Уничтожить — но не в честном, открытом морском бою. И здесь японская разведка просто не могла не сказать своего «веского» слова, выдав военно-морскому командованию всю необходимую информацию и сделав, вне всякого сомнения, необходимые штурманские расчеты.
Без сомнения, агентурные данные о постоянных курсах русской эскадры во время выхода ее из порт-артурской гавани и возвращения обратно, эволюциях, совершаемых кораблями при крейсерстве, расположении заградительных минных полей, береговых батарей и прожекторных установок позволили японским штабным специалистам точно рассчитать точку постановки минной банки на пути флагманского броненосца. В достоверности разведывательных данных не приходилось сомневаться — их готовили профессионально подготовленные шпионы из числа офицеров японского флота и Генерального штаба.
Такая точка могла быть только одна — в том самом месте, где «макаровская восьмерка» соприкасалась с обычным курсом боевых судов эскадры, уходящих в море или возвращающихся на базу. А то, что Макаров будет идти на флагманском корабле и вести за собой эскадру, — здесь сомнений быть просто не могло. Так что помешать уничтожению эскадренного броненосца «Петропавловск» с командующим на борту могла только случайность. Макаров должен был погибнуть.
Того торопился не случайно. Развертывание сухопутных операций могло опасно затянуться из-за решительных действий порт-артурской эскадры. Стоял вопрос: как скоро японские сухопутные армии могут десантироваться на побережье Южной Маньчжурии?
12 апреля с наступлением темноты специальный отряд японских кораблей и вспомогательное судно — минный крейсер «Кориу-мару» приблизились к Ляодуну. Темнота помешала неприятельским постановщикам мин сразу точно определить свое местонахождение. Их несколько раз с берега освещали прожекторами, но береговые батареи огня не открывали — боялись обстрелять своих (несколько раньше к островам Эллиот были высланы русские миноносцы).
Вот что пишет очевидец тех событий: «В тот день вечером трудно сказать, что именно, но несомненно в лучах прожектора Крестовой горы обрисовались силуэты нескольких судов… наши прожекторы до них „не хватали“ около двух миль. Особенно мешала разобрать, в чем дело, сетка мелкого дождя, освещенная прожекторами… Казалось, что подозрительные силуэты не то стоят на месте, не то бродят взад и вперед по тому же месту».
Подозрительные суда «бродили» в ночи на одном и том же участке внешнего рейда Порт-Артура с одной целью: предельно точно поставить на пути русского флагмана минную банку. Определить место сброса «минного букета» в ночных условиях было сложно. Поэтому пришлось «побродить» перед Крестовой горой. Минную банку поставили на такой глубине, что коснуться ее днищем мог только самый глубокосидящий в воде русский броненосец — таким и был «Петропавловск». К сожалению, расчет японских штурманов оказался верен. Утром следующего дня произошла порт-артурская трагедия.
Ночью Макарову доложили об обнаружении неизвестных судов на внешнем рейде и спросили разрешения на открытие огня береговыми батареями. Но тот в силу пребывания в море отряда эскадренных миноносцев для разведки японских сил у островов Эллиот такого разрешения не дал, а приказал утром проверить то место: «не набросали бы какой дряни» нам японцы.
Ни сам вице-адмирал Макаров, ни кто-либо из его окружающих в ходе утренних событий не вспомнили о подозрительных силуэтах, смутно виденных сквозь сетку дождя, озаренную лучами прожекторов. А ведь силуэты кораблей появились именно в вершине «макаровской восьмерки», которую русские корабли описывали при крейсерстве, — восточнее Крестовой горы и южнее горы Белого волка. Протралить этот участок внешнего рейда хотя бы контрольным проходом тральщиков, поискать, «не набросали ли какой дряни», — об этом в штабе командующего словно забыли.
Сразу же после гибели Макарова в Порт-Артур прибыл главнокомандующий вооруженными силами России на Дальнем Востоке адмирал Алексеев. Он принял на себя командование флотом Тихого океана и поднял свой адмиральский флаг на эскадренном броненосце «Севастополь», на котором были погнуты лопасти винтов — в море на таком корабле далеко не выйдешь.
С 22 апреля новым командующим флотом Тихого океана был назначен контр-адмирал Витгефт. Он занимал должность начальника морского отдела штаба царского наместника и новое назначение получил на время. Командование Тихоокеанской эскадрой поручалось члену адмиралтейств-совета вице-адмиралу Н.И. Срыдлову. Однако в Порт-Артур последний так и не прибыл, оказавшись в конце концов во Владивостоке, где базировался отряд крейсеров из трех единиц. Остальные корабельные силы находились в Порт-Артуре.
