За короткое время я достигну такого высокого положения в иорданской спецслужбе, какое никогда до сего дня не занимал ни один израильтянин.
Машина остановилась перед двухэтажным зданием в городе Дир Ярир. В конце короткого ряда домов дети на пыльной площадке играли в футбол за, как показалось, покинутой мечетью. На другой стороне улицы несколько стариков сидели у входа в маленькую лавку в тени зеленой беседки, увитой плющом. Они не обратили на гостей никакого внимания и продолжали пить кофе из крошечных чашечек.
Мне показалось, что я брожу по картинкам сновидений. Во всем было что-то сюрреалистическое. Фадлаль постучал в металлическую дверь и сразу же вышел хозяин в длинной белой галабие и с улыбкой до ушей. После долгих приветствий нас провели в забитую вещами жилую комнату, которая могла бы служить и комнатой для показа в магазине по продаже итальянской плюшевой мебели. Через несколько минут жена хозяина подала нам кофе и сладости, поставив поднос на темный деревянный кофейный столик. Она дружелюбно улыбнулась нам и покинула комнату.
Фадлаль не относился к тем людям, которые зря теряют время. Как только женщина вышла, он вынул из кармана большую пачку долларовых банкнот и передал ее хозяину. Он сказал ему что-то по-арабски и дал мне понять, что я могу угощаться. – Мы скоро уйдем. Выпейте кофе и поешьте. Мы возвратимся в Иерихон, проведем там остаток дня и вернемся в Амман, когда сменятся патрули на мосту.
Я кивнул и отхлебнул горячего кофе. Тут внезапно послышался резкий стук в дверь. Фадлаль широко раскрыл глаза, лицо хозяина побледнело от ужаса. Что-то было не так. В течение секунд в комнату ворвались несколько израильских солдат, направили на нас оружие и закричали на иврите тем, кто остался снаружи. – Мы взяли их. Обыщите оставшуюся часть дома! Давай, давай! Повсюду были солдаты. Мы слышали крики женщин и звон разбитой посуды.
Один из солдат быстро защелкнул на моих руках пластиковые наручники. – Что здесь, черт побери, происходит! – закричал я по-английски. – Я протестую! Я британский подданный и требую сказать мне, что здесь происходит!
– Спокойно, – сказал офицер и направил на меня автомат. – Введите его сюда, – сказал он кому-то, стоявшему в зале за ним. Втащили одного из стариков, которые сидели на противоположной стороне улицы. Несколько секунд он стоял молча. Офицер прорычал ему что – то по-арабски. Старик показал на Фадлаля и что-то сказал.
Произошло именно то, чего я боялся. Худшего просто не могло быть. Отсюда не было выхода. Моей единственной надеждой было – держаться за свою легенду британского подданного и пытаться блефовать до конца. – Он иорданский офицер, – говорили они. – Другие, вероятно, его люди. В Рамалахе мы выбьем из них больше. Я знал, что что-то нужно сделать. Я мог бы выпрыгнуть из окна, рискуя быть застреленным. Это было бы лучше, чем попасть в Рамаллах на допрос у «Шабак».
– Уведите его вниз, – сказал офицер и показал на Фадлаля, – и его. Он показал на хозяина. Меня и водителя они оставили лежащими на полу, под охраной двух солдат. Когда другие вышли из поля зрения, водитель начал говорить солдату что-то по-арабски. – Он говорит, что он «вонючка». Он хочет, чтобы мы позвали босса. Солдат, который говорил по-арабски, подошел к водителю, поднял его за воротник, приставил ствол к затылку и толкнул его к двери. Внезапно он оступился, и его оружие выстрелило. Выстрел оглушил нас, кровь брызнула на стены. У водителя оторвало полголовы. Солдат оставил его, и он упал на пол как мешок картошки. Солдат закричал на своего приятеля: – Ты сошел с ума! Смотри, что ты наделал! Ты сошел с ума!
– Это был несчастный случай, – закричал в ответ второй солдат. – Проклятый несчастный случай. Он подбежал ко мне, взял меня за воротник и закричал на иврите: – Несчастный случай, не так ли? Несчастный случай! Я ничего не мог сказать и только кивал. Другой солдат завопил: – Застрели его, ты должен его застрелить. Он свидетель и он все расскажет. Застрели его, идиот, или я это сделаю. Он направил на меня винтовку и подошел поближе. Я услышал, как кто-то поднимался по лестнице. Потом я увидел, как солдат положил палец на спусковой крючок. Я надеялся, что все произойдет быстро. Я сказал самому себе: «Белла, я люблю тебя, прости меня за все». Солдат передернул затвор и я понял по звуку, что магазин пуст.
