– Можно тебя кое о чем спросить?
– Да?
В ее голосе Саймону послышалась подозрительность. В общении с немногословной Изабел он неизменно слегка терялся. Обращаясь к ней, он всякий раз робел под ее испытующим взглядом и гадал, как она на самом деле к нему относится. Разумеется, она ему нравилась, но в то же время он ее побаивался.
– Я хотел попросить об одном одолжении. Не могла бы ты помочь мне с подарком для Милли?
– С каким именно?
«Ну конечно, с удовольствием!» – воскликнула бы на месте своей старшей сестры Милли и только потом уже стала бы задавать вопросы.
– Я хотел бы подарить ей сумку от Шанель.– Саймон сглотнул.– Не могла бы ты выбрать что-нибудь в этом роде?
– Сумку от Шанель? – скептически переспросила Изабел.– Ты знаешь, сколько это стоит?
– Да.
– Несколько сотен.
– Угу…
– Саймон, ты сошел с ума. Милли не нужна сумка от Шанель.
– Нужна!
– Это не в ее вкусе.
– Нет, в ее,– упрямился Саймон.– Милли любит элегантные сумки в классическом стиле.
– Тебе лучше знать,– едко бросила Изабел. Помолчав, она вздохнула.– Это все из-за того, что твой отец купил вам квартиру?
– Нет! – вскинулся Саймон, потом замялся.– Откуда ты знаешь?
– Мама сказала. И про серьги тоже.– Изабел смягчилась.– Саймон, я понимаю, момент для тебя был нелегкий, но это не повод пойти и потратить все деньги на дорогущую сумку.
– Милли достойна самого лучшего!
– У нее есть самое лучшее. У нее есть ты!
– Но…
– Послушай, если ты действительно хочешь сделать Милли подарок, купи что-нибудь в квартиру. Диван. Или коврик. Она будет в восторге.
Повисла тишина.
– Ты права,– наконец промолвил Саймон.
– Ну разумеется, я права.
– Просто…– Саймон выдохнул.– Мой папаша, черт его возьми!
– Понимаю. Что тут поделаешь? Миллионер, причем щедрый. Барахлом с ним не потягаешься.
Саймон поморщился.
– Ты довольно резка. Пожалуй, твоя сестренка мне нравится больше.
– И слава богу. Саймон, мне пора. У меня самолет.
– Спасибо, Изабел. Серьезно, я очень тебе признателен.
– Да, да, знаю. Пока.
Прежде чем Саймон успел попрощаться, Изабел повесила трубку.
– Ладно,– вздохнула Милли. Она сидела сгорбившись, устремив взор мимо Эсме, на мерцающие угли в камине.– Представь себе, что есть одна девушка. И у нее есть тайна.
– Значит, девушка? – Эсме бросила на Милли недоуменный взгляд.– И у девушки тайна…
– Да,– проговорила Милли, по-прежнему глядя на огонь.– Представь, что она никому про это не рассказывала. Даже любимому мужчине.
– Почему?
– Потому что ему не надо об этом знать,– ершисто ответила Милли.– Потому что это всего лишь нелепость, случившаяся десять лет назад.
А теперь, если правда выплывет наружу, все рухнет. Не только для нее. Для всех.
– А,– понимающе кивнула Эсме.– Вот какого рода тайна.
– Такого.– Милли набрала в грудь воздуха.– И представь…– Она закусила губу.– Представь, что появляется некто, кому известна тайна. И он угрожает все рассказать.
Эсме тихонько охнула.
– Ясно.
– Девушка не знает, насколько серьезны эти угрозы. Она надеется, что он шутит.
Эсме снова кивнула.
– Вопрос в том, что ей делать.– Милли посмотрела на крестную.– Должна ли она открыть тайну… своему избраннику, или лучше помалкивать и рассчитывать, что все обойдется?
Эсме потянулась за сигаретой.
– Эту тайну действительно стоит хранить? – вопросила она.– Или речь идет о ерунде, которой никто не придаст значения? Может быть, девушка сильно преувеличивает? Принимает ситуацию слишком близко к сердцу?
– Ничего она не преувеличивает. Тайна чертовски серьезная. Как, например…– Милли сделала паузу.– Предыдущий брак. Или что-то в этом роде.
Эсме вздернула брови.
– Ого!
Или что-то в этом роде,– настойчиво повторила Милли.– Неважно, что конкретно. Главное, что она молчала об этом целых десять лет. Никто ничего не знал. Никому и не надо знать.
– Так, понятно.
Крестная прикурила новую сигарету и глубоко затянулась.
– Как бы ты поступила на месте этой девушки? – задала вопрос Милли.
Эсме выпустила облако дыма.
– Насколько велик риск, что третье лицо выдаст ее?
– Не знаю. Полагаю, сейчас риск небольшой.
– Тогда я бы ничего не рассказывала. По крайней мере, пока. И постаралась бы заставить третье лицо молчать.– Эсме пожала плечами.– Возможно, все уляжется само собой.
– Ты так думаешь? Ты вправду так думаешь?