Появление Алексеева в Порт-Артуре совпало с третьей бомбардировкой японскими броненосными кораблями крепости и Тихоокеанской эскадры, стоявшей во внутренней гавани. Ответный огонь по врагу вел эскадренный броненосец «Пересвет». Неприятельские корабли сделали 190 выстрелов. Стрельба из орудий главных калибров велась с предельной дистанции и закончилась безрезультатно для обеих сторон. После этого неприятельская эскадра скрылась из поля видимости береговых наблюдательных постов русской крепости.
Японское командование не просчиталось. Свою игру в «деле Макарова» оно вело без проигрыша. За неполные три недели (вражеская разведка доносила о делах русской морской крепости весьма регулярно) все, что успел сделать Макаров, было сведено на нет. Боевая броненосная эскадра вновь замерла во внутреннем бассейне Порт-Артура. Даже обязательное дежурство крейсеров на внешнем рейде крепости было отменено.
Старое правило «беречь и не рисковать», установленное для Тихоокеанской эскадры адмиралом Алексеевым, воцарилось снова и стало законом до самого поражения России в Русско-японской войне. Такой поворот дела на море японцы отметили сразу, и, думается, их восторгу не было предела.
Инициатива на Желтом море вновь и окончательно перешла к японскому Соединенному флоту. Такова была цена в Русско-японской войне гибели эскадренного броненосца «Петропавловск» и находившегося на его борту командующего русским флотом на Тихом океане вице-адмирала С.О. Макарова.
Вскоре были получены достоверные сведения о том, что высадившиеся в портах западного побережья Кореи японские войска начали продвижение к северу. Временному командующему русской Маньчжурской армией генералу Н.П. Линевичу (генерал-губернатору Приамурской области) отдается приказ задержать японцев на рубеже пограничной реки Ялу. Это позволяло выиграть время для сосредоточения армейских сил в районе городов Мукден — Ляоян и не дать неприятелю возможности в случае переправы через Ялу и ожидавшейся высадки десанта в устье реки Ляохэ и на ближайшем морском побережье обрушиться с суши на крепость Порт-Артур.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153
Без сомнения, агентурные данные о постоянных курсах русской эскадры во время выхода ее из порт-артурской гавани и возвращения обратно, эволюциях, совершаемых кораблями при крейсерстве, расположении заградительных минных полей, береговых батарей и прожекторных установок позволили японским штабным специалистам точно рассчитать точку постановки минной банки на пути флагманского броненосца. В достоверности разведывательных данных не приходилось сомневаться — их готовили профессионально подготовленные шпионы из числа офицеров японского флота и Генерального штаба.
Такая точка могла быть только одна — в том самом месте, где «макаровская восьмерка» соприкасалась с обычным курсом боевых судов эскадры, уходящих в море или возвращающихся на базу. А то, что Макаров будет идти на флагманском корабле и вести за собой эскадру, — здесь сомнений быть просто не могло. Так что помешать уничтожению эскадренного броненосца «Петропавловск» с командующим на борту могла только случайность. Макаров должен был погибнуть.
Того торопился не случайно. Развертывание сухопутных операций могло опасно затянуться из-за решительных действий порт-артурской эскадры. Стоял вопрос: как скоро японские сухопутные армии могут десантироваться на побережье Южной Маньчжурии?
12 апреля с наступлением темноты специальный отряд японских кораблей и вспомогательное судно — минный крейсер «Кориу-мару» приблизились к Ляодуну. Темнота помешала неприятельским постановщикам мин сразу точно определить свое местонахождение. Их несколько раз с берега освещали прожекторами, но береговые батареи огня не открывали — боялись обстрелять своих (несколько раньше к островам Эллиот были высланы русские миноносцы).
Вот что пишет очевидец тех событий: «В тот день вечером трудно сказать, что именно, но несомненно в лучах прожектора Крестовой горы обрисовались силуэты нескольких судов… наши прожекторы до них „не хватали“ около двух миль. Особенно мешала разобрать, в чем дело, сетка мелкого дождя, освещенная прожекторами… Казалось, что подозрительные силуэты не то стоят на месте, не то бродят взад и вперед по тому же месту».
