глаз и звучал в ее голосе, когда она прошептала:
– Могу я попросить о прощальном поцелуе?
Добропорядочный человек вежливо отказался бы от подобного приглашения, негодяй ответил бы тем, что сжал ее в объятиях и столкнул в пропасть страсти, заставив забыть обо всем.
Тристан заставил себя проглотить ставший в горле ком.
– Боюсь, это слишком опасно.
Симона печально вздохнула:
– В последнее время в моей жизни так мало остроты!
Его чувство чести протестующе застонало, но все же Тристан подавил этот протест и потянулся к Симоне. Обхватив ее за талию, он наклонил голову. Она приняла его ласку с тихим вздохом сладкого согласия, и он ощутил тепло прижавшихся к нему грудей, а ее губы открылись при первом же прикосновении его языка. Она впустила его к себе радостно, жарко, и похотливый огонь тут же растекся по его жилам, собираясь в плотный, пульсирующий стержень желания. Тристан застонал, и хотя голос рассудка снова воззвал к его разуму, он приподнял ее и прижал к себе еще теснее.
Симона вздохнула, чуть подвинулась у него в объятиях, а потом заставила его сердце сбиться с ритма, когда вдруг перехватила власть над их поцелуем и уселась прямо Тристану на колени.
Боже, неужели он все еще жив? Тристан скользнул ладонями по ее бедрам и, заведя их назад, крепко прижал Симону к свидетельству своего желания.
Она на секунду замерла, потом с судорожным вздохом прервала поцелуй. Ум Тристана стремительно перебирал рассыпающиеся слова, надеясь найти те, из которых можно составить извинение. Огонь, горящий в глазах Симоны, лишил его способности дышать и заставлял мысли бешено кружиться.
– Я не хочу прощаться, – прошептала Симона, покачивая бедрами и направляя волну острого наслаждения по его телу. – Слишком рано…
Пока Тристан судорожно ловил воздух, она снова потерлась о него медленнее и сильнее.
– Симона! – простонал Тристан, хватая ее за бедра и отчаянно пытаясь остановить, – это…
– Это разумный порыв, – заявила она и начала расстегивать пуговицы рубашки.
Разумный? Нет, он не был разумным. Он был до крайности безрассудным. Но какого черта? Разве ему не все равно? Он только что позаботился о том, чтобы их не поймали с поличным, а что до порыва, то он уже вполне готов. Вот только Симона заслуживает, чтобы ее первый любовный опыт прошел на чем-то более подходящем, чем холодная садовая скамейка.
Поймав руки Симоны, Тристан положил их себе на плечи.
– Ты победила, милая, – тихо сказал он, подсунув руки под ее колени.
Симона победно улыбнулась, когда он встал, держа ее на руках.
Затем Тристан подошел к своему коню, привязанному за воротами, и бережно поставил ее на ноги.
– Куда ты меня везешь?
– В мою постель.
Ее улыбка была медленной, но такой дивно греховной, что ему понадобилось все самообладание, чтобы отвязать поводья и сесть в седло.
Глава 9
Симона стояла, ощущая, как отчаянно колотится ее сердце, и смотрела, как Тристан устраивается в седле. Боже, если уж ей суждено попасться на нехорошем поступке, то нет на земле другого мужчины, с которым ей хотелось бы быть пойманной. Надо, чтобы ей отдали должное за то, что она выбрала столь красивого и столь сильного любовника, который одним прикосновением способен превратить разум в пепел… Тристан посмотрел на нее с высоты и медленно улыбнулся, затем подвинулся назад на гладкой коже седла.
Симона на мгновение задумалась.
– Садись, а я тебе помогу.
– Если бы я знала, как это делается, – наконец призналась она. – Мои учителя хороших манер в один голос утверждали, что леди никогда не должны…
– А они говорили почему?
– Нет. Но все они приходили в ужас, когда я об этом спрашивала.
Наконец Тристан сжалился над ней:
– Ладно, прыгай на приступку, поворачивайся ко мне спиной, и я покажу тебе, почему эти люди были столь непреклонны.
Симона быстро сообразила, в чем тут опасность, но перспектива испытать это в реальности. Она вскочила на камень и послушно повернулась лицом к ограде. Как только она это сделала, рука Тристана обвилась вокруг ее талии, и он, подняв, посадил ее к себе на колени.
Теперь Симоне стало совершенно ясно, почему леди не должны садиться на коня с мужчиной.
– Удобно?
Услышав этот вопрос, она обернулась к нему и ухмыльнулась:
– Удобно бывает тогда, когда ты сидишь на мягком кресле в утренней гостиной, пьешь кофе и болтаешь с сестрой. Моей сестры тут нет, а ты совсем не мягкий. Если честно, – тут она намеренно поерзала в седле, потеревшись о его напряженную плоть, – ты явно не похож на подушку.
– Уверен, что ты смогла бы разгладить меня без всякого труда.
– Прямо здесь?
– О Боже! – простонал Тристан, поворачивая коня. Когда они выехали из темноты и оказались на влажных от росы булыжниках мостовой, он крепко сжал поводья. Симона хотела подвинуться вперед и уменьшить его страдания, но в этот момент Тристан положил руку ей на ногу и начал чертить ладонью жаркие круги, которые медленно, но неуклонно перемещались вверх и внутрь.
– Куда мы едем? – спросила Симона прерывающимся голосом.
– Это сюрприз.
Никто еще не прикасался к ней так. Жар его руки и трение ткани брюк заставляли ее кожу пылать.
Симона закрыла глаза и попыталась унять пульсацию, возникшую внизу живота.
– Вообще говоря, я никогда особо не любила сюрпризы.
– Этот тебе понравится, обещаю. – Тристан наклонил голову и нежно прикоснулся губами к ее виску, спросив:
– Тебе тоже не терпится, Симона?
Его ладони легли на самую нижнюю пуговицу ее брюк и замерли там.
– Надеюсь, ты не сочтешь это слишком большим бесстыдством. – Симона заерзала, пытаясь заставить его руку двигаться. – Не то, чтобы меня особо огорчило, если бы ты это сделал.
– Наедине, – прошептал Тристан, – не существует ничего «слишком».
– Тогда не могли бы мы ехать быстрее?
– Сейчас темно, – проговорил Тристан, медленно прижимая ладонь к ее телу, – улицы пусты…
– Ох! – простонала Симона, когда дивный жар и пульсация вернулись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66