— Все равно я уезжаю в следующем месяце, — закончила разговор Ивонн, так и не определившись, кто — она или Габби — победил в этом споре. Она еще не знала, куда поехать, может, она окажется на Юге, может, в Бирмингеме, борясь за свои права.
Главное — не сидеть в Беркли.
— Ты едешь с Декс? — спросила Габби из праздного любопытства. Она так устала от Ивонн и ее постоянной готовности затеять ссору, что не могла проявить искреннюю заинтересованность Но Пакстон, зная нравы Юга, многое прощала Ивонн.
В ответ Ивонн покачала головой:
— Нет… я… — Вдруг она растерялась и поняла, как далеко зашла в своей раздражительности. Ей вдруг показалось несправедливым выплескивать на девочек свою злость, они этого не заслужили. — Нет, я еду без Декс… Я еду со своими друзьями. — Пакстон поняла: Ивонн решила жить с такими же озлобленными людьми, как и сама, и вряд ли они смогут правильно воспользоваться правами, которые им дала интеграция, но объяснять это сейчас бесполезно.
— Печально, — спокойно пожалела Пакси. — Я надеялась, ты найдешь свое счастье здесь.
— А что делать с твоей комнатой? — Габби сразу взяла быка за рога, не обращая внимания на чувства.
— Я думаю, вы найдете кого-нибудь на мое место.
В этот момент из двери комнаты вышла в ночной рубашке Давн.
— Я тоже уезжаю, — неуверенно объявила она. — То есть… я бросаю учебу. — Она как будто извинялась, но была довольна чем-то и улыбнулась им. — Я еду домой.
— Ты отчислена? — Габби недоумевала, она не могла представить, что кто-то может уезжать по собственному желанию, ведь здесь так весело. Хотя, по правде говоря, Давн только и делала, что спала все эти три месяца.
— Я выхожу замуж… где-нибудь на Рождество… Я… — Она запнулась и посмотрела на них, единственных подруг в Беркли, Она вряд ли хоть раз за все время сходила в университет. — У меня в апреле будет ребенок.
Все трое разом посмотрели на нее, и задним числом Пакстон поразилась, какие же дуры они были. Налицо все симптомы, известные им по жизни и книгам, а они только подшучивали по поводу того, что она, может быть, беременна.
— Как только ребенок родится, Дейв и я поедем в Непал, чтобы посмотреть на нашего гуру.
— Это замечательно, — произнесла Габби, все еще не отойдя от удивления, а Питер отвернулся, чтобы девушки не могли видеть его улыбки. — Это действительно прекрасно, Давн. — После того как обе соседки ушли в свою комнату, Габби повернулась к Пакстон с растерянным видом. — Черт, как же нам теперь быть с их комнатой? Если деканат начнет распоряжаться ею, бог знает кого к нам поселят. Не знаю, кто бы мог приехать посередине года…
— Что же нам теперь делать? — задумалась Пакстон. — Я знаю две пары девушек, которые живут в двойках и мечтают съехаться вместе, а мы могли бы занять один из их блоков.
— Или превратить их комнату в клозет, а самим уехать вместе со мной, — с надеждой предложил Питер, посматривая на Пакстон.
У них было чудесное настроение после уик-энда с родителями. Но Питеру не давала покоя мысль прийти как-нибудь к Пакстон в комнату и попытаться соблазнить ее. Или сделать это в собственном доме. Однако он усиленно сдерживал свои фантазии, боясь оскорбить ее даже в мыслях; кроме того, от сестры он знал, что Пакстон девственница. Он все время думал об этом и хотел спросить у нее, не согласится ли она поехать куда-нибудь с ним, но подходящего случая не представлялось. Он ждал, пока она сама окажется готова к этому. Пакстон была именно такой девушкой, о которой он мечтал всю жизнь.
— Подумайте, в самом деле, это не такая уж плохая мысль, — сказал он напоследок. — Может, нам удастся снять квартиру в городе на следующий год.
Идея понравилась Габби и Пакстон, но следующий год был еще Бог знает как далеко. Пакстон хотела бы знать уже сейчас, как они через год будут относиться друг к другу. Год, — это достаточно долго, и многое может измениться, если вспомнить, что произошло только за последнее время. За три месяца они подружились с Габби; Питер и ода влюбились друг в друга; две их соседки уезжают из кампуса, и одна из них собирается родить ребенка.
Следующие недели пролетели незаметно, пока не наступили рождественские каникулы. После Рождества Питер собирался поехать кататься на лыжах вместе с друзьями, а Габби вместе с родителями уезжала в Пуэрто-Вальярта, в Мехико. Питер спросил, не хочет ли Пакстон поехать с ним, но она ответила, что невежливо уезжать из дома слишком рано. Тогда он понял, что для нее это сложно.
Он отвез ее в аэропорт двадцать первого числа. Они стояли около ворот и вели легкий разговор о Рождестве, как вдруг он посмотрел сверху — так, что сердце ее остановилось, о чем-то заговорил и стал очень похож на отца.
— Так дальше не пойдет, — начал он. Было только Рождество, а он уже говорил, что их роман кончился.
— Что?… Я… я… извини… — Она не могла взглянуть на него, так ей было больно; она сопротивлялась, чувствуя, как его пальцы пытаются приподнять ее голову за подбородок; глаза были полны слез, и именно он, Питер, был их причиной.
— Ты не поняла, Пакс, что ты! — Его глаза тоже заблестели, но она только безнадежно повела головой и наконец посмотрела на него. — Я не хочу продолжать эту игру, изображая, что мы только хорошие друзья, и не больше. Я люблю тебя, Пакс. Я никогда не любил так, как люблю тебя. Я хочу жениться на тебе когда-нибудь. Только скажи когда. Завтра, на следующей неделе, через десять лет. Ты можешь вступить в Корпус мира, отправиться в Африку, на Луну, куда хочешь. Я буду ждать. Я люблю тебя. — Его голос дрожал, губы тоже подрагивали; он сжал ее в объятиях так сильно, что у нее перехватило дыхание, и, когда она поцеловала его, он понял, что это ответ.
Она не могла играть с ним, она видела, как сильно он любит ее.
— Питер, что же нам делать? — Она улыбалась сквозь слезы, и он тоже улыбнулся ей в ответ. Держа Пакстон в объятиях, чувствуя ее и целуя, он знал теперь главное: она любит его. — Мне осталось учиться еще три с половиной года, я Должна закончить университет, — добавила она.
— Мы подождем. Не велико испытание. Мы можем объявить о помолвке. Мне нужно только знать, что ты любишь меня. — Он внимательно посмотрел на нее, и она кивнула.
— Я люблю тебя… я люблю тебя так сильно… — прошептала Пакстон. Он обнял ее и поцеловал еще нежнее.
— Так жалко, что я не буду с тобой на Рождество, — шепнул он. — Хочешь, я приеду к тебе в Саванну?
Она хотела, но боялась. Если мать узнает, что в восемнадцать лет она всерьез влюблена, да еще в молодого человека из Калифорнии, она будет в ярости.
— Нет, не так скоро. Они могут не понять.
— Тогда возвращайся скорее.
В последний раз объявили ее рейс — почти все уже были па борту.
— Я что-нибудь придумаю. Я позвоню тебе из дома…
«Дом», где был ее дом теперь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99