Полянский тяжело, отрывисто дышал. Его сильно замазанная кровью одежда лежала на полу.
Шел дождь.
Смывая грязь, смывая кровь.
На втором этаже Елена Александровна Вязникова, сцепив зубы, подошла к окну. Ей казалось, что свет меркнет. Хотелось воздуха. Дышать. За грудной костью разгорался пожар. Сердце, до того беспокоившее разве что пару раз, вдруг затрепетало, сделалось непомерно большим.
— Бабушка Лена? — прошептала испуганная Наташа. — Бабушка Лена?
Елена Александровна слабо улыбнулась девочке и, перед тем как погрузиться в темноту, сжала посильнее медальон прабабки, который так и не успела надеть.
Девочка выбежала из комнаты.
Клан
«Хоронить, хоронить, хоронить, — думала Вика, глядя, как могильщики усердно прихлопывают свежий холмик. С профессиональной сноровкой укрывают еловыми ветвями. Эти люди привыкли к тому, что они делают. К своей работе. Дело нехитрое. Пара-тройка мертвецов, и вот у тебя в глазах появляется неуловимый цинизм, с которым ты смотришь на каждого еще живого, руки делают свою работу легко и бездумно. Потом водка. Привычно, незаметно для убитых горем родных, кивнуть могильному холмику. Все. Теперь ты самый близкий мертвому человек. Родные остались там, за гранью, лишь иногда проходя многочисленные кладбищенские ворота. А ты всегда тут. В привычных уже хлопотах. — Каждый человек рождается, чтобы хоронить. Рано или поздно он приносит кого-то на своих плечах сюда. На кладбище. Кто-то говорит, что человек рождается, чтобы потом умереть. Нет! Рождается, чтобы хоронить. Да. Последняя дань уважения. Неужели человек живет только от смерти к смерти?»
Позади них на столике нагревалась водка и какие-то нелепые бутербродики. Ждала своей доли на ветвях умная молчаливая ворона.
К могиле понесли цветы. На душе было пусто. В горле комом стояло что-то невысказанное.
И страшно всхлипывал всегда непробиваемый Иван Иванович. От этих слез, пробивающих толщу человеческой воли, во рту скапливалась горечь.
Сверху легла временная табличка: «Вязникова Елена Александровна». Снизу цифры.
«Вот и все, — снова подумала Вика, сжимая в кармане медальон бабушки. Она положила голову на плечо мужу. Тот стоял, выпрямившись, сложив на груди руки, и сосредоточенно о чем-то думал. Или, может быть, мысленно разговаривал с отцом, с матерью, понимая, что когда-нибудь и его сын будет так же беседовать с ним, спрашивая совета. — Как все меняется».
Теплая, но тяжелая шаль старшей женщины в роду незримо, но плотно опустилась на плечи Вики.
Время двигалось вперед, бережно отдавая мертвых в руки Памяти.
— Едут! — закричал Эрик, следящий за дорогой.
— Твою мать, а у нас ни черта еще не готово, — выругался Вязников и побежал к котловану. — Ребята, грузовики едут! Быстрее!
— Успеем, спокойно, — отозвался старший Морозов со дна. Раздетые по пояс, разгорячившиеся под удивительно жарким октябрьским солнцем, мужчины махали лопатами, разравнивая гравий по скальному основанию. — Раствор лучше давай.
— Момент. — Александр побежал к бетономешалке, около которой дежурил Михаил. — Давай в тачку…
Серой жидкой кашей полился раствор.
— Останови меня, — сказал Полянский. — А то навалю, не увезешь…
— Пожалуй, все, — прищурился Вязников.
Вместе они вернули бетономешалку в исходное положение.
— Как живот? — поинтересовался Александр.
— Сколько можно? Елки-палки! — Полянский возмутился. — Мало того, что к нормальной работе не подпустили, так еще все время спрашивают.
— Ну, ты нам дорог, — пожал плечами Саша. — Как память.
— И на том спасибо.
Вязников подхватил тачку, крякнул — раствора все-таки переложили — и покатил ее по мосткам вниз.
— Раствор! Раствор! — протяжно кричал он.
Когда подошли грузовики с блоками, все было готово к монтажу.
— Куда ж вас занесло, блин, — проворчал водитель первой машины. — Знал-бы — не поехал…
— Ничего, ничего, — весело откликнулся Вязников, запрыгивая в кузов, спорить с водилой и портить замечательное настроение не хотелось. Огарев было направился за ним, но Александр остановил. — А ты иди в котлован, принимать будешь. Только пусть Петрович присмотрит.
Петрович был профессиональным строителем, он, так или иначе, принимал участие в строительстве всех домов. Смотрел, консультировал, подправлял. Фактически его деятельность Клану ничего не стоила. Петрович работал из соображений альтруизма. Ему было приятно участвовать в этой общей веселой сутолоке, поскольку сам он был человеком одиноким и уже старым. Зато опытным.
