Я за нее стоял крепко в свое время и выдерживал все бури, работал посреди их и сделал все, что требовала школа. Но школа – только основание нашему делу живописному, язык, которым мы выражаемся. Нужно теперь учинить другую станцию нашего искусства – его могущество приспособить к требованиям времени, и настоящего положения России».
Еще в 1848 году Иванов задумал создать настенные росписи общественного здания, где перед взором зрителей проходила бы история человечества, рассказанная в библейских мифах. По свидетельству брата, С.А. Иванова, библейские композиции, «наполняющие все альбомы и большую часть отдельных рисунков, рождались, набрасывались, так сказать, все разом, одновременно…» Задумано было около 500 сюжетов, из них исполнено более 200.
«Эпизоды Ветхого и Нового завета трактованы здесь часто почти как реальные сцены из жизни древнего народа, – отмечает М.М. Ракова. – Вот возле блюда с едой, поставленного на куске расстеленной на земле ткани, расположились усталые босые путники. Их угощает седой старик в грубой одежде, с пастушеским посохом в руках. Вокруг – кочевые шатры, палящее солнце, женщины, готовящие на очагах пищу… Так представил художник пророчество Аврааму о рождении Исаака. Однако Иванов не спускается до мелочной жанровой обыденности. Его герои вместе с тем, как уже говорилось выше, выражают представление Иванова о глубокой внутренней значительности духовного мира человека».
А вот мнение Е.Л. Плотниковой:
«По своим стилистическим качествам библейские эскизы не имеют аналогий в мировом искусстве. Это гениальное творение, принесенное в мир художником, сумевшим на основе изучения классического искусства прошлого и собственных исканий сделать ценнейшие живописные открытия. Задумав монументальные росписи, Иванов, естественно, ставил в эскизах специальные задачи, вытекающие из требований стенной живописи. В безукоризненном декоративном чутье Иванова ощущаются традиции фрески с ее линейными и цветовыми ритмами, контурной выразительностью рисунка, гармонией и контрастами цвета.
Библейские эскизы были своеобразным подведением итогов творческой жизни художника. Достигнув классической зрелости, Иванов творит по велению сердца, легко и свободно. Эскизы настолько артистичны, что если на мгновение забыть о его колоссальном труде, может показаться, что листы эти рождались на едином дыхании».
Иванов недолго жил на родине: он заболел холерой и умер 15 июля 1858 года.
ОНОРЕ ДОМЬЕ
(1808–1879)
Делакруа, обращаясь к Домье, писал: «Нет человека, которого я больше бы ценил и которым я больше бы восторгался, чем Вами».
Бодлер говорил, что ярость, с которой Домье клеймит зло, «доказала доброту его сердца».
«Через Вас народ будет говорить с народом», – писал Домье знаменитый историк-демократ Мишле. И эти слова сбылись.
Оноре Викторьен Домье родился 26 февраля 1808 года в Марселе, в семье стекольщика. Отец его обладал литературными способностями. Пытаясь их реализовать, он в 1814 году перевез семью в Париж. Однако его мечтам не суждено было сбыться. Денег не хватает и приходится начать работать и маленькому Оноре: сначала рассыльным, а позднее продавцом в лавке книг. Ему так и не суждено было пройти настоящий курс обучения живописи.
С 1822 года Домье урывками занимается у художника А. Ленуара, иногда работает с натуры в студии Сюиса. Зато много времени проводит в Лувре, где копирует известных мастеров, особенно Тициана и Рубенса.
Домье вряд ли скоро выбился бы на дорогу искусства, если бы не одно обстоятельство, позволившее связать «баловство художника» с заработком ремесленника – спрос на литографский труд.
Поступая в обучение литографскому делу к малоизвестному художнику Рамеле, Оноре на первых порах преследовал одну лишь цель – помочь материально родителям. Так поначалу он исполняет небольшие картинки, нотные заголовки, детские азбуки для издателей Белиара и Рикура. Но вскоре Домье нашел подлинную точку приложения для своего дарования. Подрабатывая в журналах, Оноре с 1830 года начинает сотрудничать в сатирическом издании Шарля Филипона «Карикатюр», где работали лучшие рисовальщики той поры: Монье, Гранвиль, Травье, Шарле, Декам. Отныне Домье навсегда связал свою судьбу с политической прессой, подписываясь псевдонимом, затем «H.D.» и, наконец, полным именем и фамилией. Вскоре он получает известность как мастер хлесткой сатирической графики.
