Геббельс и Геринг наперебой стонали, придавленные тушей огненного великана, а Гиммлера что-то не было видно… Затерялся где-то в свалке…
— Ну, что, товарищи? — обернулся я к ратникам-партизанам. — Не посрамим земли русской! За Родину, за Штирлица, вперед! Полоним гитлеровских собак и самого супостата проклятого… А всем остальным ворогам разрешаю по полной программе показать, где раки зимуют и куда Макар телят не гонял! Пусть дело партии живет и побеждает!
— Во веки веков, аминь! — гаркнул Микула, поднимая секиру.
— Ура-а-а!
— Прекратить! — обрушился с потемневших небес невероятно сильный голос.
Я аж присел. Воодушевленные было дружинники замерли. Это удивительно, но великанская возня тоже прекратилась. Валькирии совсем по-птичьи драпанули в разные стороны. Придавленные Геббельс и Геринг на всякий случай притворились хладными трупами, а фюрер пришел в себя и в порыве страха прижался к Степану Федоровичу.
Сверху — медленно и величаво, словно океанский дредноут, наплывал на нас высокий мужчина в широкополой шляпе. Плащ развевался крыльями, седая растрепанная борода вилась змеей, а единственный глаз сверкал из-под шляпы таким могучим пламенем, что безо всяких подтверждений верилось: этот седобородый может уничтожить всех присутствующих здесь одним движением пальца.
— Великий Вотан! — прохрипел Донар и упал на травмированные колени.
За ним повалились все, кто еще мог стоять.
Вотан завис в воздухе метрах в пяти от земли. Между прочим, в левой руке он держал сбежавший молот, а в правой у него был ущемлен за ухо поскуливавший Лодур.
— Дерзнувшие нарушить Время, подойдите ближе ко мне! — загремел великий Вотан.
Я не сразу понял, что это он ко мне обращается.
— Ближе, рогатый демон из огненных глубин!
— Это вы мне?!
— Сказанное мною не нуждается в повторении! Ну, не препираться же с живым Древним Богом?
С самым настоящим Богом. Пусть оживленным заклинанием Время Вспять из машины времеатрона, но все-таки… Я бы и не смог при всем желании. Пламенный глаз Вотана жег меня соляной кислотой — аж кисточка хвоста шипела. Я даже подняться не посмел — так на коленях и подполз.
— Я был одним из тех, кто создавал эту вселенную! — громыхнул Вотан. — Долгие века я делал то, на что обрекло меня бесконечное Мироздание — охранял покой и порядок, и когда пришло Время, как и многие другие боги, я ушел в Небытие! Но я не смел роптать, ибо таково мое предназначение и даже я не могу сопротивляться ему! Ответь мне, низкое создание, как ты осмелился нарушить течение Времени? Как дерзнул переломить десницу Рока?!
Честное слово, я не собирался закладывать бедного Степана Федоровича. Просто под огнем всевидящего ока Вотана невозможно было солгать.
— Товари… гражда… госпо… Ваше величество, я не виноват! Понимаете, какое дело, раз в несколько миллионов лет на Земле появляется человек, который…
— Не перечь мне, низкое создание! Ты думаешь, неведомо мне о нарушении Вселенского Равновесия? Недостойно даже тебя, демон, перекладывать вину на неразумного смертного!
— Вот это новости! Значит, смертный Степан Федорович нарушил, а я, бес Адольф, отвечать должен?
Ваше высочество, побойтесь бо… гхм… Между прочим, аккурат над нами безобразничает маньяк, который — если уж на то пошло — виновен больше всех!
— Ты о циклопе говоришь, низкое создание? Знаю я и о его кознях!
— Правда? Вот здорово! Покарайте его, ваше высокопревосходительство!
— Не от него и тем более не от тебя исходит великая угроза всему сущему в этой вселенной!
— Как это? А от кого в таком случае? — Тут я невольно посмотрел на Степана Федоровича.
Штирлиц-Зигфрид-Брумгильда, школьный учитель и Машина смерти, театральный уборщик и Нарушитель Вселенского Равновесия с умильным испугом на мордашке обнимался с дрожащим фюрером.
— Жалкий смертный — всего лишь орудие, — прорычал Вотан и поднял пылающий взгляд к клубящимся туманом небесам. — Они… те, что приходят издалека, из таких далеких земель, что невозможно вообразить даже мне — Вечно Живущему, — они и есть настоящая угроза!
— Это вы о ком? — поинтересовался я, усилием воли подавив дурацкое воображение, немедленно нарисовавшее мне выводок апокалипсических чудовищ, спускающихся с неба на парашютах и злорадно скалящих клыки.
— Имя грядущего изверга лежит дальше моего понимания.
— Но ведь вы все равно можете этих гадов покарать, чтоб неповадно было?
