Отец мой служил в городской думе, если не ошибаюсь, журналистом (т.е. писарем. – Прим. авт. ); дед же мой, по рассказам… был тоже каким-то писарем в Украине. Дальше генеалогия моя не подымается».
Далее Крамской писал о том, как всю жизнь он стремился получить образование, а закончить ему удалось всего лишь Острогожское уездное училище, правда, «первым учеником» («…никогда и никому я так не завидовал… как человеку действительно образованному»). Затем вспоминал о городской думе, где он «стал упражняться в каллиграфии», т.е. «служить все тем же писарем».
Интерес к искусству пробудился у мальчика очень рано. Первым человеком, оценившим и поддержавшим намерения Ивана, был местный фотограф и художник-любитель Михаил Борисович Туликов. Крамской навсегда сохранил к нему теплые чувства.
Некоторое время Иван обучался иконописному ремеслу, а в 1853 году приехавший в Острогожск из Харькова фотограф пригласил Крамского работать ретушером. С ним Иван «объехал большую половину России в течение трех лет, в качестве ретушера и акварелиста. Это была суровая школа…».
Когда в 1857 году Крамской приехал в Петербург, он уже пользовался большой известностью как превосходный ретушер, и это открыло перед ним двери ателье лучших столичных фотографов И.Ф. Александровского и А.И. Деньера. Однако его не могла удовлетворить карьера преуспевающего ремесленника, Крамской думал об Академии художеств. Его рисунок с гипсовой головы Лаокоона получил одобрение Совета Академии, и осенью он стал учеником профессора А.Т. Маркова.
В его квартире на 8-й линии Васильевского острова почти каждый вечер собирались молодые люди. «В этом маленьком гнездышке вырабатывалась как бы новая русская Академия, тоже еще маленькая, которая впоследствии разрослась в большую "Художественную Артель"».
В 1863 году произошел так называемый «бунт 14», когда по инициативе Крамского лучшие ученики академии – конкуренты на Большую золотую медаль – отказались от исполнения предложенной им программы на заданную тему «Пир в Валгалле». Они требовали предоставить право свободного выбора сюжета. Совет отказался выполнить это требование, молодые художники демонстративно покинули академию.
В 1865 году была учреждена Артель художников. По примеру героев Н.Г. Чернышевского члены артели живут и работают коммуной. Душой дела был Крамской – староста Артели. Ведение хозяйства коммуны молодых художников взяла на себя жена и друг Ивана Николаевича – Софья Николаевна Крамская.
В эти годы художник создает многочисленные портреты своих друзей, людей, близких ему по взглядам на жизнь, на искусство: карандашные портреты М.М. Панова (1860), Г.Г. Мясоедова (1861), Н.А. Кошелева (1866), Н.Д. Дмитриева-Оренбургского (1861), своей жены (1863). При всем различии индивидуальностей портретируемых им присущи общие черты – внутренняя содержательность, оптимизм, благородная простота.
Самым выразительным из всей портретной серии этих лет является овальный «Автопортрет» (1867). «Так вот он какой! Какие глаза! Не спрячешься, даром что маленькие и сидят глубоко во впалых орбитах, серые, светятся», – писал И.Е. Репин.
В 1869 году «за искусство и отличные познания в живописи портретной» Крамскому присвоено звание академика. В 1870 году был подписан Устав и началась деятельность Товарищества художников, организации, которая несколько десятилетий объединяла передовых художников России. Видная роль в работе Товарищества принадлежала Крамскому. На Первой передвижной художественной выставке Крамской экспонирует картину «Майская ночь» (1871), написанную им на мотив одноименной повести Гоголя. Большую роль в создании поэтического настроения играет пейзаж картины, освещенный призрачным, голубовато-зеленым светом луны.
Этой картиной должна была начаться серия произведений на гоголевские темы, но давно волновавший воображение Крамского замысел картины «Христос в пустыне» (1872) прервал работу над задуманной серией.
«Я вижу ясно, – писал он в связи с картиной В.М. Гаршину, – что есть один момент в жизни каждого человека, мало-мальски созданного по образу и подобию божию, когда на него находит раздумье, – пойти ли направо или налево, взять ли за господа бога рубль или не уступать ни шагу злу… Это не Христос… Это есть выражение моих личных мыслей».