Крестная улыбнулась.
– Дорогая моя, сколько раз бывало так, что ты всю ночь проводила без сна, ворочаясь в постели и переживая, а с приходом утра понимала, что твои страхи напрасны? Сколько раз ты спешила извиниться за какую-то оплошность, а потом выяснялось, что окружающие не заметили в твоем поведении ничего дурного? – Эсме глубоко затянулась.– В девяти случаях из десяти лучше держать рот на замке.– Она сделала паузу.– Гипотетически рассуждая, конечно.
– Конечно.
В гостиной воцарилась тишина, прерываемая лишь треском дров и шипением искр в камине.
За окном опять повалил снег – крупными, бесформенными хлопьями.
– Выпей еще глинтвейна,– предложила Эсме,– пока горячий. И угощайся печеньем.
– Спасибо,– пробормотала Милли. Она взяла с тарелки кругляшок печенья с мандариновой помадкой и принялась задумчиво его крутить.– То есть ты не считаешь, что мне… что этой девушке надо все честно рассказать своему парню?
– Зачем?
– Затем, что она… собирается за него замуж!
– Сама по себе идея неплохая,– улыбнулась Эсме.– Но женщина никогда не должна быть полностью откровенна с мужчиной. Да это и невозможно.
Милли удивленно посмотрела на крестную.
– Что значит «невозможно»?
– Разумеется, попытка не пытка,– сказала Эсме,– однако, как правило, мужчины и женщины говорят на разных языках. Они по-разному… чувствуют. Окажись мужчина и женщина в одной и той же ситуации, воспримут они ее совершенно по-разному.
– И что?
– Они чужие друг другу. Истина в том, что нельзя быть до конца откровенным с человеком, которого ты не понимаешь всецело.
Милли задумалась.
– Люди, много лет прожившие в счастливом браке, понимают друг друга.
Скорее, с грехом пополам приспосабливаются друг к другу. При помощи жестов, доброжелательного настроя и привычных фраз, выученных за годы совместной жизни. Но понимания между ними нет, им не дано постичь всю глубину души партнера. Общего языка не изобретено.– Эсме сделала очередную затяжку.– И переводчиков здесь тоже нет. А если есть, то единицы. Милли в изумлении уставилась на крестную мать.
– Ты хочешь сказать, такого понятия, как счастливый брак, не существует?
– Я хочу сказать, что не существует такого понятия, как честный брак,– заключила Эсме.– Счастье – это из другой категории.
– Наверное, ты права,– нерешительно проговорила Милли и бросила взгляд на часы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
– Да?
В ее голосе Саймону послышалась подозрительность. В общении с немногословной Изабел он неизменно слегка терялся. Обращаясь к ней, он всякий раз робел под ее испытующим взглядом и гадал, как она на самом деле к нему относится. Разумеется, она ему нравилась, но в то же время он ее побаивался.
– Я хотел попросить об одном одолжении. Не могла бы ты помочь мне с подарком для Милли?
– С каким именно?
«Ну конечно, с удовольствием!» – воскликнула бы на месте своей старшей сестры Милли и только потом уже стала бы задавать вопросы.
– Я хотел бы подарить ей сумку от Шанель.– Саймон сглотнул.– Не могла бы ты выбрать что-нибудь в этом роде?
– Сумку от Шанель? – скептически переспросила Изабел.– Ты знаешь, сколько это стоит?
– Да.
– Несколько сотен.
– Угу…
– Саймон, ты сошел с ума. Милли не нужна сумка от Шанель.
– Нужна!
– Это не в ее вкусе.
– Нет, в ее,– упрямился Саймон.– Милли любит элегантные сумки в классическом стиле.
– Тебе лучше знать,– едко бросила Изабел. Помолчав, она вздохнула.– Это все из-за того, что твой отец купил вам квартиру?
– Нет! – вскинулся Саймон, потом замялся.– Откуда ты знаешь?
– Мама сказала. И про серьги тоже.– Изабел смягчилась.– Саймон, я понимаю, момент для тебя был нелегкий, но это не повод пойти и потратить все деньги на дорогущую сумку.
– Милли достойна самого лучшего!
– У нее есть самое лучшее. У нее есть ты!
– Но…
– Послушай, если ты действительно хочешь сделать Милли подарок, купи что-нибудь в квартиру. Диван. Или коврик. Она будет в восторге.
Повисла тишина.
– Ты права,– наконец промолвил Саймон.
– Ну разумеется, я права.
– Просто…– Саймон выдохнул.– Мой папаша, черт его возьми!
– Понимаю. Что тут поделаешь? Миллионер, причем щедрый. Барахлом с ним не потягаешься.
Саймон поморщился.
– Ты довольно резка. Пожалуй, твоя сестренка мне нравится больше.
– И слава богу. Саймон, мне пора. У меня самолет.
– Спасибо, Изабел. Серьезно, я очень тебе признателен.
– Да, да, знаю. Пока.
Прежде чем Саймон успел попрощаться, Изабел повесила трубку.