— Я здесь не для того, чтобы карать! Я здесь для того, чтобы восстановить Порядок! Десница Рока — ее невозможно обмануть! — собрала вас всех здесь! Смотрите же, дерзкие, и трепещите!
Коленопреклоненные войска с готовностью затрепетали. Вотан, сунув под мышку бедного Лодура, освободил руку и извлек из-под своего плаща нечто похожее на большое яйцо, только не белое, а переливающееся всеми мыслимыми цветами сразу. И поднял яйцо над головой.
Страшное это было зрелище. Необъяснимо страшное. Переплетенные лучи рождали и тут же губили на поверхности яйца одну за другой десятки картин: вот облаченный в шикарный костюм Степан Федорович обнимается на широком диване с импозантной блондинкой; а вот тот же Степан Федорович, уже в рваном пальто и малахае, удирает от стайки лязгающих консервных банок; вот паскудный циклоп из паланкина важно отдает приказания распластанным на земле чернокожим воинам уна-уму; а вот и я сам в паре с Нотунгом провожу сеанс одновременной стрижки и бритья толпы ледяных великанов… Фюрер, Гиммлер, Златич, Лодур… цверги и негры, красные дружинники и солдаты СС… Все события последних дней промелькнули передо мной, все действующие лица, личики, мордашки, хари и рыла пронеслись в мгновение ока…
Я закрыл глаза ладонью. В голове мутилось, зрачки пылали, словно я долго смотрел на яркое солнце.
— Течение Времени… — гремел сверху голос Древнего Бога, — нельзя нарушить… О, бесконечное Мироздание, услышь смиренного твоего раба! Верни всех и вся на свои места, сплети воедино разорванное, разнеси в клочья неверно созданное! Пусть каждый вернется туда, откуда начал этот путь! Пусть того, что случилось, никогда не случится! Назад! В прошлое!
Земля и туманное небо задрожали. Фигура Вотана окуталась пламенем. Яйцо, вознесенное вверх, распухало, заполняя собой Вселенную. И тут меня коснулась какая-то неведомая сила, ослепительно ясная, но такая ужасно чуждая всему моему существу, что я моментально понял, как эта сила называется — Благодать Богов.
— Слава Вотану! — стоном вырвалось у всех. Древний Бог полыхал все сильнее и сильнее… — Ай!
Сияние померкло. Потускневшее яйцо шлепнулось на землю, а барахтающийся под мышкой Вотана Лодур смущенно проговорил:
— Я нечаянно… Мне пятки прижгло, вот я и дернулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
— Ну, что, товарищи? — обернулся я к ратникам-партизанам. — Не посрамим земли русской! За Родину, за Штирлица, вперед! Полоним гитлеровских собак и самого супостата проклятого… А всем остальным ворогам разрешаю по полной программе показать, где раки зимуют и куда Макар телят не гонял! Пусть дело партии живет и побеждает!
— Во веки веков, аминь! — гаркнул Микула, поднимая секиру.
— Ура-а-а!
— Прекратить! — обрушился с потемневших небес невероятно сильный голос.
Я аж присел. Воодушевленные было дружинники замерли. Это удивительно, но великанская возня тоже прекратилась. Валькирии совсем по-птичьи драпанули в разные стороны. Придавленные Геббельс и Геринг на всякий случай притворились хладными трупами, а фюрер пришел в себя и в порыве страха прижался к Степану Федоровичу.
Сверху — медленно и величаво, словно океанский дредноут, наплывал на нас высокий мужчина в широкополой шляпе. Плащ развевался крыльями, седая растрепанная борода вилась змеей, а единственный глаз сверкал из-под шляпы таким могучим пламенем, что безо всяких подтверждений верилось: этот седобородый может уничтожить всех присутствующих здесь одним движением пальца.
— Великий Вотан! — прохрипел Донар и упал на травмированные колени.
За ним повалились все, кто еще мог стоять.
Вотан завис в воздухе метрах в пяти от земли. Между прочим, в левой руке он держал сбежавший молот, а в правой у него был ущемлен за ухо поскуливавший Лодур.
— Дерзнувшие нарушить Время, подойдите ближе ко мне! — загремел великий Вотан.
Я не сразу понял, что это он ко мне обращается.
— Ближе, рогатый демон из огненных глубин!
— Это вы мне?!
— Сказанное мною не нуждается в повторении! Ну, не препираться же с живым Древним Богом?
С самым настоящим Богом. Пусть оживленным заклинанием Время Вспять из машины времеатрона, но все-таки… Я бы и не смог при всем желании. Пламенный глаз Вотана жег меня соляной кислотой — аж кисточка хвоста шипела. Я даже подняться не посмел — так на коленях и подполз.
