Но и к сожалению… Лечить огненную ведьму, то еще удовольствие. «Не хочет сама, так насильно и прямо в ее присутствии?…» С Машкой такой номер не пройдет. Или пройдет один раз. Как с поганками. Которые тоже можно есть. Только раз в жизни.
Пока уболтал, нога у Машки распухла. И синеть начала. Местами. А Машка все идти порывалась. На ней. Ненормальная.
— Ты не целитель, — вопила. — Ты ларт!
— Ларт — не ларт, а лечить yмею
— Ларт не может лечить!
Ларт, может, и не может, а я полжизни не асфальт укладывал. Но Машка ничего понимать и слышать не хочет. «Не целитель» и все тут.
В конце концов я не выдержал.
— Еще раз вякнешь — дам в дыню и семечки посыпятся!
Подействовало.
Посмотрел, вправил вывих и порекомендовал постельный режим, пока опyxоль ни спадет. Стандартная рекомендация, короче.
А Машка на меня так посмотрела — я чуть не задымился. И это вместо благодарности.
— Ты мне глазки не строй! Нести я тебя не стану. Сама пойдешь. Завтра.
Вот так мы и упустили караван.
Но я еще не знал, как мне повезло.
У Машки свои планы имелись на мой счет. Хорошо, я услышал о них потом. А то и вторую ногу ей неходильной сделал бы.
— Ты неправильный ларт. И неправильный целитель, — заявила Машка на следующий день. После того, как я ей палку принес. Чтоб идти легче было.
— Ну, неправильный, так неправильный, — отмахнулся я.
Мне, признаться, ее болтовня была по фигу. После той дряни, сжеванной утром, в пузе так урчало, что я не знал: бежать в кусты сразу или немного погодить.
— Вот догоним караван, и я найду тебе хозяина.
— Зачем?
Кусты подождут, решил я тогда. Не потому, что такой интересный разговор у нас начался, просто не так уж сильно мне приспичило.
— Чтобы хозяин приказывал, а ты выполнял приказы.
— Это с какой же радости?!
Брюхо поддержало мой возмущенный вопль.
— Рабы и слуги должны выполнять приказы хозяина, а хозяин…
— Раб?! Хозяин?!
Кажется, до Машки чегo-то дошло. Она заткнулась и начала пятиться. Уперлась спиной в черный ствол, а дальше ни с места. И страха — ни в одном глазу. Только непокабелимая уверенность. Мол, я права, а ты как знаешь и можешь. Такой же взгляд был у моей бывшей.
— Значит, хозяин?… Что будет мне приказывать?… — навис я над Машкой.
Был у меня недавно такой… «Хозяин», мать его так. И мне досмерти надоели его приказы. Вернее, очень убедительные просьбы. Вроде как: «Этого, Алексей Тимофеевич, надо обязательно вылечить. Уж постарайтесь. И у вас получится. А вот второй ваш клиент может и не пережить операцию: сердце у него слабое, так ведь?»
И это «может» означает «обязательно должен». Тот еще наш главмед «пасхальный зайчик». Волка сожрать может. И не подавится. Мог, точнее. Далеко он теперь. «Хозяин». И вот опять…
— Я сам буду решать, кого лечить, а кого резать! Без всякого хозяина… Поняла?!
Потом схватил Машку за плечо.
Напрасно я это сделал.
До волдырей или обугливания дело не дошло, но день я этой рукой пользоваться не мог. Одно хорошо: в брюхе все успокоилось. Как бабка пошептала.
A на следующий день Машка опять тот же разговор завела:
— …тебе же будет лучше. Жизнь у слуги легкая: есть, спать и служить.
— Ну, да, легкая…
— Слуге не надо ни о чем думать, только выполнять. А хозяину нужно думать и за себя и за своих слуг.
— Какая тяжелая работа, блин! Прям, до слез мне жалко этого… хозяина.
— Это тяжелая ноша, — вздохнула Машка. Будто насмешки не просекла. — Вот тебе приходилось думать за других?
