Как же оказалось...
– Она мне звонила, но у меня были заткнуты уши, и я не злышала. А когда ты разбудил меня, я позвонила ей. Мы обо взем поговорили, и она приехала зюда.
– О чем это обо всем вы поговорили? – Она не ответила, и я тупо переспросил: – Приехала туда, да?
Я услышал приглушенный голос Зины, как будто она повернула голову в сторону: «Зильвия, он хочет знать, ты и правда здезь? Как его убедить?» И тут они обе стали кричать и болтать одновременно:
– Зелл, Шелл, мы обе здесь, Зина и я.
– Разве ты не убедилзя? Ты злышишь? Зильвия говорит вмезте зо мной?
– Да. И что же? – Я немного подумал. – Ага, понятно, – продолжал я. – Я разбудил Сильвию, потом тебя. И вы, хитрюги, встретились и решили мне отомстить. Тоже разбудить меня. Но я, ха-ха, даже еще не ложился.
Наверное, они слушали обе, приложив два прелестных ушка к трубке, потому что сначала заговорила одна, потом другая:
– Шелл, мы и правда решили тебе отомстить. По-своему. Ты ужасный тип, знаешь? Ты...
– ...зекзуальный маньяк, Зелл. Вот ты кто...
– ...бабник, развратник...
– ...тебе должно быть зтыдно...
– Мы провели голосование, Шелл. И решили...
– Голосование? – ухитрился я вставить слово. – На какой предмет?
– Стоит ли Зине и мне тебя простить...
– Значала мы решили, что не зтоит, но потом выпили джина з тоником, позмотрели на возход золнца...
– Джина с тоником? – удалось переспросить мне. Поверьте, это нелегко, когда говоришь сразу с двумя обольстительницами. Особенно если они навеселе... слегка с приветом... такие очаровательные, стройные, пылкие...
Я отвлекся, а диалог в трубке продолжался:
– В первом голозовании ты проиграл. Два голоза были против.
– Потом мы проголосовали еще раз. Один – за, один – против. А последний раз – два голоса против.
– Только наоборот, не так, как первый раз. Ты выиграл выборы, Зелл.
– Выиграл? Наверное, вы хлебнули слишком крепкого тоника. Какие такие выборы я выиграл?
– Не хочу говорить по телефону. Не взе можно зказать по телефону.
– Мы тебе все объясним, когда ты приедешь, Шелл.
– Так ты приедешь? Зкажи, Зелл.
– Приехать туда? Где вы обе?
– Конечно.
– А почему бы и нет?
– А-а, понимаю. Вы посовещались и решили меня убить.
– Что ты, Зелл! Мы не зобираемзя этого делать.
– Шелл, ты боишься к нам приехать?
– Изпугалзя, да? Зелл Зкотт – труз? Зтреляет, деретзя з мужчинами, а з женщинами трузит...
– Неправда!
– Тогда приезжай. И поскорее.
– Даже если бы я согласился сделать такую глупость, мне еще надо одеться. Я собирался ложиться спать. На мне только мой... мой несколько необычный халат.
– Приезжай, в чем езть, одетый, неодетый. Какая разница?
– Но... но вдруг меня арестуют? У меня и так хватает проблем с копами. Они и в самом деле могут меня сцапать. Я этого просто не переживу.
– Папочка, даем тебе десять секунд на размышление. Иначе прощай навеки.
– Лучше зоглашайзя, дорогой. Она не шутит. И я тоже!
– Десять... девять... восемь...
– Вы что, смеетесь! – крикнул я. – Да вы ж меня на Луну запулите. Или убьете. Засаду устроите...
– Земь... шезть... пять...
Они даже считали по очереди.
– Послушайте, не могу же я выскочить, размахивая фалдами своего китайского халата. Появиться на улице в таком виде – это десять лет заработать. Да особенно на улицах Голливуда. О господи!..
– Четыре...
– Но...
– Три...
– Но...
– Два...
– Ну...
– Один!
– Не кладите трубку! Я выезжаю!
– Поторопись, Шелл.
– Да, дорогой, поторопизь.
Это были последние слова, которые я услышал. Я положил трубку, схватил ключи от машины и выскочил за дверь.
Может, они свихнулись. Может, свихнулся я. Может, они собрались зло и жестоко подшутить надо мной. Запрут, например, дверь и будут смотреть в окно и хохотать как безумные.
Или, может...
Я вскочил в машину, включил зажигание и вылетел из гаража на аллею, а потом на улицу. «Что бы ни случилось, – думал я, – это – жизнь, дружище, и если хочешь жить, время от времени приходится рисковать».
А если речь идет о такой прелестнице, как Зина Табур, которая в одну-единственную ночь способна доставить удовольствия всей «Тысячи и одной ночи», или о такой соблазнительной красотке, как Сильвия, которая, родись она эскимоской, растопила бы на Аляске все иглу? В общем, рисковать.
Свернув на дорогу, ведущую к Зине... и Сильвии, я взглянул на утреннее небо и был поражен его красотой. В рассветной сероватой дымке оно сияло всеми оттенками алого, розового, багряного и фиолетового.