Домье работал в «Карикатюр» с 1831 по 1843 год (за вычетом 6-месячного тюремного заключения) и в журнале «Шаривари», также основанном Филипоном, с 1835 по 1874 год (исключая 1860–1863 годы), оставив работу здесь, лишь когда почти полностью ослеп. За эти годы художник исполнил 4000 литографий и 900 гравюр на дереве, к которым надо присоединить около 400 картин маслом, акварелей и набросков.
Из ранних литографий Домье наиболее известна «Гаргантюа» (15 декабря 1831 года). Здесь художник изобразил толстого Луи Филиппа, поглощающего золото, которое чиновники отбирают у изнуренного народа. Эта литография была выставлена в витрине фирмы Обер и собрала много народа. Правительство не оставило творчество Домье без последствий, приговорив его к шести месяцам тюремного заключения и к 500 франкам штрафа.
Домье не довольствуется первыми достижениями. Он упорно работает над карикатурным портретом, доводя до гротеска характерные черты портретируемого. Это приносит успех – фигуры на его листах тридцатых годов предельно объемны, пластичны. Такова литография «Законодательное чрево» (1834), где перед зрителем на скамьях, расположенных амфитеатром, можно видеть министров и членов парламента Июльской монархии. В каждом лице с беспощадной точностью передано портретное сходство. Выявляя и подчеркивая физическое уродство и моральное убожество этих людей, художник создает портреты-типы; заостренная индивидуальная характеристика перерастает в них в социальное обобщение, в беспощадное обличение злобной тупости сил реакции.
Той же силы воздействия достигают листы, в которых Домье раскрывает классовую борьбу, показывая роль рабочего класса: «Он нам больше не опасен», «Не вмешивайтесь», «Улица Транснонен 15 апреля 1834 года».
Л.Н. Волынский пишет о литографии «Улица Транснонен»: «Луч яркого света как бы вырывает из полумрака фигуру расстрелянного, нарисованную со всей беспощадностью нагой правды, в то время как фигура убитой женщины – быть может, его жены – окутана мглистой тенью. Эта тень сострадания как бы движется из глубины, она вот-вот окутает прощальным покровом все, и мы спешим вглядеться, чтобы успеть запомнить и унести в сердце гнев и ненависть к палачам».
После так называемых «сентябрьских законов» 1834 года, направленных против печати, работать в области политической сатиры стало невозможно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180
Еще в 1848 году Иванов задумал создать настенные росписи общественного здания, где перед взором зрителей проходила бы история человечества, рассказанная в библейских мифах. По свидетельству брата, С.А. Иванова, библейские композиции, «наполняющие все альбомы и большую часть отдельных рисунков, рождались, набрасывались, так сказать, все разом, одновременно…» Задумано было около 500 сюжетов, из них исполнено более 200.
«Эпизоды Ветхого и Нового завета трактованы здесь часто почти как реальные сцены из жизни древнего народа, – отмечает М.М. Ракова. – Вот возле блюда с едой, поставленного на куске расстеленной на земле ткани, расположились усталые босые путники. Их угощает седой старик в грубой одежде, с пастушеским посохом в руках. Вокруг – кочевые шатры, палящее солнце, женщины, готовящие на очагах пищу… Так представил художник пророчество Аврааму о рождении Исаака. Однако Иванов не спускается до мелочной жанровой обыденности. Его герои вместе с тем, как уже говорилось выше, выражают представление Иванова о глубокой внутренней значительности духовного мира человека».
А вот мнение Е.Л. Плотниковой:
«По своим стилистическим качествам библейские эскизы не имеют аналогий в мировом искусстве. Это гениальное творение, принесенное в мир художником, сумевшим на основе изучения классического искусства прошлого и собственных исканий сделать ценнейшие живописные открытия. Задумав монументальные росписи, Иванов, естественно, ставил в эскизах специальные задачи, вытекающие из требований стенной живописи. В безукоризненном декоративном чутье Иванова ощущаются традиции фрески с ее линейными и цветовыми ритмами, контурной выразительностью рисунка, гармонией и контрастами цвета.
Библейские эскизы были своеобразным подведением итогов творческой жизни художника. Достигнув классической зрелости, Иванов творит по велению сердца, легко и свободно. Эскизы настолько артистичны, что если на мгновение забыть о его колоссальном труде, может показаться, что листы эти рождались на едином дыхании».
Иванов недолго жил на родине: он заболел холерой и умер 15 июля 1858 года.