В 1869 году происходит знакомство Крамского с П.М. Третьяковым. При собирании коллекции своей знаменитой галереи Третьяков постоянно пользуется советами художника. По заказам Павла Михайловича художник пишет свои лучшие портреты великих русских людей, являющиеся гордостью русской культуры: И. Гончарова, В. Григоровича, А. Суворина, В. Соловьева, В. Перова, А. Литовченко, Я. Полонского, П. Мельникова-Печерского, С. Аксакова, Ф. Васильева, М. Антокольского, М. Клодта, И. Репина и многих других.
Крамской написал два портрета Л.Н. Толстого: один – для Третьякова, другой – для Толстого (1873). «Я перед собою видел в первый раз редкое явление: развитие, культуру и цельный характер», – пишет художник.
«В этом портрете Крамской выступает как глубокий и тонкий психолог и как художник, бережный и целомудренный в своем отношении к искусству, боящийся аффектации. Тонко разработанная светотень создает впечатление как бы легкой, едва уловимой смены выражения портретируемого, отражающей смену его мыслей. Крамской дает нам внутреннюю жизнь человека в движении, в возникновении и развитии» (А.А. Федоров-Давыдов).
Толстому понравился портрет, понравился и сам художник, интересный и умный собеседник, ставший в известной мере прототипом художника Михайлова в «Анне Карениной».
Летом того же 1873 года Крамской пишет портрет И.И. Шишкина. Знаменитый русский пейзажист изображен среди знакомого нам по его картинам и столь любимого им скромного, но прекрасного среднерусского пейзажа. Этот портрет – одна из первых пленэрных работ художника.
Проникновенную психологическую характеристику находим и в ряде других портретов: писателей Н.А. Некрасова (1877) и М.Е. Салтыкова-Щедрина (1879), актера В.В. Самойлова (1881). В портрете Салтыкова-Щедрина замечательно выразительны руки. Судорожно сцепленные, они подчеркивают ту душевную муку, следы которой мы видим на лице писателя.
В 1876 году Крамской пишет портрет П.М. Третьякова.
«В неподвижном и даже несколько скованном положении корпуса и головы, в неподвижном взгляде темных глаз по-своему выражена свойственная московскому собирателю сдержанность и та собранность натуры, при которой внутренняя жизнь человека не получает своего открытого проявления вовне.
…Несколько удлиненное, худое, аскетического типа лицо отмечено напряжением духовных сил. Соотношение бледного тона карнации с теплым коричневым фоном подчеркивает его выразительность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180
Далее Крамской писал о том, как всю жизнь он стремился получить образование, а закончить ему удалось всего лишь Острогожское уездное училище, правда, «первым учеником» («…никогда и никому я так не завидовал… как человеку действительно образованному»). Затем вспоминал о городской думе, где он «стал упражняться в каллиграфии», т.е. «служить все тем же писарем».
Интерес к искусству пробудился у мальчика очень рано. Первым человеком, оценившим и поддержавшим намерения Ивана, был местный фотограф и художник-любитель Михаил Борисович Туликов. Крамской навсегда сохранил к нему теплые чувства.
Некоторое время Иван обучался иконописному ремеслу, а в 1853 году приехавший в Острогожск из Харькова фотограф пригласил Крамского работать ретушером. С ним Иван «объехал большую половину России в течение трех лет, в качестве ретушера и акварелиста. Это была суровая школа…».
Когда в 1857 году Крамской приехал в Петербург, он уже пользовался большой известностью как превосходный ретушер, и это открыло перед ним двери ателье лучших столичных фотографов И.Ф. Александровского и А.И. Деньера. Однако его не могла удовлетворить карьера преуспевающего ремесленника, Крамской думал об Академии художеств. Его рисунок с гипсовой головы Лаокоона получил одобрение Совета Академии, и осенью он стал учеником профессора А.Т. Маркова.
В его квартире на 8-й линии Васильевского острова почти каждый вечер собирались молодые люди. «В этом маленьком гнездышке вырабатывалась как бы новая русская Академия, тоже еще маленькая, которая впоследствии разрослась в большую "Художественную Артель"».
В 1863 году произошел так называемый «бунт 14», когда по инициативе Крамского лучшие ученики академии – конкуренты на Большую золотую медаль – отказались от исполнения предложенной им программы на заданную тему «Пир в Валгалле». Они требовали предоставить право свободного выбора сюжета. Совет отказался выполнить это требование, молодые художники демонстративно покинули академию.