Такие великолепные восходы – одна из достопримечательностей Южной Калифорнии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
– Она мне звонила, но у меня были заткнуты уши, и я не злышала. А когда ты разбудил меня, я позвонила ей. Мы обо взем поговорили, и она приехала зюда.
– О чем это обо всем вы поговорили? – Она не ответила, и я тупо переспросил: – Приехала туда, да?
Я услышал приглушенный голос Зины, как будто она повернула голову в сторону: «Зильвия, он хочет знать, ты и правда здезь? Как его убедить?» И тут они обе стали кричать и болтать одновременно:
– Зелл, Шелл, мы обе здесь, Зина и я.
– Разве ты не убедилзя? Ты злышишь? Зильвия говорит вмезте зо мной?
– Да. И что же? – Я немного подумал. – Ага, понятно, – продолжал я. – Я разбудил Сильвию, потом тебя. И вы, хитрюги, встретились и решили мне отомстить. Тоже разбудить меня. Но я, ха-ха, даже еще не ложился.
Наверное, они слушали обе, приложив два прелестных ушка к трубке, потому что сначала заговорила одна, потом другая:
– Шелл, мы и правда решили тебе отомстить. По-своему. Ты ужасный тип, знаешь? Ты...
– ...зекзуальный маньяк, Зелл. Вот ты кто...
– ...бабник, развратник...
– ...тебе должно быть зтыдно...
– Мы провели голосование, Шелл. И решили...
– Голосование? – ухитрился я вставить слово. – На какой предмет?
– Стоит ли Зине и мне тебя простить...
– Значала мы решили, что не зтоит, но потом выпили джина з тоником, позмотрели на возход золнца...
– Джина с тоником? – удалось переспросить мне. Поверьте, это нелегко, когда говоришь сразу с двумя обольстительницами. Особенно если они навеселе... слегка с приветом... такие очаровательные, стройные, пылкие...
Я отвлекся, а диалог в трубке продолжался:
– В первом голозовании ты проиграл. Два голоза были против.
– Потом мы проголосовали еще раз. Один – за, один – против. А последний раз – два голоса против.
– Только наоборот, не так, как первый раз. Ты выиграл выборы, Зелл.
– Выиграл? Наверное, вы хлебнули слишком крепкого тоника. Какие такие выборы я выиграл?
– Не хочу говорить по телефону. Не взе можно зказать по телефону.
– Мы тебе все объясним, когда ты приедешь, Шелл.
– Так ты приедешь? Зкажи, Зелл.
– Приехать туда? Где вы обе?
– Конечно.
– А почему бы и нет?
– А-а, понимаю. Вы посовещались и решили меня убить.
– Что ты, Зелл! Мы не зобираемзя этого делать.
– Шелл, ты боишься к нам приехать?
– Изпугалзя, да? Зелл Зкотт – труз? Зтреляет, деретзя з мужчинами, а з женщинами трузит...
– Неправда!
– Тогда приезжай. И поскорее.
– Даже если бы я согласился сделать такую глупость, мне еще надо одеться. Я собирался ложиться спать. На мне только мой... мой несколько необычный халат.
– Приезжай, в чем езть, одетый, неодетый. Какая разница?
– Но... но вдруг меня арестуют? У меня и так хватает проблем с копами. Они и в самом деле могут меня сцапать. Я этого просто не переживу.
– Папочка, даем тебе десять секунд на размышление. Иначе прощай навеки.
– Лучше зоглашайзя, дорогой. Она не шутит. И я тоже!
– Десять... девять... восемь...
– Вы что, смеетесь! – крикнул я. – Да вы ж меня на Луну запулите. Или убьете. Засаду устроите...
– Земь... шезть... пять...
Они даже считали по очереди.
– Послушайте, не могу же я выскочить, размахивая фалдами своего китайского халата. Появиться на улице в таком виде – это десять лет заработать. Да особенно на улицах Голливуда. О господи!..
– Четыре...
– Но...
– Три...
– Но...
– Два...
– Ну...
– Один!
– Не кладите трубку! Я выезжаю!
– Поторопись, Шелл.
– Да, дорогой, поторопизь.
Это были последние слова, которые я услышал. Я положил трубку, схватил ключи от машины и выскочил за дверь.
Может, они свихнулись. Может, свихнулся я. Может, они собрались зло и жестоко подшутить надо мной. Запрут, например, дверь и будут смотреть в окно и хохотать как безумные.
Или, может...
Я вскочил в машину, включил зажигание и вылетел из гаража на аллею, а потом на улицу. «Что бы ни случилось, – думал я, – это – жизнь, дружище, и если хочешь жить, время от времени приходится рисковать».
А если речь идет о такой прелестнице, как Зина Табур, которая в одну-единственную ночь способна доставить удовольствия всей «Тысячи и одной ночи», или о такой соблазнительной красотке, как Сильвия, которая, родись она эскимоской, растопила бы на Аляске все иглу? В общем, рисковать.
Свернув на дорогу, ведущую к Зине... и Сильвии, я взглянул на утреннее небо и был поражен его красотой. В рассветной сероватой дымке оно сияло всеми оттенками алого, розового, багряного и фиолетового.
Такие великолепные восходы – одна из достопримечательностей Южной Калифорнии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54