ОНОРЕ ДОМЬЕ
(1808–1879)
Делакруа, обращаясь к Домье, писал: «Нет человека, которого я больше бы ценил и которым я больше бы восторгался, чем Вами».
Бодлер говорил, что ярость, с которой Домье клеймит зло, «доказала доброту его сердца».
«Через Вас народ будет говорить с народом», – писал Домье знаменитый историк-демократ Мишле. И эти слова сбылись.
Оноре Викторьен Домье родился 26 февраля 1808 года в Марселе, в семье стекольщика. Отец его обладал литературными способностями. Пытаясь их реализовать, он в 1814 году перевез семью в Париж. Однако его мечтам не суждено было сбыться. Денег не хватает и приходится начать работать и маленькому Оноре: сначала рассыльным, а позднее продавцом в лавке книг. Ему так и не суждено было пройти настоящий курс обучения живописи.
С 1822 года Домье урывками занимается у художника А. Ленуара, иногда работает с натуры в студии Сюиса. Зато много времени проводит в Лувре, где копирует известных мастеров, особенно Тициана и Рубенса.
Домье вряд ли скоро выбился бы на дорогу искусства, если бы не одно обстоятельство, позволившее связать «баловство художника» с заработком ремесленника – спрос на литографский труд.
Поступая в обучение литографскому делу к малоизвестному художнику Рамеле, Оноре на первых порах преследовал одну лишь цель – помочь материально родителям. Так поначалу он исполняет небольшие картинки, нотные заголовки, детские азбуки для издателей Белиара и Рикура. Но вскоре Домье нашел подлинную точку приложения для своего дарования. Подрабатывая в журналах, Оноре с 1830 года начинает сотрудничать в сатирическом издании Шарля Филипона «Карикатюр», где работали лучшие рисовальщики той поры: Монье, Гранвиль, Травье, Шарле, Декам. Отныне Домье навсегда связал свою судьбу с политической прессой, подписываясь псевдонимом, затем «H.D.» и, наконец, полным именем и фамилией. Вскоре он получает известность как мастер хлесткой сатирической графики.
Домье работал в «Карикатюр» с 1831 по 1843 год (за вычетом 6-месячного тюремного заключения) и в журнале «Шаривари», также основанном Филипоном, с 1835 по 1874 год (исключая 1860–1863 годы), оставив работу здесь, лишь когда почти полностью ослеп. За эти годы художник исполнил 4000 литографий и 900 гравюр на дереве, к которым надо присоединить около 400 картин маслом, акварелей и набросков.
Из ранних литографий Домье наиболее известна «Гаргантюа» (15 декабря 1831 года). Здесь художник изобразил толстого Луи Филиппа, поглощающего золото, которое чиновники отбирают у изнуренного народа. Эта литография была выставлена в витрине фирмы Обер и собрала много народа. Правительство не оставило творчество Домье без последствий, приговорив его к шести месяцам тюремного заключения и к 500 франкам штрафа.
Домье не довольствуется первыми достижениями. Он упорно работает над карикатурным портретом, доводя до гротеска характерные черты портретируемого. Это приносит успех – фигуры на его листах тридцатых годов предельно объемны, пластичны. Такова литография «Законодательное чрево» (1834), где перед зрителем на скамьях, расположенных амфитеатром, можно видеть министров и членов парламента Июльской монархии. В каждом лице с беспощадной точностью передано портретное сходство. Выявляя и подчеркивая физическое уродство и моральное убожество этих людей, художник создает портреты-типы; заостренная индивидуальная характеристика перерастает в них в социальное обобщение, в беспощадное обличение злобной тупости сил реакции.
Той же силы воздействия достигают листы, в которых Домье раскрывает классовую борьбу, показывая роль рабочего класса: «Он нам больше не опасен», «Не вмешивайтесь», «Улица Транснонен 15 апреля 1834 года».
Л.Н. Волынский пишет о литографии «Улица Транснонен»: «Луч яркого света как бы вырывает из полумрака фигуру расстрелянного, нарисованную со всей беспощадностью нагой правды, в то время как фигура убитой женщины – быть может, его жены – окутана мглистой тенью. Эта тень сострадания как бы движется из глубины, она вот-вот окутает прощальным покровом все, и мы спешим вглядеться, чтобы успеть запомнить и унести в сердце гнев и ненависть к палачам».
После так называемых «сентябрьских законов» 1834 года, направленных против печати, работать в области политической сатиры стало невозможно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180