В 1865 году была учреждена Артель художников. По примеру героев Н.Г. Чернышевского члены артели живут и работают коммуной. Душой дела был Крамской – староста Артели. Ведение хозяйства коммуны молодых художников взяла на себя жена и друг Ивана Николаевича – Софья Николаевна Крамская.
В эти годы художник создает многочисленные портреты своих друзей, людей, близких ему по взглядам на жизнь, на искусство: карандашные портреты М.М. Панова (1860), Г.Г. Мясоедова (1861), Н.А. Кошелева (1866), Н.Д. Дмитриева-Оренбургского (1861), своей жены (1863). При всем различии индивидуальностей портретируемых им присущи общие черты – внутренняя содержательность, оптимизм, благородная простота.
Самым выразительным из всей портретной серии этих лет является овальный «Автопортрет» (1867). «Так вот он какой! Какие глаза! Не спрячешься, даром что маленькие и сидят глубоко во впалых орбитах, серые, светятся», – писал И.Е. Репин.
В 1869 году «за искусство и отличные познания в живописи портретной» Крамскому присвоено звание академика. В 1870 году был подписан Устав и началась деятельность Товарищества художников, организации, которая несколько десятилетий объединяла передовых художников России. Видная роль в работе Товарищества принадлежала Крамскому. На Первой передвижной художественной выставке Крамской экспонирует картину «Майская ночь» (1871), написанную им на мотив одноименной повести Гоголя. Большую роль в создании поэтического настроения играет пейзаж картины, освещенный призрачным, голубовато-зеленым светом луны.
Этой картиной должна была начаться серия произведений на гоголевские темы, но давно волновавший воображение Крамского замысел картины «Христос в пустыне» (1872) прервал работу над задуманной серией.
«Я вижу ясно, – писал он в связи с картиной В.М. Гаршину, – что есть один момент в жизни каждого человека, мало-мальски созданного по образу и подобию божию, когда на него находит раздумье, – пойти ли направо или налево, взять ли за господа бога рубль или не уступать ни шагу злу… Это не Христос… Это есть выражение моих личных мыслей».
В 1869 году происходит знакомство Крамского с П.М. Третьяковым. При собирании коллекции своей знаменитой галереи Третьяков постоянно пользуется советами художника. По заказам Павла Михайловича художник пишет свои лучшие портреты великих русских людей, являющиеся гордостью русской культуры: И. Гончарова, В. Григоровича, А. Суворина, В. Соловьева, В. Перова, А. Литовченко, Я. Полонского, П. Мельникова-Печерского, С. Аксакова, Ф. Васильева, М. Антокольского, М. Клодта, И. Репина и многих других.
Крамской написал два портрета Л.Н. Толстого: один – для Третьякова, другой – для Толстого (1873). «Я перед собою видел в первый раз редкое явление: развитие, культуру и цельный характер», – пишет художник.
«В этом портрете Крамской выступает как глубокий и тонкий психолог и как художник, бережный и целомудренный в своем отношении к искусству, боящийся аффектации. Тонко разработанная светотень создает впечатление как бы легкой, едва уловимой смены выражения портретируемого, отражающей смену его мыслей. Крамской дает нам внутреннюю жизнь человека в движении, в возникновении и развитии» (А.А. Федоров-Давыдов).
Толстому понравился портрет, понравился и сам художник, интересный и умный собеседник, ставший в известной мере прототипом художника Михайлова в «Анне Карениной».
Летом того же 1873 года Крамской пишет портрет И.И. Шишкина. Знаменитый русский пейзажист изображен среди знакомого нам по его картинам и столь любимого им скромного, но прекрасного среднерусского пейзажа. Этот портрет – одна из первых пленэрных работ художника.
Проникновенную психологическую характеристику находим и в ряде других портретов: писателей Н.А. Некрасова (1877) и М.Е. Салтыкова-Щедрина (1879), актера В.В. Самойлова (1881). В портрете Салтыкова-Щедрина замечательно выразительны руки. Судорожно сцепленные, они подчеркивают ту душевную муку, следы которой мы видим на лице писателя.
В 1876 году Крамской пишет портрет П.М. Третьякова.
«В неподвижном и даже несколько скованном положении корпуса и головы, в неподвижном взгляде темных глаз по-своему выражена свойственная московскому собирателю сдержанность и та собранность натуры, при которой внутренняя жизнь человека не получает своего открытого проявления вовне.
…Несколько удлиненное, худое, аскетического типа лицо отмечено напряжением духовных сил. Соотношение бледного тона карнации с теплым коричневым фоном подчеркивает его выразительность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180