Напрасно она надеялась, что я скажу «нет».
— Приходилось, и ни один раз.
Взгляд у Машки стал очень внимательным. «Не верю» она не сказала, но… чужих мыслей я пока читать не умею.
— А у тебя был хозяин или слуга? — спросил я. Не все же ей спрашивать.
— Нет.
— Почему это? Мозги у тебя есть. Вроде как…
Меня опять чуть не покусали глазами. Когда-нибудь меня за мой язык… ладно, замнем.
— Я колдунья. Меня учили думать и делать.
— Ну, и…
— И отвечать за свои дела!
Сказано было так, что мне расхотелось болтать. Сразу и надолго.
День прошел в глубокомысленном молчании. Больше мы к теме «раб и хозяин» не возвращались.
И не пытались догнать караван.
Только шли по его следам. А идти по следам каравана… Ну, это я уже говорил.
21
— Ларт, ты куда идешь?
— Ага. Счас я.
— Ларт!…
— Я только гляну, и вернемся на дорогу. Хорошо?
— Ларт, туда нельзя.
— Еще пару метров и…
— Ларт!!!
— Ну, ладно, ладно. Мне и отсюда хорошо видно.
Остановился.
Машка стояла сзади и дышала так, будто перегон за поездом бежала. С чемоданом в зубах. А всего-то и делов — сошли с дороги и шагов десять вправо протопали. Там, среди обгорелых стволов, камень забавный виднелся. Очень уж знакомой формы.
Четыре стенки, крыша, круглая дырка в одной стенке… Скворечник это здорово напоминает. Цельнокаменный. И «скворец» двухметровый должен быть, чтоб этому сооружению соответствовать.
— Ларт…
— Машка, как это у вас называют?
— Ларт, уходить надо.
— Ответь, и пойдем.
— Ларт…
— Отвечай, Машка. Быстрее получится. И легче. А то ведь меня уносить придется. А я сопротивляться стану. И орать, что меня насилуют.
Девка аж в лице изменилась, пока я хохмил. И глаза у нее забегали, то на меня, то на каменный домик.
— Ну, и кто такой страшный в теремочке живет?
Не знаю, чего ее могло напугать. Мне вот наоборот, весело и легко стало. Будто домой вернулся. И все теперь будет тип-топ.
— Нельзя говорить. И смотреть нельзя. Непосвященным.
Шепчет Машка. И глаза в сторону отводит.
— Непосвященным, может, и нельзя. А мне можно.
— Только чарутти разрешено. А ты не…
— Откуда ты знаешь?
— Вижу.
Я хмыкаю под нос. Ладно, видящая ты моя, не хочешь по-хорошему, сделаем по-другому.
— Хорошая, кстати, идея, насчет «вижу». Пойду посмотрю, как там внутри.
— Ларт! Нельзя!…
— Машка, не надо за меня хвататься. Горячими руками.
Это я уже сквозь зубы говорю. Чтоб не заорать. Руки у Машки, в натуре, горячие. И кожаный прикид мало защищает.
— Ларт…
— Спокойно, Машка. Все путем. Видел я уже такие избушки. Даже спал в одной. Блин, ты опять за меня хватаешься!…
— Ты истину говорил?
А в голосе недоверие с надеждой перемешались. И глаза у девки едва на морде умещаются.
— Да на кой мне тебе врать?!
— Тогда я скажу тебе. Возле дороги.
— Ладно, идем к дороге.
Не очень-то мне и нужен ее рассказ. Все, чего надо, я еще от Пал Нилыча узнал. Лет семь назад. Но сначала он мне адресок дал. Типа, будешь на каникулах, заедь, отдохни. Места там чудные, море рядом и хозяйка добрая… А какой дед у этой «хозяйки», про то ни-ни. И про все остальное —молчок. Знал, Нилыч мой сволочной характер. Знал, что обязательно открою ту дверь, где «Посторонним вход запрещен» написано.
