Может, она видела их вместе?
– Что случилось?
– Вам два раза звонили... – неуверенно начала Маргарет, словно не зная, что говорить дальше и вообще стоит ли.
Экономка пребывала в сомнениях. С одной стороны, она считала, что не вправе беспокоить миссис Дюра, но с другой стороны, у нее было неприятное предчувствие.
Динна выпрямилась.
– Кто звонил, мистер Дюра?
– Нет, мадам Дюра, его мать.
– И что она сказала? – Динна нахмурилась. – Что-нибудь случилось?
– Я не знаю. Она говорила с парижской телефонисткой, но просила, чтобы вы обязательно ей перезвонили. Сразу же, как только вернетесь.
– С телефонисткой из Парижа? Вы, наверное, хотели сказать с телефонисткой из Антиба?
Динна знала, что Маргарет не делала особого различия между Парижем и Антибом. Но на этот раз экономка энергично затрясла головой:
– Нет, это был Париж, они оставили номер телефона.
Маргарет покопалась в стопке бумаг, нашла нужную записку и протянула Динне. Она не ошиблась, звонили действительно из Парижа, а номер, который записала Маргарет, принадлежал парижскому особняку на улице Франсуа Премьер. Определенно что-то случилось. Возможно, пожилая дама заболела и хочет отправить Пилар домой пораньше? А может, что-то случилось с Марком? Пока Динна бежала по лестнице на второй этаж, направляясь в спальню, где стоял телефон, в ее голове пронеслись десятки картин разных катастроф, одна другой страшнее. Сняв телефонную трубку, Динна поколебалась: в Париже сейчас полночь, может быть, лучше подождать до утра?
Заокеанский оператор соединил ее очень быстро, и вот уже Динна слушала знакомое жужжание французского телефона. Когда-то она воспринимала эти гудки как сигнал «занято», но потом привыкла и запомнила, что это местная особенность.
– Мне очень жаль, но вам смогут ответить не раньше, чем через минуту.
– Все в порядке, я подожду.
Динна улыбнулась: телефонистка говорила неспешно, как калифорнийка. Затем в трубке послышался голос свекрови:
– Алло, oui?
– Mamie? – Родственное обращение к свекрови так никогда и не стало для Динны естественным. Даже после почти двадцати лет замужества, обращаясь к матери Марка, она всякий раз боролась с искушением назвать ее мадам Дюра. – Mamie? – Связь была не очень хорошей, но Динна слышала, что ей говорят, и заговорила громче, чтобы ее тоже было слышно. Голос мадам Дюра звучал сонно и совсем недружелюбно. – Это Динна. Прошу прощения за поздний звонок, но мне показалось...
– Динна, il faut que tu viennes.
«He хватало еще, чтобы при такой связи мадам Дюра говорила по-французски!» Однако мысленная мольба Динны не была услышана, и мадам Дюра продолжала тараторить по-французски и дальше, Динна с трудом разбирала слова.
– Подождите, я вас почти не слышу. Я не понимаю. Вы не могли бы повторить все по-английски? Что-нибудь случилось?
– Да, – прозвучало в трубке скорбным стоном. Затем наступило молчание. Динна ждала. «Так и есть, что-то с Марком. Я так и знала!» – Пилар... она попала в аварию на мотоцикле...
У Динны остановилось сердце.
– Пилар?! – Динна перешла на крик; она даже не слышала, как в комнату вошла Маргарет. Связь еще больше ухудшилась, и ей пришлось кричать громче. – Пилар? Mamie? Вы меня слышите? Что случилось?
– Ее голова... ее ноги...
– О Боже, она ранена? – Из глаз Динны брызнули слезы, она отчаянно пыталась взять себя в руки. – Mamie, как она?
– Paralisees. Les jambles. У нее парализованы ноги. А голова... мы не знаем.
– Где она? – вскрикнула Динна.
– В Американской больнице.
Стало слышно, что мадам Дюра всхлипывает.
– Вы вызвали Марка?
– Мы не можем его найти. Он в Греции, его коллега пытается с ним связаться. Они рассчитывают, что завтра он будет здесь. Прошу вас, Динна... вы приедете?
– Я вылетаю сегодня вечером. Прямо сейчас.
У Динны так дрожали руки, что она с трудом смогла посмотреть на наручные часы. Было десять минут пятого. Она знала, что в половине восьмого есть самолет – Марк часто летал этим рейсом. С учетом разницы во времени она сможет быть в Париже на следующий день в половине пятого по парижскому времени.
– Я прилечу завтра... в середине дня. Я поеду сразу в больницу. Кто ее лечащий врач? – Динна торопливо записала фамилию, которую назвала мадам Дюра. – Как с ним связаться?
Мадам Дюра продиктовала ей номер телефона.
– Ох, Динна... Бедная девочка. Я Марку говорила, что moto слишком большой и тяжелый для ребенка, ну почему он меня не послушал? Я же ему говорила...
«Я тоже». Первое, о чем подумала Динна, так это о том, что ее девочка одна в парижской больнице.
