А когда в четыре часа утра они вернулись домой, Одри сказала Чарльзу, что все ее мечты сбылись; ей исполнился тридцать один год, и она любила его так сильно, как никогда прежде. Конечно, грустно, что из-за упрямства Шарлотты у них нет ребенка; в итоге весь свой родительский пыл они обратили на малышку Молли.
Наступивший год поверг в отчаяние и страх всех без исключения. После мюнхенского соглашения люди поспешили уговорить сами себя, что теперь настанет мир, и вся Европа делала вид, что беспокоиться не о чем. Все, кто мог себе это позволить, покупали драгоценности и роскошные машины, закатывали балы, носили дорогие наряды, меха, стоившие баснословных денег, украшения. Все было так, как будто ничего не случилось; наигранная, показная веселость словно компенсировала людям веру в лучшее будущее. Но где-то в глубине души страх был всеобщим, вокруг происходили чудовищные события, виновником которых был Гитлер. Никто не в силах был его остановить: зловещая тень Гитлера продолжала надвигаться на Европу. Заканчивалась гражданская война в Испании, унесшая несметное число жизней.
Солдаты вермахта все оглушительнее стучали в барабаны.
Германия оккупировала Богемию и Моравию, подписала с Россией пакт о ненападении. Завоеватель, удвоивший свои силы за счет нового союзника, стал страшен вдвойне. Первого сентября Гитлер напал на Польшу; весь мир затаив дыхание следил за развитием событий.
Третьего сентября Великобритания объявила войну Германии, Черчилль был назначен главнокомандующим и стал мозговым центром военных операций. Спустя две недели немецкие подводные лодки потопили английские корабли «Атония» я «Бесстрашный». Одри и Чарльз, застыв от ужаса, слушали сообщения по радио у себя на кухне. Чарли не знал, что делать; может, Одри лучше отправить домой, в Штаты? Оставаться в Европе было опасно. Почти все американцы поспешно вернулись на родину. Посол Соединенных Штатов для каждого старался выхлопотать билет на самолет. Чарли спросил у Одри, полетит она с ними или нет.
Она только улыбнулась ему в ответ, налила чашку чая и лишь потом сказала, взглянув на него спокойно и уверенно:
— Чарли, я дома.
— Я не шучу. Если хочешь, отправлю тебя в Штаты. Тебя и Молли. Сейчас в посольстве всем американцам достают билеты, так что самое время отчаливать. Одному Богу известно, что натворит этот сумасшедший. Он словно с цепи сорвался. — Чарли, конечно, имел в виду Гитлера.
— Я остаюсь здесь. С тобой, — тихо ответила она. Он взял ее руку. Вот уже шесть лет, как они любят друг друга. В Лондоне все приняли их союз, ее называют «миссис Рисколл», его — «мистер Паркер-Скотт». Даже если Гитлер сметет Лондон с лица земли, смерть она встретит с Чарльзом. Она сообщила ему об этом спокойным, почти бесстрастным тоном. У него гора с плеч свалилась; он только не сказал ей, что вместе с Джеймсом записался в добровольцы. Джеймс хотел стать летчиком, а Чарльз решил податься в разведку. У него отличное «прикрытие» — ведь он журналист. В министерстве внутренних дел Чарльзу сообщили, что его вызовут. Он решил, что начали изучать его досье, но рано или поздно он получит ответ. Так оно и вышло. Ему позвонили в день падения Варшавы. От этой трагедии содрогнулась вся Европа. Через два дня между Россией и Германией произошел раздел Польши, словно два волка разорвали на две части свою жертву. Одри чувствовала себя больной каждый раз, когда слышала сообщения по радио или когда до нее доходили слухи о том, в каких мучениях гибли жители гетто.
Она все время говорила с Чарльзом об этих зверствах, так что он даже обрадовался звонку из министерства. Незадолго до этого Англия послала во Францию сто пятьдесят восемь тысяч солдат для защиты союзников. Чарли рвался отбыть вместе с ними. Но только через два месяца он получил звание военного корреспондента и мог ехать — в ожидании назначения — на любой фронт.
Ему не давало покоя то, что Джеймс уже сражается в рядах регулярной армии и Вайолет водит машину Красного Креста. В июле Чарльз, был приглашен в министерство. За три месяца до этого капитулировали Дания и Норвегия, месяцем позже — Бельгия, а две недели назад — Париж. Перед вызовом в министерство он писал военные репортажи из Лондона, иногда из Бельгии и Парижа (до их капитуляции) для ведущих иностранных газет, давая им лишь ту информацию, которую считали нужным давать его соотечественники. Несколько раз он был на приеме у Черчилля. Но Одри понимала, что он не станет отсиживаться в Лондоне всю войну, тем более после того, как Джеймса взяли в военно-воздушные силы.