«Я че, типа, читать уметь должен? Так на это у меня адвокат имеется. И я совсем даже не посторонний.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
Пока уболтал, нога у Машки распухла. И синеть начала. Местами. А Машка все идти порывалась. На ней. Ненормальная.
— Ты не целитель, — вопила. — Ты ларт!
— Ларт — не ларт, а лечить yмею
— Ларт не может лечить!
Ларт, может, и не может, а я полжизни не асфальт укладывал. Но Машка ничего понимать и слышать не хочет. «Не целитель» и все тут.
В конце концов я не выдержал.
— Еще раз вякнешь — дам в дыню и семечки посыпятся!
Подействовало.
Посмотрел, вправил вывих и порекомендовал постельный режим, пока опyxоль ни спадет. Стандартная рекомендация, короче.
А Машка на меня так посмотрела — я чуть не задымился. И это вместо благодарности.
— Ты мне глазки не строй! Нести я тебя не стану. Сама пойдешь. Завтра.
Вот так мы и упустили караван.
Но я еще не знал, как мне повезло.
У Машки свои планы имелись на мой счет. Хорошо, я услышал о них потом. А то и вторую ногу ей неходильной сделал бы.
— Ты неправильный ларт. И неправильный целитель, — заявила Машка на следующий день. После того, как я ей палку принес. Чтоб идти легче было.
— Ну, неправильный, так неправильный, — отмахнулся я.
Мне, признаться, ее болтовня была по фигу. После той дряни, сжеванной утром, в пузе так урчало, что я не знал: бежать в кусты сразу или немного погодить.
— Вот догоним караван, и я найду тебе хозяина.
— Зачем?
Кусты подождут, решил я тогда. Не потому, что такой интересный разговор у нас начался, просто не так уж сильно мне приспичило.
— Чтобы хозяин приказывал, а ты выполнял приказы.
— Это с какой же радости?!
Брюхо поддержало мой возмущенный вопль.
— Рабы и слуги должны выполнять приказы хозяина, а хозяин…
— Раб?! Хозяин?!
Кажется, до Машки чегo-то дошло. Она заткнулась и начала пятиться. Уперлась спиной в черный ствол, а дальше ни с места. И страха — ни в одном глазу. Только непокабелимая уверенность. Мол, я права, а ты как знаешь и можешь. Такой же взгляд был у моей бывшей.
— Значит, хозяин?… Что будет мне приказывать?… — навис я над Машкой.
Был у меня недавно такой… «Хозяин», мать его так. И мне досмерти надоели его приказы. Вернее, очень убедительные просьбы. Вроде как: «Этого, Алексей Тимофеевич, надо обязательно вылечить. Уж постарайтесь. И у вас получится. А вот второй ваш клиент может и не пережить операцию: сердце у него слабое, так ведь?»
И это «может» означает «обязательно должен». Тот еще наш главмед «пасхальный зайчик». Волка сожрать может. И не подавится. Мог, точнее. Далеко он теперь. «Хозяин». И вот опять…
— Я сам буду решать, кого лечить, а кого резать! Без всякого хозяина… Поняла?!
Потом схватил Машку за плечо.
Напрасно я это сделал.
До волдырей или обугливания дело не дошло, но день я этой рукой пользоваться не мог. Одно хорошо: в брюхе все успокоилось. Как бабка пошептала.
A на следующий день Машка опять тот же разговор завела:
— …тебе же будет лучше. Жизнь у слуги легкая: есть, спать и служить.
— Ну, да, легкая…
— Слуге не надо ни о чем думать, только выполнять. А хозяину нужно думать и за себя и за своих слуг.
— Какая тяжелая работа, блин! Прям, до слез мне жалко этого… хозяина.
— Это тяжелая ноша, — вздохнула Машка. Будто насмешки не просекла. — Вот тебе приходилось думать за других?
Напрасно она надеялась, что я скажу «нет».
— Приходилось, и ни один раз.