– Mamie, с Пилар кто-нибудь есть?
– Конечно, мы наняли сиделок. – Это было очень похоже на ту мадам Дюра, которую Динна знала.
– Только сиделки и никого больше? – Динна не скрывала, что она в ужасе.
– Но уже первый час ночи.
– Я не хочу, чтобы она оставалась одна.
– Хорошо, я сейчас же отправлю в больницу Анжелин, а утром сама туда поеду.
«Анжелин... самая старая горничная на свете. Анжелин. Как она может?»
– Я приеду так скоро, как только смогу. Передайте Пилар, что я ее люблю. Спокойной ночи, mamie, до завтра.
Динна переключилась на телефонистку. Она была в отчаянии.
– Мне необходимо связаться с доктором Хубертом Киршманом, это очень срочно.
Однако доктор Киршман не ответил на звонки. Звонок в Американскую больницу тоже не обнадежил Динну. Ей сказали, что состояние мадемуазель Дюра по-прежнему критическое, однако она в сознании и заснула; возможно, утром ей будут делать операцию, пока еще нельзя сказать точно. Ее привезли из Канн только сегодня вечером, и если мадам будет так добра позвонить доктору утром...
Динне хотелось послать их всех к черту. Поговорить по телефону с Пилар было невозможно, и единственное, что могла сделать Динна, – это как можно быстрее вылететь в Европу.
Она села и обхватила голову руками, стараясь не дать волю слезам. Но все-таки у нее вырвался всхлип, вырвался из самого ее сердца.
– Пилар, девочка моя... о Господи!
Тут же рядом возникло синее форменное платье, и Динна почувствовала на плечах руки Маргарет.
– Что, очень плохо? – шепотом спросила экономка в полной тишине.
– Я не знаю. Мне сказали, что у нее парализованы ноги и что-то с головой, но я так и не смогла ни от кого добиться разумного ответа. Я вылетаю ближайшим самолетом в Париж.
– Я соберу ваши вещи.
Динна кивнула. Она пыталась привести в порядок мысли. Нужно позвонить Бену. И Доминик. Она сняла трубку, пальцы сами стали машинально набирать номер секретарши Марка. Голос, который Динна всегда недолюбливала, ответил очень быстро.
– Где месье Дюра?
– Я не знаю.
– Черта с два вы не знаете. Наша дочь попала в автокатастрофу, а его никто не может найти. Где он?
– Я... мне очень жаль, мадам Дюра, я постараюсь найти его к утру и попрошу перезвонить вам, я сделаю все от меня зависящее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
– Что случилось?
– Вам два раза звонили... – неуверенно начала Маргарет, словно не зная, что говорить дальше и вообще стоит ли.
Экономка пребывала в сомнениях. С одной стороны, она считала, что не вправе беспокоить миссис Дюра, но с другой стороны, у нее было неприятное предчувствие.
Динна выпрямилась.
– Кто звонил, мистер Дюра?
– Нет, мадам Дюра, его мать.
– И что она сказала? – Динна нахмурилась. – Что-нибудь случилось?
– Я не знаю. Она говорила с парижской телефонисткой, но просила, чтобы вы обязательно ей перезвонили. Сразу же, как только вернетесь.
– С телефонисткой из Парижа? Вы, наверное, хотели сказать с телефонисткой из Антиба?
Динна знала, что Маргарет не делала особого различия между Парижем и Антибом. Но на этот раз экономка энергично затрясла головой:
– Нет, это был Париж, они оставили номер телефона.
Маргарет покопалась в стопке бумаг, нашла нужную записку и протянула Динне. Она не ошиблась, звонили действительно из Парижа, а номер, который записала Маргарет, принадлежал парижскому особняку на улице Франсуа Премьер. Определенно что-то случилось. Возможно, пожилая дама заболела и хочет отправить Пилар домой пораньше? А может, что-то случилось с Марком? Пока Динна бежала по лестнице на второй этаж, направляясь в спальню, где стоял телефон, в ее голове пронеслись десятки картин разных катастроф, одна другой страшнее. Сняв телефонную трубку, Динна поколебалась: в Париже сейчас полночь, может быть, лучше подождать до утра?
Заокеанский оператор соединил ее очень быстро, и вот уже Динна слушала знакомое жужжание французского телефона. Когда-то она воспринимала эти гудки как сигнал «занято», но потом привыкла и запомнила, что это местная особенность.
– Мне очень жаль, но вам смогут ответить не раньше, чем через минуту.
– Все в порядке, я подожду.
Динна улыбнулась: телефонистка говорила неспешно, как калифорнийка. Затем в трубке послышался голос свекрови:
– Алло, oui?
– Mamie? – Родственное обращение к свекрови так никогда и не стало для Динны естественным. Даже после почти двадцати лет замужества, обращаясь к матери Марка, она всякий раз боролась с искушением назвать ее мадам Дюра. – Mamie? – Связь была не очень хорошей, но Динна слышала, что ей говорят, и заговорила громче, чтобы ее тоже было слышно. Голос мадам Дюра звучал сонно и совсем недружелюбно. – Это Динна. Прошу прощения за поздний звонок, но мне показалось...