– Ладно,– вздохнула Милли. Она сидела сгорбившись, устремив взор мимо Эсме, на мерцающие угли в камине.– Представь себе, что есть одна девушка. И у нее есть тайна.
– Значит, девушка? – Эсме бросила на Милли недоуменный взгляд.– И у девушки тайна…
– Да,– проговорила Милли, по-прежнему глядя на огонь.– Представь, что она никому про это не рассказывала. Даже любимому мужчине.
– Почему?
– Потому что ему не надо об этом знать,– ершисто ответила Милли.– Потому что это всего лишь нелепость, случившаяся десять лет назад.
А теперь, если правда выплывет наружу, все рухнет. Не только для нее. Для всех.
– А,– понимающе кивнула Эсме.– Вот какого рода тайна.
– Такого.– Милли набрала в грудь воздуха.– И представь…– Она закусила губу.– Представь, что появляется некто, кому известна тайна. И он угрожает все рассказать.
Эсме тихонько охнула.
– Ясно.
– Девушка не знает, насколько серьезны эти угрозы. Она надеется, что он шутит.
Эсме снова кивнула.
– Вопрос в том, что ей делать.– Милли посмотрела на крестную.– Должна ли она открыть тайну… своему избраннику, или лучше помалкивать и рассчитывать, что все обойдется?
Эсме потянулась за сигаретой.
– Эту тайну действительно стоит хранить? – вопросила она.– Или речь идет о ерунде, которой никто не придаст значения? Может быть, девушка сильно преувеличивает? Принимает ситуацию слишком близко к сердцу?
– Ничего она не преувеличивает. Тайна чертовски серьезная. Как, например…– Милли сделала паузу.– Предыдущий брак. Или что-то в этом роде.
Эсме вздернула брови.
– Ого!
Или что-то в этом роде,– настойчиво повторила Милли.– Неважно, что конкретно. Главное, что она молчала об этом целых десять лет. Никто ничего не знал. Никому и не надо знать.
– Так, понятно.
Крестная прикурила новую сигарету и глубоко затянулась.
– Как бы ты поступила на месте этой девушки? – задала вопрос Милли.
Эсме выпустила облако дыма.
– Насколько велик риск, что третье лицо выдаст ее?
– Не знаю. Полагаю, сейчас риск небольшой.
– Тогда я бы ничего не рассказывала. По крайней мере, пока. И постаралась бы заставить третье лицо молчать.– Эсме пожала плечами.– Возможно, все уляжется само собой.
– Ты так думаешь? Ты вправду так думаешь?
Крестная улыбнулась.
– Дорогая моя, сколько раз бывало так, что ты всю ночь проводила без сна, ворочаясь в постели и переживая, а с приходом утра понимала, что твои страхи напрасны? Сколько раз ты спешила извиниться за какую-то оплошность, а потом выяснялось, что окружающие не заметили в твоем поведении ничего дурного? – Эсме глубоко затянулась.– В девяти случаях из десяти лучше держать рот на замке.– Она сделала паузу.– Гипотетически рассуждая, конечно.
– Конечно.
В гостиной воцарилась тишина, прерываемая лишь треском дров и шипением искр в камине.
За окном опять повалил снег – крупными, бесформенными хлопьями.
– Выпей еще глинтвейна,– предложила Эсме,– пока горячий. И угощайся печеньем.
– Спасибо,– пробормотала Милли. Она взяла с тарелки кругляшок печенья с мандариновой помадкой и принялась задумчиво его крутить.– То есть ты не считаешь, что мне… что этой девушке надо все честно рассказать своему парню?
– Зачем?
– Затем, что она… собирается за него замуж!
– Сама по себе идея неплохая,– улыбнулась Эсме.– Но женщина никогда не должна быть полностью откровенна с мужчиной. Да это и невозможно.
Милли удивленно посмотрела на крестную.
– Что значит «невозможно»?
– Разумеется, попытка не пытка,– сказала Эсме,– однако, как правило, мужчины и женщины говорят на разных языках. Они по-разному… чувствуют. Окажись мужчина и женщина в одной и той же ситуации, воспримут они ее совершенно по-разному.
– И что?
– Они чужие друг другу. Истина в том, что нельзя быть до конца откровенным с человеком, которого ты не понимаешь всецело.
Милли задумалась.
– Люди, много лет прожившие в счастливом браке, понимают друг друга.
Скорее, с грехом пополам приспосабливаются друг к другу. При помощи жестов, доброжелательного настроя и привычных фраз, выученных за годы совместной жизни. Но понимания между ними нет, им не дано постичь всю глубину души партнера. Общего языка не изобретено.– Эсме сделала очередную затяжку.– И переводчиков здесь тоже нет. А если есть, то единицы. Милли в изумлении уставилась на крестную мать.
– Ты хочешь сказать, такого понятия, как счастливый брак, не существует?
– Я хочу сказать, что не существует такого понятия, как честный брак,– заключила Эсме.– Счастье – это из другой категории.
– Наверное, ты права,– нерешительно проговорила Милли и бросила взгляд на часы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69