Ничего удивительного. Можете сами поговорить с полицейскими чиновниками любого крупного города — и они выложат вам целый список лиц, подозреваемых или даже точно замешанных в крупном рэкете, в принадлежности к мафиозному синдикату, в шантаже, торговле наркотиками, в преступном сговоре или заговоре и т.д., но против которых нет ни единого обоснованного доказательства причастности к преступной деятельности. По крайней мере, таких доказательств, которые можно было бы представить суду. А если таковые и находились, то зачастую оказывалось, что грош им цена — они попросту рассыпались в ходе судебного разбирательства. Все дело в том, что при толковании многих законов судьи, похоже, больше заботятся о соблюдении «гражданских прав» преступников, нежели законопослушных граждан. Не говоря уже о купленных адвокатах. Одним словом, в списке не выявленных и особо опасных преступников Лос-Анджелеса Джо Черри мог бы претендовать на почетное место среди первой тройки.
Черри давно уже подозревался в оптовой торговле наркотиками, но с точки зрения буквы закона был чист как стеклышко. Или этот хитрец действительно таковым и являлся, или представлял собой чрезвычайно осторожное и хитроумное отродье. Единственным достоверным фактом было то, что за последние четыре года он дважды встречался с Доном Сальваторе Лучиано, Лаки Лучиано, и оба раза в Италии. В обоих случаях они обедали в отеле «Эксельсиор» в Неаполе. Конечно, нельзя привлекать к ответственности человека за обед с кем-то в ресторане, но репутация после подобных встреч, согласитесь, остается навсегда подпорченной.
— Итак, это пока лишь предположения, — сказал я. — Посмотрю, может, удастся раскопать что-нибудь посущественнее.
Фил кивнул и углубился в лежащие перед ним бумаги, а я отправился в кабинет триста двадцать три, в архив отдела без вести пропавших, где дежурный сержант выдал мне все заявления, накопившиеся с четырнадцатого мая — всего за одиннадцать дней. Довольно часто в отдел по расследованию убийств в полиции Лос-Анджелеса за день поступает с десяток, а то и больше подобных сигналов бедствия, так что пачка оказалась довольно внушительной. Быстро перебрав ее, я нашел заявление об исчезновении Дэнни Спринга и отложил его в сторону, затем, понадеявшись, что интуиция что-то да подскажет, принялся рассматривать остальные.
Все, с кем я разговаривал до сегодняшнего дня, не видели Дэнни Спринга после тринадцатого числа; точно так же никому не попадался на глаза и его закадычный приятель Фрэнк. Поэтому, вполне вероятно, Фрэнк тоже значится среди пропавших, и если у него в городе имеются родственники, то один из них мог подать заявление в полицию. Тщательно перебирая просьбы о помощи, я высматривал фамилию, созвучную с Айверсом или Айвором.
Пока я перелистывал страницы, за стойкой переговаривались два полицейских. Тот, что принес мне заявления, все еще держал одно из них в руке, посвящая, видимо, приятеля в подробности.
— Ну да, я как следует разглядел ее, пока она писала это заявление, — говорил он напарнику. — И сделал все, чтобы она задержалась подольше. Ну и глазки же у нее, дружище! Такие ослепительно голубые... я чуть не растаял на месте, не говоря уже обо всем остальном.
Второй хохотнул.
— Навряд ли ее благоверный сбежал бы от такой красотки. Если, конечно, он совсем не рехнулся.
— А может, именно из-за нее он и слетел с катушек? Я и сам не прочь потерять голову за-ради подобной конфетки.
Бросив бумаги мне на стойку, полицейский увлеченно продолжал разговор. И тут мне попалось заявление, датированное двадцатым мая. Оно поступило от вдовы, миссис Марты Эйверсон. Я насторожился. Довольно похоже. Особенно если принять во внимание, что пропал ее сын, Фрэнк, которого она не видела с воскресенья, то есть с четырнадцатого мая.
Отложив это заявление в сторону, я собрал остальные в стопку, оставив то, что разглядывали офицеры, сверху. Мое внимание привлекло имя пропавшего. Два дня назад, в понедельник, двадцать второго мая, миссис Маккьюни заявила об исчезновении мужа. В прошлый понедельник, пятнадцатого мая, он отправился на работу в собственное агентство по торговле автомобилями и домой не вернулся.
На первый взгляд, для моих поисков оно казалось совершенно бесполезным, если не считать, что мужа звали Джеймс Рэнделл Маккьюни. Джеймс. А если фамильярно — то Джим.
Скорее всего, в рапорте привлекло мое внимание что-то, связанное с фамилией. Не разобравшись толком, что именно меня задело, я выписал на всякий случай имевшуюся информацию, включая адрес. Затем еще раз просмотрел заявление о пропаже Дэнни Спринга и Фрэнка Эйверсона. Новым для меня здесь оказался только адрес миссис Эйверсон. Его я тоже взял на заметку.
Затем я проверил в архиве документацию на Фрэнка Эйверсона. И к его биографии добавилась еще одна небезынтересная страничка. Три года назад, оказывается, Фрэнк угодил в Сан-Квентин на целый год. Хранил наркотики, за что и осудили.
Снова вернувшись к Сэмсону, я поведал ему о том, что мне удалось раскопать.
— Точно, осужден за хранение.
— Он наркоман?
Сэмсон кивнул.
— И толкач. Но доказать не сумели. Поэтому пришлось судить за хранение. — Фил перекатил сигару из одного угла рта в другой и взялся за телефон. Попросив соединить его с Фини, он коротко переговорил с ним и повесил трубку. — Значит, дело обстоит так, Шелл. Мы брали Эйверсона в начале пятьдесят седьмого. Тогда он трудился в похоронном бюро братьев Рэнд. Живет с матерью. Адрес не изменился. В последнее время околачивался без дела.
— Где, ты сказал, он числился раньше? В похоронном бюро?
— Да. Мы проверяли — там все чисто. Работал на кладбище — это через дорогу от бюро. Стриг газоны, рыл могилы — короче, куда пошлют. Да и продержался там всего пару месяцев. Куда бы он потом ни устраивался — та же картина. Финн говорит, что последнее время за Эйверсоном не замечено никаких свежих грешков. — Сэмсон помолчал. — Но если это тот Фрэнк, который тебя интересует...
— Уверен. Девять к одному, что это он.
Фил прикусил свою сигару.
— Возможно, что-то уже вырисовывается...
— Возможно, — согласился я и, поблагодарив его, ушел.
Глава 4
Дом Эйверсонов выглядел так, словно он не развалился на части только благодаря тому, что был покрашен, хотя сама краска уже порядком потрескалась и облупилась. Миссис Эйверсон, открывшая на мой стук дверь — а мне пришлось стучать, потому что звонок не работал, — произвела на меня точно такое же впечатление.
Есть такой термин — потерянное поколение, которым называют стаи немытых и нечесаных помоечных котов, протестующих против конформизма общества, но при этом исповедующих собственный тотальный конформизм, поскольку все они пристрастно следуют своей моде — одинаково одеваются, говорят и думают, — и которые вызывают у вас приблизительно такие же добрые чувства, как и расплодившиеся в их бородах паразиты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44