В тот вечер, когда Чарльз вернулся из министерства, Одри сразу увидела по его лицу: что-то случилось.
— Что произошло? — спросила она, едва он появился в дверях гостиной.
— Да ничего особенного.
— Может быть, ты все-таки не будешь скрытничать? Боишься огорчить меня?
— С чего ты взяла, Од?
— Что случилось, Чарльз?
— Ты слушала последние известия? Мы потопили французский флот в Оране.
— Это в Алжире?
Он утвердительно кивнул.
— Зачем?
— Они больше не наши союзники. Они сдались немцам, Од, а мы не хотим, чтобы французские корабли достались Гитлеру. Чудовищная потеря. Конечно, мы не признали этого факта. Официальная версия — корабли затонули сами. Но у нас не было выбора.
— Сколько человек погибло? — Она смертельно устала от сообщений о гибели людей — тысячи погибших здесь, тысячи — там… Карл и такие, как он… Люди, уничтоженные в Варшаве в тридцать девятом…
— Около тысячи. Меня направляют туда. Од.
— В Алжир? — Внутри у нее все сжалось.
— Да, сделать репортаж о затонувшем в Оране флоте, а после ненадолго в Каир, там сейчас развертываются военные действия. — Он немного приврал, хотя Муссолини всего шесть дней назад грозил вторжением в Египет, и англичане решили послать туда военных корреспондентов, во всяком случае, было решено послать его. Увидев выражение лица Одри, Чарльз замер. — Ну что с тобой, Од?!
Глаза ее наполнились слезами, она отвернулась от него. «Вот что значит быть втянутым в войну, — подумала она. — Может быть, Соединенные Штаты поступили мудрее, не ввязавшись в этот кошмар, и спасли тысячи жизней своих сограждан?»
Чарльз подошел к Одри сзади и обнял ее. Потом не спеша повернул ее к себе, взял ее лицо в свои ладони.
— Я уеду ненадолго.
— Ведь ты именно этого хотел, да?
— Пойми, военный корреспондент и пехотинец — не одно и то же. Это не так опасно…
— Тебя могут убить так же, как любого другого, — резко перебила она его. — Черт бы тебя побрал, Чарльз, почему бы тебе не найти какое-нибудь занятие дома?
— Какое? — Сам того не замечая, он тоже заговорил громко и резко. — Может, начать вязать? Одри, я должен поехать туда! Вон Джеймс уже полгода как бомбит немецких преступников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Наступивший год поверг в отчаяние и страх всех без исключения. После мюнхенского соглашения люди поспешили уговорить сами себя, что теперь настанет мир, и вся Европа делала вид, что беспокоиться не о чем. Все, кто мог себе это позволить, покупали драгоценности и роскошные машины, закатывали балы, носили дорогие наряды, меха, стоившие баснословных денег, украшения. Все было так, как будто ничего не случилось; наигранная, показная веселость словно компенсировала людям веру в лучшее будущее. Но где-то в глубине души страх был всеобщим, вокруг происходили чудовищные события, виновником которых был Гитлер. Никто не в силах был его остановить: зловещая тень Гитлера продолжала надвигаться на Европу. Заканчивалась гражданская война в Испании, унесшая несметное число жизней.
Солдаты вермахта все оглушительнее стучали в барабаны.
Германия оккупировала Богемию и Моравию, подписала с Россией пакт о ненападении. Завоеватель, удвоивший свои силы за счет нового союзника, стал страшен вдвойне. Первого сентября Гитлер напал на Польшу; весь мир затаив дыхание следил за развитием событий.
Третьего сентября Великобритания объявила войну Германии, Черчилль был назначен главнокомандующим и стал мозговым центром военных операций. Спустя две недели немецкие подводные лодки потопили английские корабли «Атония» я «Бесстрашный». Одри и Чарльз, застыв от ужаса, слушали сообщения по радио у себя на кухне. Чарли не знал, что делать; может, Одри лучше отправить домой, в Штаты? Оставаться в Европе было опасно. Почти все американцы поспешно вернулись на родину. Посол Соединенных Штатов для каждого старался выхлопотать билет на самолет. Чарли спросил у Одри, полетит она с ними или нет.
Она только улыбнулась ему в ответ, налила чашку чая и лишь потом сказала, взглянув на него спокойно и уверенно:
— Чарли, я дома.
— Я не шучу. Если хочешь, отправлю тебя в Штаты. Тебя и Молли. Сейчас в посольстве всем американцам достают билеты, так что самое время отчаливать. Одному Богу известно, что натворит этот сумасшедший. Он словно с цепи сорвался. — Чарли, конечно, имел в виду Гитлера.