На какой-то момент установилась тишина. Я крепко зажмурил глаза в ожидании смертельного выстрела. Тут я услышал громкий смех Фадлаля. Мгновенно мне стало ясно, что все это было просто проверкой. Но, черт побери, как он втянул солдат в эту игру?
Фадлаль подошел ко мне и помог мне подняться. Он снял мои наручники и провел к машине. За рулем сидел новый водитель, и мы двинулись в путь. По дороге Фадлаль мне все объяснил. Солдаты были палестинцами из спецподразделения иорданской разведки; они почти с 1968 года действуют в Западной Иордании. У них целые склады израильской военной формы и оружия и они пользуются ими при всех видах разведки. Они работают по всей стране и очень хорошо говорят на иврите. В первую очередь, они – «пятая колонна» на случай войны, так же как это делали немцы за линией фронта во Второй мировой войне. Когда они начали действовать на оккупированных территориях, то было решено использовать их постоянно. Они наблюдали за маневрам израильских войск и поставляли много тактической информации прямо с передовой.
Водитель был настоящим предателем и давно был под подозрением. Фадлаль решил ликвидировать его так, чтобы проверить меня. У него больше не было никаких сомнений, что я не работаю на Моссад.
Переезд границы назад в Иорданию был для меня таким же стрессом, что и утром. Охрана сменилась, но проверка проводилась так же тщательно и долго, что казалась бесконечной.
На другой стороне мы сели в такси и поехали в Тель-Нимрим, где нас на краю улицы ждал светло-голубой лимузин с кондиционером. Остаток дороги до Аммана я проспал. Фадлаль разбудил меня, когда мы приехали, и сказал, что мы все вместе через час поужинаем в большом зале ресторана гостиницы. Я должен был переодеться и спуститься вниз.
Там были все: Зухир, Альберт, Фадлаль и толстяк со свои молодым помощником. У меня все еще болела голова, а в ушах стоял звон от выстрела в доме в Рамаллахе. Я не был в шоке, об этом позаботилось мое долгое обучение в Моссад, но я все никак не мог убрать из памяти это переживание. Не говоря уже, об иорданском подразделении, которое там так здорово выступило в роли израильских солдат. Я внезапно ощутил новое уважение к людям, собравшимся за столом. Мое высокомерие, которое определяло мое поведение еще сегодняшним утром, пропало. Я сидел вместе с группой очень способных и очень опасных людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
Машина остановилась перед двухэтажным зданием в городе Дир Ярир. В конце короткого ряда домов дети на пыльной площадке играли в футбол за, как показалось, покинутой мечетью. На другой стороне улицы несколько стариков сидели у входа в маленькую лавку в тени зеленой беседки, увитой плющом. Они не обратили на гостей никакого внимания и продолжали пить кофе из крошечных чашечек.
Мне показалось, что я брожу по картинкам сновидений. Во всем было что-то сюрреалистическое. Фадлаль постучал в металлическую дверь и сразу же вышел хозяин в длинной белой галабие и с улыбкой до ушей. После долгих приветствий нас провели в забитую вещами жилую комнату, которая могла бы служить и комнатой для показа в магазине по продаже итальянской плюшевой мебели. Через несколько минут жена хозяина подала нам кофе и сладости, поставив поднос на темный деревянный кофейный столик. Она дружелюбно улыбнулась нам и покинула комнату.
Фадлаль не относился к тем людям, которые зря теряют время. Как только женщина вышла, он вынул из кармана большую пачку долларовых банкнот и передал ее хозяину. Он сказал ему что-то по-арабски и дал мне понять, что я могу угощаться. – Мы скоро уйдем. Выпейте кофе и поешьте. Мы возвратимся в Иерихон, проведем там остаток дня и вернемся в Амман, когда сменятся патрули на мосту.
Я кивнул и отхлебнул горячего кофе. Тут внезапно послышался резкий стук в дверь. Фадлаль широко раскрыл глаза, лицо хозяина побледнело от ужаса. Что-то было не так. В течение секунд в комнату ворвались несколько израильских солдат, направили на нас оружие и закричали на иврите тем, кто остался снаружи. – Мы взяли их. Обыщите оставшуюся часть дома! Давай, давай! Повсюду были солдаты. Мы слышали крики женщин и звон разбитой посуды.
Один из солдат быстро защелкнул на моих руках пластиковые наручники. – Что здесь, черт побери, происходит! – закричал я по-английски. – Я протестую! Я британский подданный и требую сказать мне, что здесь происходит!
