Труп (якобы жертва автокатастрофы) летел чартерным рейсом в Австралию, где дружественная местная спецслужба готова была помочь его отправке кораблем в Израиль. Он закурил и спросил: – Ты спрашивал их о деньгах?
– Кого?
– Англичан?
Я уставился на него. – Нет, об этом речи не было.
– Значит, в следующий раз ты должен поставить вопрос о деньгах в самом начале.
– Почему? Мы ведь знаем, что никто не платит до оценки полученной информации. Они считают меня, в конце концов, профессионалом, который должен знать такие вещи.
– Но ты все же должен затронуть этот вопрос, чтобы они не думали, что ты поступаешь так только по зову совести. Они должны думать, что ты у них на крючке, тогда они будут задавать тебе вопросы, которые их интересуют, а не просто сидеть и слушать тебя. Ты должен заставить их поверить, что ты пришел к ним ради денег, иначе они вообще не поймут, зачем ты к ним пришел.
– От сирийцев я получил бы, наверное, намного больше. Эта мысль возникнет у них сразу, как только они услышат, что это все со мной происходит только ради денег.
– Есть ряд причин, почему ты не пошел к сирийцам.
Наша дискуссия продлилась до второй половины дня и постепенно нам надоела. Но сомнение, возникшее у меня, почти исчезло. Эфраим обеспечил меня документами для завтрашней встречи. После трапезы он вернулся в свой номер, который теперь был на моем этаже.
Эфраим хотел находиться со мной во время моего звонка в посольство, только на тот случай, если выяснится, что мы чего-то не предусмотрели.
Я позвонил, и меня попросили явиться в посольство как можно быстрее. Пришли два человека, чтобы поговорить со мной.
Эфраим был доволен. – Мы убьем нескольких зайцев одним выстрелом, – сказал он.
– Каких зайцев?
– Во-первых, мы дадим им знать, что инцидент в аэропорту был не нашей инсценировкой, а реальной попыткой теракта, который мы предотвратили. Во-вторых, когда мы позаботимся о трудностях для лондонской резидентуры, то избавимся от их шефа. Если мы парализуем лондонскую резидентуру, то это выставит эту клику в таком глупом виде, что потребуется кто-то со стороны, чтобы провести чистку.
– Ты серьезно так думаешь?
– Мы используем ту же технику, которой воспользовалось правое крыло в 1982 году, чтобы избавиться от Кимхе: будем бросать дерьмо на ветер. Ты пришел с флота и знаешь, что что-то обязательно где-то да прилипнет. Он ухмыльнулся и засунул в рот кусок шоколада.
Я хотел увидеть Беллу и девочек. Из-за этого я становился все нетерпеливей. Это чувство захватило меня внезапно, с неожиданной стороны. Телевизионная реклама телефонной компании AT & T была тому причиной. Она показывала сентиментальные картинки семей, иногда вместе, иногда разделенных, под рекламным лозунгом: «Протяните руки и дотроньтесь друг до друга». Когда я видел эту рекламу, я чувствовал себя таким одиноким, что даже перестал включать телевизор, будучи один.
***
Меня поприветствовал тот же человек, когда я подошел к главному входу. У него был мой вчерашний галстук, а я был в «Пэйсли». В остальном, у нас была одинаковая «униформа».
– Приятно снова встретиться с Вами, – сказал он и снова согнулся, чтобы открыть дверь.
– Неужели они не могли дать вам цепочку подлиннее? – спросил я.
– Нет, им нравится держать нас на короткой цепи, – хихикнул он и открыл мне дверь. Он провел меня к лифту, но пришли мы теперь в бюро в другом крыле, которое было похоже на его вчерашнее, только в нем не было цветов, а на видавшем виды столе не было бумаг. Когда мы вошли, из-за стола встал человек и с улыбкой подал мне руку. – Меня зовут Стив. Прекрасно, что Вы пришли так быстро.
Я пожал ему руку. – Я Дэйв. Прекрасно, что Вы меня позвали. И улыбнулся ему в ответ.
– Дэйв? Я думал, Вас зовут Виктор? Он посмотрел на бумагу пред собой.
– Я просто шучу, – сказал я и сел. – «Дэйв» это мой «Стив», понимаете?
– Ага. Его улыбка стала шире. – Итак, Виктор?
– Да.
– Можем ли мы Вас чем-то угостить? Он сел.
– Я хотел бы кофе. Я заметил, что у меня осталась только одна сигарета. – У Вас есть в бюро автоматы для продажи сигарет?
– Я посмотрю, что смогу найти для Вас, – сказал молодой человек и вышел.
– Как я понимаю, сегодня еще кто-то будет присутствовать на встрече?
– Да. Мой коллега подойдет чуть позже. Он принесет нечто, чтобы показать Вам и услышать Ваше мнение.
– Это Вы занимаетесь моим делом?
– Мы оба. Почему Вы спрашиваете?
– Речь идет о деньгах. Мы должны поговорить об этом, пока не продолжим работу.
– Я могу Вас заверить, что мы будем Вам очень признательны за Вашу помощь. Сумма будет зависеть только от ценности того, что Вы нам сможете рассказать.
– Можете Вы выразиться поточнее?
– Боюсь, что нет. Вы понимаете, не мы решаем этот вопрос. В конце концов, речь идет о дружественной нам стране, и мы обычно не собираем информацию об Израиле, поскольку он наш союзник.
Я зажег сигарету и сказал сквозь дым: – Почему бы нам не оставить в стороне все эти церемонии? Мы пришли сюда по определенной причине. Вы хотите от меня то, что, как Вы хорошо знаете, у меня есть. Сначала Вы должны определить, что я тот, за кого себя выдаю. А потом Вы захотите увидеть, что можно вытащить из меня.
– Я лучше говорил бы о своего рода обмене...
– А, бросьте. Если бы Вы могли привязать меня к скамье пыток и под кнутом выбить из меня сведения, Вы так и сделали бы, мы оба это знаем. И я не хочу от Вас ничего, кроме денег. Если Вы мне не заплатите сейчас, я уйду, и Вы будете дальше беречь свой нейтралитет, о котором вы твердите. Итак, с чего Вы хотите начать?
– С самого начала, я думаю. Какое звание и какую должность Вы занимали в Моссад?
– Я был полковником, потому что меня перевели с военной службы, где у меня было звание подполковника. Перед уходом из Моссад я работал в датском отделе и от случая к случаю для других отделов.
– Есть ли британский отдел?
– А католик ли Папа Римский?
– Вы работали в этом отделе?
– Иногда.
– Есть ли секретная резидентура в Лондоне?
– Да, в израильском посольстве.
– Сколько в ней офицеров?
– Примерно два месяца назад было пять. Сколько сейчас, я не знаю, но в любом случае не меньше шести.
– Кто шеф резидентуры?
– Мне трудно вспомнить фамилию, Вы знаете, – ухмыльнулся я.
– Могли бы Вы опознать его по фотографии?
– Конечно, у вас она есть?
– У нас есть фотографии большинства дипломатов. Это нормально, что они дают нам свои фотографии, получая аккредитацию.
– Давайте короче. Вы показываете фотографии, а я их идентифицирую. Что потом?
– Зачем Вы пришли к нам? Почему Вы не пошли к американцам или французам? И если Вас интересуют только деньги, почему Вы не пошли к арабам? Я думаю, они дали бы Вам намного больше.
– Я не люблю иметь дело с людьми, на чьей территории нахожусь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99