— Я остаюсь здесь. С тобой, — тихо ответила она. Он взял ее руку. Вот уже шесть лет, как они любят друг друга. В Лондоне все приняли их союз, ее называют «миссис Рисколл», его — «мистер Паркер-Скотт». Даже если Гитлер сметет Лондон с лица земли, смерть она встретит с Чарльзом. Она сообщила ему об этом спокойным, почти бесстрастным тоном. У него гора с плеч свалилась; он только не сказал ей, что вместе с Джеймсом записался в добровольцы. Джеймс хотел стать летчиком, а Чарльз решил податься в разведку. У него отличное «прикрытие» — ведь он журналист. В министерстве внутренних дел Чарльзу сообщили, что его вызовут. Он решил, что начали изучать его досье, но рано или поздно он получит ответ. Так оно и вышло. Ему позвонили в день падения Варшавы. От этой трагедии содрогнулась вся Европа. Через два дня между Россией и Германией произошел раздел Польши, словно два волка разорвали на две части свою жертву. Одри чувствовала себя больной каждый раз, когда слышала сообщения по радио или когда до нее доходили слухи о том, в каких мучениях гибли жители гетто.
Она все время говорила с Чарльзом об этих зверствах, так что он даже обрадовался звонку из министерства. Незадолго до этого Англия послала во Францию сто пятьдесят восемь тысяч солдат для защиты союзников. Чарли рвался отбыть вместе с ними. Но только через два месяца он получил звание военного корреспондента и мог ехать — в ожидании назначения — на любой фронт.
Ему не давало покоя то, что Джеймс уже сражается в рядах регулярной армии и Вайолет водит машину Красного Креста. В июле Чарльз, был приглашен в министерство. За три месяца до этого капитулировали Дания и Норвегия, месяцем позже — Бельгия, а две недели назад — Париж. Перед вызовом в министерство он писал военные репортажи из Лондона, иногда из Бельгии и Парижа (до их капитуляции) для ведущих иностранных газет, давая им лишь ту информацию, которую считали нужным давать его соотечественники. Несколько раз он был на приеме у Черчилля. Но Одри понимала, что он не станет отсиживаться в Лондоне всю войну, тем более после того, как Джеймса взяли в военно-воздушные силы.
В тот вечер, когда Чарльз вернулся из министерства, Одри сразу увидела по его лицу: что-то случилось.
— Что произошло? — спросила она, едва он появился в дверях гостиной.
— Да ничего особенного.
— Может быть, ты все-таки не будешь скрытничать? Боишься огорчить меня?
— С чего ты взяла, Од?
— Что случилось, Чарльз?
— Ты слушала последние известия? Мы потопили французский флот в Оране.
— Это в Алжире?
Он утвердительно кивнул.
— Зачем?
— Они больше не наши союзники. Они сдались немцам, Од, а мы не хотим, чтобы французские корабли достались Гитлеру. Чудовищная потеря. Конечно, мы не признали этого факта. Официальная версия — корабли затонули сами. Но у нас не было выбора.
— Сколько человек погибло? — Она смертельно устала от сообщений о гибели людей — тысячи погибших здесь, тысячи — там… Карл и такие, как он… Люди, уничтоженные в Варшаве в тридцать девятом…
— Около тысячи. Меня направляют туда. Од.
— В Алжир? — Внутри у нее все сжалось.
— Да, сделать репортаж о затонувшем в Оране флоте, а после ненадолго в Каир, там сейчас развертываются военные действия. — Он немного приврал, хотя Муссолини всего шесть дней назад грозил вторжением в Египет, и англичане решили послать туда военных корреспондентов, во всяком случае, было решено послать его. Увидев выражение лица Одри, Чарльз замер. — Ну что с тобой, Од?!
Глаза ее наполнились слезами, она отвернулась от него. «Вот что значит быть втянутым в войну, — подумала она. — Может быть, Соединенные Штаты поступили мудрее, не ввязавшись в этот кошмар, и спасли тысячи жизней своих сограждан?»
Чарльз подошел к Одри сзади и обнял ее. Потом не спеша повернул ее к себе, взял ее лицо в свои ладони.
— Я уеду ненадолго.
— Ведь ты именно этого хотел, да?
— Пойми, военный корреспондент и пехотинец — не одно и то же. Это не так опасно…
— Тебя могут убить так же, как любого другого, — резко перебила она его. — Черт бы тебя побрал, Чарльз, почему бы тебе не найти какое-нибудь занятие дома?
— Какое? — Сам того не замечая, он тоже заговорил громко и резко. — Может, начать вязать? Одри, я должен поехать туда! Вон Джеймс уже полгода как бомбит немецких преступников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92