— Я был одним из тех, кто создавал эту вселенную! — громыхнул Вотан. — Долгие века я делал то, на что обрекло меня бесконечное Мироздание — охранял покой и порядок, и когда пришло Время, как и многие другие боги, я ушел в Небытие! Но я не смел роптать, ибо таково мое предназначение и даже я не могу сопротивляться ему! Ответь мне, низкое создание, как ты осмелился нарушить течение Времени? Как дерзнул переломить десницу Рока?!
Честное слово, я не собирался закладывать бедного Степана Федоровича. Просто под огнем всевидящего ока Вотана невозможно было солгать.
— Товари… гражда… госпо… Ваше величество, я не виноват! Понимаете, какое дело, раз в несколько миллионов лет на Земле появляется человек, который…
— Не перечь мне, низкое создание! Ты думаешь, неведомо мне о нарушении Вселенского Равновесия? Недостойно даже тебя, демон, перекладывать вину на неразумного смертного!
— Вот это новости! Значит, смертный Степан Федорович нарушил, а я, бес Адольф, отвечать должен?
Ваше высочество, побойтесь бо… гхм… Между прочим, аккурат над нами безобразничает маньяк, который — если уж на то пошло — виновен больше всех!
— Ты о циклопе говоришь, низкое создание? Знаю я и о его кознях!
— Правда? Вот здорово! Покарайте его, ваше высокопревосходительство!
— Не от него и тем более не от тебя исходит великая угроза всему сущему в этой вселенной!
— Как это? А от кого в таком случае? — Тут я невольно посмотрел на Степана Федоровича.
Штирлиц-Зигфрид-Брумгильда, школьный учитель и Машина смерти, театральный уборщик и Нарушитель Вселенского Равновесия с умильным испугом на мордашке обнимался с дрожащим фюрером.
— Жалкий смертный — всего лишь орудие, — прорычал Вотан и поднял пылающий взгляд к клубящимся туманом небесам. — Они… те, что приходят издалека, из таких далеких земель, что невозможно вообразить даже мне — Вечно Живущему, — они и есть настоящая угроза!
— Это вы о ком? — поинтересовался я, усилием воли подавив дурацкое воображение, немедленно нарисовавшее мне выводок апокалипсических чудовищ, спускающихся с неба на парашютах и злорадно скалящих клыки.
— Имя грядущего изверга лежит дальше моего понимания.
— Но ведь вы все равно можете этих гадов покарать, чтоб неповадно было?
— Я здесь не для того, чтобы карать! Я здесь для того, чтобы восстановить Порядок! Десница Рока — ее невозможно обмануть! — собрала вас всех здесь! Смотрите же, дерзкие, и трепещите!
Коленопреклоненные войска с готовностью затрепетали. Вотан, сунув под мышку бедного Лодура, освободил руку и извлек из-под своего плаща нечто похожее на большое яйцо, только не белое, а переливающееся всеми мыслимыми цветами сразу. И поднял яйцо над головой.
Страшное это было зрелище. Необъяснимо страшное. Переплетенные лучи рождали и тут же губили на поверхности яйца одну за другой десятки картин: вот облаченный в шикарный костюм Степан Федорович обнимается на широком диване с импозантной блондинкой; а вот тот же Степан Федорович, уже в рваном пальто и малахае, удирает от стайки лязгающих консервных банок; вот паскудный циклоп из паланкина важно отдает приказания распластанным на земле чернокожим воинам уна-уму; а вот и я сам в паре с Нотунгом провожу сеанс одновременной стрижки и бритья толпы ледяных великанов… Фюрер, Гиммлер, Златич, Лодур… цверги и негры, красные дружинники и солдаты СС… Все события последних дней промелькнули передо мной, все действующие лица, личики, мордашки, хари и рыла пронеслись в мгновение ока…
Я закрыл глаза ладонью. В голове мутилось, зрачки пылали, словно я долго смотрел на яркое солнце.
— Течение Времени… — гремел сверху голос Древнего Бога, — нельзя нарушить… О, бесконечное Мироздание, услышь смиренного твоего раба! Верни всех и вся на свои места, сплети воедино разорванное, разнеси в клочья неверно созданное! Пусть каждый вернется туда, откуда начал этот путь! Пусть того, что случилось, никогда не случится! Назад! В прошлое!
Земля и туманное небо задрожали. Фигура Вотана окуталась пламенем. Яйцо, вознесенное вверх, распухало, заполняя собой Вселенную. И тут меня коснулась какая-то неведомая сила, ослепительно ясная, но такая ужасно чуждая всему моему существу, что я моментально понял, как эта сила называется — Благодать Богов.
— Слава Вотану! — стоном вырвалось у всех. Древний Бог полыхал все сильнее и сильнее… — Ай!
Сияние померкло. Потускневшее яйцо шлепнулось на землю, а барахтающийся под мышкой Вотана Лодур смущенно проговорил:
— Я нечаянно… Мне пятки прижгло, вот я и дернулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77