Пока кран прилаживался на местности, расставлял упоры и раздвигал стрелу, Вязников зацепил первый железобетонный блок стропами. Обернулся, не видит ли кто, и вылил на камень полную фляжку заранее припасенного вина.
— Ну, — с чувством произнес Александр, — стой крепко!
Над головой аккуратно опускался крановый крюк.
— Сашка, по сторонам смотри! — крикнул из котлована Морозов.
Стропы плотно разместились в железной лапе крюка.
— Первый пошел! — крикнул Саша.
Он запрыгнул на крышу грузовика, провожая взглядом плывущий по воздуху блок. Внизу, в огромной яме, суетились люди, размахивал руками Петрович. Невдалеке женщины занимались пикником. Разложенный костерок ароматно дымил сосной. Над ним расставила закопченные железки тренога с подвешенным пузатым котлом. Рядом расположился столик с зеленью. Катерина с Маринкой нанизывали на шампуры кусочки мяса, капал маринад. Девчонки о чем-то оживленно разговаривали. Вика, Лида и Лариса крутились около котла, что-то подкладывая, помешивая и периодически пробуя. Эллочка безуспешно пыталась отогнать от стола щенка, которого недавно взяли Полянские.
— Идиллия, — пробормотал Александр, чувствуя, как сами собой раздвигаются в улыбке губы.
Присматривая за женщинами, он упустил момент, когда блок коснулся земли.
— Первый камень Дома Огаревых! — хрипло заорал старший Морозов. — Ура!!!
Мужская часть Клана заорала, завопила на разные голоса, торжествуя, радуясь рождению нового Дома. Размахивал здоровой рукой Полянский, обнимались Морозовы, яркой звездочкой посверкивало на пальце Игоря кольцо главы рода, прыгали и размахивали руками мальчишки. Александр отметил, какие взгляды Сережка Огарев бросает в сторону Катерины. Та смущенно улыбалась, держась за живот. Валерка Огарев радовался вместе со всеми, хлопая блок по железобетонным бокам, как лучшего друга.
Водители озадаченно созерцали такое всеобщее ликование, переглядывались.
Александру очень не нравился тот, что ворчал насчет расстояний. Презрительная усмешечка не сходила с его лица. Он пристально рассматривал суетящихся женщин, что-то бормотал себе под нос, хмыкал сально и гадко.
Наконец Петрович махнул рукой.
— Следующий пошел!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Шел дождь.
Смывая грязь, смывая кровь.
На втором этаже Елена Александровна Вязникова, сцепив зубы, подошла к окну. Ей казалось, что свет меркнет. Хотелось воздуха. Дышать. За грудной костью разгорался пожар. Сердце, до того беспокоившее разве что пару раз, вдруг затрепетало, сделалось непомерно большим.
— Бабушка Лена? — прошептала испуганная Наташа. — Бабушка Лена?
Елена Александровна слабо улыбнулась девочке и, перед тем как погрузиться в темноту, сжала посильнее медальон прабабки, который так и не успела надеть.
Девочка выбежала из комнаты.
Клан
«Хоронить, хоронить, хоронить, — думала Вика, глядя, как могильщики усердно прихлопывают свежий холмик. С профессиональной сноровкой укрывают еловыми ветвями. Эти люди привыкли к тому, что они делают. К своей работе. Дело нехитрое. Пара-тройка мертвецов, и вот у тебя в глазах появляется неуловимый цинизм, с которым ты смотришь на каждого еще живого, руки делают свою работу легко и бездумно. Потом водка. Привычно, незаметно для убитых горем родных, кивнуть могильному холмику. Все. Теперь ты самый близкий мертвому человек. Родные остались там, за гранью, лишь иногда проходя многочисленные кладбищенские ворота. А ты всегда тут. В привычных уже хлопотах. — Каждый человек рождается, чтобы хоронить. Рано или поздно он приносит кого-то на своих плечах сюда. На кладбище. Кто-то говорит, что человек рождается, чтобы потом умереть. Нет! Рождается, чтобы хоронить. Да. Последняя дань уважения. Неужели человек живет только от смерти к смерти?»
Позади них на столике нагревалась водка и какие-то нелепые бутербродики. Ждала своей доли на ветвях умная молчаливая ворона.
К могиле понесли цветы. На душе было пусто. В горле комом стояло что-то невысказанное.
И страшно всхлипывал всегда непробиваемый Иван Иванович. От этих слез, пробивающих толщу человеческой воли, во рту скапливалась горечь.
Сверху легла временная табличка: «Вязникова Елена Александровна». Снизу цифры.