– Динна, il faut que tu viennes.
«He хватало еще, чтобы при такой связи мадам Дюра говорила по-французски!» Однако мысленная мольба Динны не была услышана, и мадам Дюра продолжала тараторить по-французски и дальше, Динна с трудом разбирала слова.
– Подождите, я вас почти не слышу. Я не понимаю. Вы не могли бы повторить все по-английски? Что-нибудь случилось?
– Да, – прозвучало в трубке скорбным стоном. Затем наступило молчание. Динна ждала. «Так и есть, что-то с Марком. Я так и знала!» – Пилар... она попала в аварию на мотоцикле...
У Динны остановилось сердце.
– Пилар?! – Динна перешла на крик; она даже не слышала, как в комнату вошла Маргарет. Связь еще больше ухудшилась, и ей пришлось кричать громче. – Пилар? Mamie? Вы меня слышите? Что случилось?
– Ее голова... ее ноги...
– О Боже, она ранена? – Из глаз Динны брызнули слезы, она отчаянно пыталась взять себя в руки. – Mamie, как она?
– Paralisees. Les jambles. У нее парализованы ноги. А голова... мы не знаем.
– Где она? – вскрикнула Динна.
– В Американской больнице.
Стало слышно, что мадам Дюра всхлипывает.
– Вы вызвали Марка?
– Мы не можем его найти. Он в Греции, его коллега пытается с ним связаться. Они рассчитывают, что завтра он будет здесь. Прошу вас, Динна... вы приедете?
– Я вылетаю сегодня вечером. Прямо сейчас.
У Динны так дрожали руки, что она с трудом смогла посмотреть на наручные часы. Было десять минут пятого. Она знала, что в половине восьмого есть самолет – Марк часто летал этим рейсом. С учетом разницы во времени она сможет быть в Париже на следующий день в половине пятого по парижскому времени.
– Я прилечу завтра... в середине дня. Я поеду сразу в больницу. Кто ее лечащий врач? – Динна торопливо записала фамилию, которую назвала мадам Дюра. – Как с ним связаться?
Мадам Дюра продиктовала ей номер телефона.
– Ох, Динна... Бедная девочка. Я Марку говорила, что moto слишком большой и тяжелый для ребенка, ну почему он меня не послушал? Я же ему говорила...
«Я тоже». Первое, о чем подумала Динна, так это о том, что ее девочка одна в парижской больнице.
– Mamie, с Пилар кто-нибудь есть?
– Конечно, мы наняли сиделок. – Это было очень похоже на ту мадам Дюра, которую Динна знала.
– Только сиделки и никого больше? – Динна не скрывала, что она в ужасе.
– Но уже первый час ночи.
– Я не хочу, чтобы она оставалась одна.
– Хорошо, я сейчас же отправлю в больницу Анжелин, а утром сама туда поеду.
«Анжелин... самая старая горничная на свете. Анжелин. Как она может?»
– Я приеду так скоро, как только смогу. Передайте Пилар, что я ее люблю. Спокойной ночи, mamie, до завтра.
Динна переключилась на телефонистку. Она была в отчаянии.
– Мне необходимо связаться с доктором Хубертом Киршманом, это очень срочно.
Однако доктор Киршман не ответил на звонки. Звонок в Американскую больницу тоже не обнадежил Динну. Ей сказали, что состояние мадемуазель Дюра по-прежнему критическое, однако она в сознании и заснула; возможно, утром ей будут делать операцию, пока еще нельзя сказать точно. Ее привезли из Канн только сегодня вечером, и если мадам будет так добра позвонить доктору утром...
Динне хотелось послать их всех к черту. Поговорить по телефону с Пилар было невозможно, и единственное, что могла сделать Динна, – это как можно быстрее вылететь в Европу.
Она села и обхватила голову руками, стараясь не дать волю слезам. Но все-таки у нее вырвался всхлип, вырвался из самого ее сердца.
– Пилар, девочка моя... о Господи!
Тут же рядом возникло синее форменное платье, и Динна почувствовала на плечах руки Маргарет.
– Что, очень плохо? – шепотом спросила экономка в полной тишине.
– Я не знаю. Мне сказали, что у нее парализованы ноги и что-то с головой, но я так и не смогла ни от кого добиться разумного ответа. Я вылетаю ближайшим самолетом в Париж.
– Я соберу ваши вещи.
Динна кивнула. Она пыталась привести в порядок мысли. Нужно позвонить Бену. И Доминик. Она сняла трубку, пальцы сами стали машинально набирать номер секретарши Марка. Голос, который Динна всегда недолюбливала, ответил очень быстро.
– Где месье Дюра?
– Я не знаю.
– Черта с два вы не знаете. Наша дочь попала в автокатастрофу, а его никто не может найти. Где он?
– Я... мне очень жаль, мадам Дюра, я постараюсь найти его к утру и попрошу перезвонить вам, я сделаю все от меня зависящее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85