Взгляд у Машки стал очень внимательным. «Не верю» она не сказала, но… чужих мыслей я пока читать не умею.
— А у тебя был хозяин или слуга? — спросил я. Не все же ей спрашивать.
— Нет.
— Почему это? Мозги у тебя есть. Вроде как…
Меня опять чуть не покусали глазами. Когда-нибудь меня за мой язык… ладно, замнем.
— Я колдунья. Меня учили думать и делать.
— Ну, и…
— И отвечать за свои дела!
Сказано было так, что мне расхотелось болтать. Сразу и надолго.
День прошел в глубокомысленном молчании. Больше мы к теме «раб и хозяин» не возвращались.
И не пытались догнать караван.
Только шли по его следам. А идти по следам каравана… Ну, это я уже говорил.
21
— Ларт, ты куда идешь?
— Ага. Счас я.
— Ларт!…
— Я только гляну, и вернемся на дорогу. Хорошо?
— Ларт, туда нельзя.
— Еще пару метров и…
— Ларт!!!
— Ну, ладно, ладно. Мне и отсюда хорошо видно.
Остановился.
Машка стояла сзади и дышала так, будто перегон за поездом бежала. С чемоданом в зубах. А всего-то и делов — сошли с дороги и шагов десять вправо протопали. Там, среди обгорелых стволов, камень забавный виднелся. Очень уж знакомой формы.
Четыре стенки, крыша, круглая дырка в одной стенке… Скворечник это здорово напоминает. Цельнокаменный. И «скворец» двухметровый должен быть, чтоб этому сооружению соответствовать.
— Ларт…
— Машка, как это у вас называют?
— Ларт, уходить надо.
— Ответь, и пойдем.
— Ларт…
— Отвечай, Машка. Быстрее получится. И легче. А то ведь меня уносить придется. А я сопротивляться стану. И орать, что меня насилуют.
Девка аж в лице изменилась, пока я хохмил. И глаза у нее забегали, то на меня, то на каменный домик.
— Ну, и кто такой страшный в теремочке живет?
Не знаю, чего ее могло напугать. Мне вот наоборот, весело и легко стало. Будто домой вернулся. И все теперь будет тип-топ.
— Нельзя говорить. И смотреть нельзя. Непосвященным.
Шепчет Машка. И глаза в сторону отводит.
— Непосвященным, может, и нельзя. А мне можно.
— Только чарутти разрешено. А ты не…
— Откуда ты знаешь?
— Вижу.
Я хмыкаю под нос. Ладно, видящая ты моя, не хочешь по-хорошему, сделаем по-другому.
— Хорошая, кстати, идея, насчет «вижу». Пойду посмотрю, как там внутри.
— Ларт! Нельзя!…
— Машка, не надо за меня хвататься. Горячими руками.
Это я уже сквозь зубы говорю. Чтоб не заорать. Руки у Машки, в натуре, горячие. И кожаный прикид мало защищает.
— Ларт…
— Спокойно, Машка. Все путем. Видел я уже такие избушки. Даже спал в одной. Блин, ты опять за меня хватаешься!…
— Ты истину говорил?
А в голосе недоверие с надеждой перемешались. И глаза у девки едва на морде умещаются.
— Да на кой мне тебе врать?!
— Тогда я скажу тебе. Возле дороги.
— Ладно, идем к дороге.
Не очень-то мне и нужен ее рассказ. Все, чего надо, я еще от Пал Нилыча узнал. Лет семь назад. Но сначала он мне адресок дал. Типа, будешь на каникулах, заедь, отдохни. Места там чудные, море рядом и хозяйка добрая… А какой дед у этой «хозяйки», про то ни-ни. И про все остальное —молчок. Знал, Нилыч мой сволочной характер. Знал, что обязательно открою ту дверь, где «Посторонним вход запрещен» написано.
«Я че, типа, читать уметь должен? Так на это у меня адвокат имеется. И я совсем даже не посторонний.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58