– Спокойно, – сказал офицер и направил на меня автомат. – Введите его сюда, – сказал он кому-то, стоявшему в зале за ним. Втащили одного из стариков, которые сидели на противоположной стороне улицы. Несколько секунд он стоял молча. Офицер прорычал ему что – то по-арабски. Старик показал на Фадлаля и что-то сказал.
Произошло именно то, чего я боялся. Худшего просто не могло быть. Отсюда не было выхода. Моей единственной надеждой было – держаться за свою легенду британского подданного и пытаться блефовать до конца. – Он иорданский офицер, – говорили они. – Другие, вероятно, его люди. В Рамалахе мы выбьем из них больше. Я знал, что что-то нужно сделать. Я мог бы выпрыгнуть из окна, рискуя быть застреленным. Это было бы лучше, чем попасть в Рамаллах на допрос у «Шабак».
– Уведите его вниз, – сказал офицер и показал на Фадлаля, – и его. Он показал на хозяина. Меня и водителя они оставили лежащими на полу, под охраной двух солдат. Когда другие вышли из поля зрения, водитель начал говорить солдату что-то по-арабски. – Он говорит, что он «вонючка». Он хочет, чтобы мы позвали босса. Солдат, который говорил по-арабски, подошел к водителю, поднял его за воротник, приставил ствол к затылку и толкнул его к двери. Внезапно он оступился, и его оружие выстрелило. Выстрел оглушил нас, кровь брызнула на стены. У водителя оторвало полголовы. Солдат оставил его, и он упал на пол как мешок картошки. Солдат закричал на своего приятеля: – Ты сошел с ума! Смотри, что ты наделал! Ты сошел с ума!
– Это был несчастный случай, – закричал в ответ второй солдат. – Проклятый несчастный случай. Он подбежал ко мне, взял меня за воротник и закричал на иврите: – Несчастный случай, не так ли? Несчастный случай! Я ничего не мог сказать и только кивал. Другой солдат завопил: – Застрели его, ты должен его застрелить. Он свидетель и он все расскажет. Застрели его, идиот, или я это сделаю. Он направил на меня винтовку и подошел поближе. Я услышал, как кто-то поднимался по лестнице. Потом я увидел, как солдат положил палец на спусковой крючок. Я надеялся, что все произойдет быстро. Я сказал самому себе: «Белла, я люблю тебя, прости меня за все». Солдат передернул затвор и я понял по звуку, что магазин пуст.
На какой-то момент установилась тишина. Я крепко зажмурил глаза в ожидании смертельного выстрела. Тут я услышал громкий смех Фадлаля. Мгновенно мне стало ясно, что все это было просто проверкой. Но, черт побери, как он втянул солдат в эту игру?
Фадлаль подошел ко мне и помог мне подняться. Он снял мои наручники и провел к машине. За рулем сидел новый водитель, и мы двинулись в путь. По дороге Фадлаль мне все объяснил. Солдаты были палестинцами из спецподразделения иорданской разведки; они почти с 1968 года действуют в Западной Иордании. У них целые склады израильской военной формы и оружия и они пользуются ими при всех видах разведки. Они работают по всей стране и очень хорошо говорят на иврите. В первую очередь, они – «пятая колонна» на случай войны, так же как это делали немцы за линией фронта во Второй мировой войне. Когда они начали действовать на оккупированных территориях, то было решено использовать их постоянно. Они наблюдали за маневрам израильских войск и поставляли много тактической информации прямо с передовой.
Водитель был настоящим предателем и давно был под подозрением. Фадлаль решил ликвидировать его так, чтобы проверить меня. У него больше не было никаких сомнений, что я не работаю на Моссад.
Переезд границы назад в Иорданию был для меня таким же стрессом, что и утром. Охрана сменилась, но проверка проводилась так же тщательно и долго, что казалась бесконечной.
На другой стороне мы сели в такси и поехали в Тель-Нимрим, где нас на краю улицы ждал светло-голубой лимузин с кондиционером. Остаток дороги до Аммана я проспал. Фадлаль разбудил меня, когда мы приехали, и сказал, что мы все вместе через час поужинаем в большом зале ресторана гостиницы. Я должен был переодеться и спуститься вниз.
Там были все: Зухир, Альберт, Фадлаль и толстяк со свои молодым помощником. У меня все еще болела голова, а в ушах стоял звон от выстрела в доме в Рамаллахе. Я не был в шоке, об этом позаботилось мое долгое обучение в Моссад, но я все никак не мог убрать из памяти это переживание. Не говоря уже, об иорданском подразделении, которое там так здорово выступило в роли израильских солдат. Я внезапно ощутил новое уважение к людям, собравшимся за столом. Мое высокомерие, которое определяло мое поведение еще сегодняшним утром, пропало. Я сидел вместе с группой очень способных и очень опасных людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99