Подозрительные суда «бродили» в ночи на одном и том же участке внешнего рейда Порт-Артура с одной целью: предельно точно поставить на пути русского флагмана минную банку. Определить место сброса «минного букета» в ночных условиях было сложно. Поэтому пришлось «побродить» перед Крестовой горой. Минную банку поставили на такой глубине, что коснуться ее днищем мог только самый глубокосидящий в воде русский броненосец — таким и был «Петропавловск». К сожалению, расчет японских штурманов оказался верен. Утром следующего дня произошла порт-артурская трагедия.
Ночью Макарову доложили об обнаружении неизвестных судов на внешнем рейде и спросили разрешения на открытие огня береговыми батареями. Но тот в силу пребывания в море отряда эскадренных миноносцев для разведки японских сил у островов Эллиот такого разрешения не дал, а приказал утром проверить то место: «не набросали бы какой дряни» нам японцы.
Ни сам вице-адмирал Макаров, ни кто-либо из его окружающих в ходе утренних событий не вспомнили о подозрительных силуэтах, смутно виденных сквозь сетку дождя, озаренную лучами прожекторов. А ведь силуэты кораблей появились именно в вершине «макаровской восьмерки», которую русские корабли описывали при крейсерстве, — восточнее Крестовой горы и южнее горы Белого волка. Протралить этот участок внешнего рейда хотя бы контрольным проходом тральщиков, поискать, «не набросали ли какой дряни», — об этом в штабе командующего словно забыли.
Сразу же после гибели Макарова в Порт-Артур прибыл главнокомандующий вооруженными силами России на Дальнем Востоке адмирал Алексеев. Он принял на себя командование флотом Тихого океана и поднял свой адмиральский флаг на эскадренном броненосце «Севастополь», на котором были погнуты лопасти винтов — в море на таком корабле далеко не выйдешь.
С 22 апреля новым командующим флотом Тихого океана был назначен контр-адмирал Витгефт. Он занимал должность начальника морского отдела штаба царского наместника и новое назначение получил на время. Командование Тихоокеанской эскадрой поручалось члену адмиралтейств-совета вице-адмиралу Н.И. Срыдлову. Однако в Порт-Артур последний так и не прибыл, оказавшись в конце концов во Владивостоке, где базировался отряд крейсеров из трех единиц. Остальные корабельные силы находились в Порт-Артуре.
Появление Алексеева в Порт-Артуре совпало с третьей бомбардировкой японскими броненосными кораблями крепости и Тихоокеанской эскадры, стоявшей во внутренней гавани. Ответный огонь по врагу вел эскадренный броненосец «Пересвет». Неприятельские корабли сделали 190 выстрелов. Стрельба из орудий главных калибров велась с предельной дистанции и закончилась безрезультатно для обеих сторон. После этого неприятельская эскадра скрылась из поля видимости береговых наблюдательных постов русской крепости.
Японское командование не просчиталось. Свою игру в «деле Макарова» оно вело без проигрыша. За неполные три недели (вражеская разведка доносила о делах русской морской крепости весьма регулярно) все, что успел сделать Макаров, было сведено на нет. Боевая броненосная эскадра вновь замерла во внутреннем бассейне Порт-Артура. Даже обязательное дежурство крейсеров на внешнем рейде крепости было отменено.
Старое правило «беречь и не рисковать», установленное для Тихоокеанской эскадры адмиралом Алексеевым, воцарилось снова и стало законом до самого поражения России в Русско-японской войне. Такой поворот дела на море японцы отметили сразу, и, думается, их восторгу не было предела.
Инициатива на Желтом море вновь и окончательно перешла к японскому Соединенному флоту. Такова была цена в Русско-японской войне гибели эскадренного броненосца «Петропавловск» и находившегося на его борту командующего русским флотом на Тихом океане вице-адмирала С.О. Макарова.
Вскоре были получены достоверные сведения о том, что высадившиеся в портах западного побережья Кореи японские войска начали продвижение к северу. Временному командующему русской Маньчжурской армией генералу Н.П. Линевичу (генерал-губернатору Приамурской области) отдается приказ задержать японцев на рубеже пограничной реки Ялу. Это позволяло выиграть время для сосредоточения армейских сил в районе городов Мукден — Ляоян и не дать неприятелю возможности в случае переправы через Ялу и ожидавшейся высадки десанта в устье реки Ляохэ и на ближайшем морском побережье обрушиться с суши на крепость Порт-Артур.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153