«Вот и все, — снова подумала Вика, сжимая в кармане медальон бабушки. Она положила голову на плечо мужу. Тот стоял, выпрямившись, сложив на груди руки, и сосредоточенно о чем-то думал. Или, может быть, мысленно разговаривал с отцом, с матерью, понимая, что когда-нибудь и его сын будет так же беседовать с ним, спрашивая совета. — Как все меняется».
Теплая, но тяжелая шаль старшей женщины в роду незримо, но плотно опустилась на плечи Вики.
Время двигалось вперед, бережно отдавая мертвых в руки Памяти.
— Едут! — закричал Эрик, следящий за дорогой.
— Твою мать, а у нас ни черта еще не готово, — выругался Вязников и побежал к котловану. — Ребята, грузовики едут! Быстрее!
— Успеем, спокойно, — отозвался старший Морозов со дна. Раздетые по пояс, разгорячившиеся под удивительно жарким октябрьским солнцем, мужчины махали лопатами, разравнивая гравий по скальному основанию. — Раствор лучше давай.
— Момент. — Александр побежал к бетономешалке, около которой дежурил Михаил. — Давай в тачку…
Серой жидкой кашей полился раствор.
— Останови меня, — сказал Полянский. — А то навалю, не увезешь…
— Пожалуй, все, — прищурился Вязников.
Вместе они вернули бетономешалку в исходное положение.
— Как живот? — поинтересовался Александр.
— Сколько можно? Елки-палки! — Полянский возмутился. — Мало того, что к нормальной работе не подпустили, так еще все время спрашивают.
— Ну, ты нам дорог, — пожал плечами Саша. — Как память.
— И на том спасибо.
Вязников подхватил тачку, крякнул — раствора все-таки переложили — и покатил ее по мосткам вниз.
— Раствор! Раствор! — протяжно кричал он.
Когда подошли грузовики с блоками, все было готово к монтажу.
— Куда ж вас занесло, блин, — проворчал водитель первой машины. — Знал-бы — не поехал…
— Ничего, ничего, — весело откликнулся Вязников, запрыгивая в кузов, спорить с водилой и портить замечательное настроение не хотелось. Огарев было направился за ним, но Александр остановил. — А ты иди в котлован, принимать будешь. Только пусть Петрович присмотрит.
Петрович был профессиональным строителем, он, так или иначе, принимал участие в строительстве всех домов. Смотрел, консультировал, подправлял. Фактически его деятельность Клану ничего не стоила. Петрович работал из соображений альтруизма. Ему было приятно участвовать в этой общей веселой сутолоке, поскольку сам он был человеком одиноким и уже старым. Зато опытным.
Пока кран прилаживался на местности, расставлял упоры и раздвигал стрелу, Вязников зацепил первый железобетонный блок стропами. Обернулся, не видит ли кто, и вылил на камень полную фляжку заранее припасенного вина.
— Ну, — с чувством произнес Александр, — стой крепко!
Над головой аккуратно опускался крановый крюк.
— Сашка, по сторонам смотри! — крикнул из котлована Морозов.
Стропы плотно разместились в железной лапе крюка.
— Первый пошел! — крикнул Саша.
Он запрыгнул на крышу грузовика, провожая взглядом плывущий по воздуху блок. Внизу, в огромной яме, суетились люди, размахивал руками Петрович. Невдалеке женщины занимались пикником. Разложенный костерок ароматно дымил сосной. Над ним расставила закопченные железки тренога с подвешенным пузатым котлом. Рядом расположился столик с зеленью. Катерина с Маринкой нанизывали на шампуры кусочки мяса, капал маринад. Девчонки о чем-то оживленно разговаривали. Вика, Лида и Лариса крутились около котла, что-то подкладывая, помешивая и периодически пробуя. Эллочка безуспешно пыталась отогнать от стола щенка, которого недавно взяли Полянские.
— Идиллия, — пробормотал Александр, чувствуя, как сами собой раздвигаются в улыбке губы.
Присматривая за женщинами, он упустил момент, когда блок коснулся земли.
— Первый камень Дома Огаревых! — хрипло заорал старший Морозов. — Ура!!!
Мужская часть Клана заорала, завопила на разные голоса, торжествуя, радуясь рождению нового Дома. Размахивал здоровой рукой Полянский, обнимались Морозовы, яркой звездочкой посверкивало на пальце Игоря кольцо главы рода, прыгали и размахивали руками мальчишки. Александр отметил, какие взгляды Сережка Огарев бросает в сторону Катерины. Та смущенно улыбалась, держась за живот. Валерка Огарев радовался вместе со всеми, хлопая блок по железобетонным бокам, как лучшего друга.
Водители озадаченно созерцали такое всеобщее ликование, переглядывались.
Александру очень не нравился тот, что ворчал насчет расстояний. Презрительная усмешечка не сходила с его лица. Он пристально рассматривал суетящихся женщин, что-то бормотал себе под нос, хмыкал сально и гадко.
Наконец Петрович махнул рукой.
— Следующий пошел!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78