- Шшшш! - снова зашипела Друсилла. Тем временем Алисия перешла к вопросу о цветах и сообщила своей завороженной аудитории о том, что каждый букет будет состоять из десятков розовых орхидей, которые в охлажденном виде в ящиках прибудут на поезде из Брисбейна.
- Орхидеи! Какая вульгарная показуха! - громко сказала Мисси.
Со стороны Друсиллы вновь послышалось отчаянное шипение.
В это мгновение Алисия умолкла, сказав все, что хотела.
- Можно было бы спросить , с какой это стати она раскрывает все карты так рано, - сказала Мисси, не обращаясь ни к кому конкретно, - но я полагаю, что , не сделай она этого, никто бы не обратил внимания и на половину всех этих штучек, которыми она так гордится.
И вот Алисия сошла к ним со сцены, смеющаяся и сияющая, обласканная всеобщим восхищением, держа в руках образцы тканей и бумажки с записями.
- Какая жалость Мисси, что ты такая темная и низенькая, - сказала она очень любезным тоном. - Я бы с удовольствием тебя выбрала, но ты сама должна понимать, что не подходишь на роль невестиной подружки.
- Ты знаешь, я думаю, что сожалеть как раз надо о том, что ты не темная и слишком высокая, - не менее любезно отвечала Мисси. - Если все вокруг тебя будут одинакового роста и такие же светлые да плюс еще оттенки розового, переходящие друг в друга, - в итоге, Алисия, тебя будет просто не видно на фоне обоев!
Алисия окаменела. Друсилла окаменела.
Корнелия окаменела.
Мисси неторопливо поднялась со стула и попыталась резким движением, как бы стряхивая что-то, разгладить свою помявшуюся коричневую юбку.
- Ну, я, пожалуй, пойду, - сообщила она жизнерадостно. - Приятная была вечеринка, Алисия, правда, ничем особенно не примечательная. Ну почему все подают эту старомодную еду? Я б с удовольствием попробовала обычный сэндвич с яйцом, приправленный кэрри для разнообразия.
Она вышла прежде, чем присутствующие успели прийти в себя от ее неслыханной дерзости; тут Друсилле пришлось подавить улыбку и притвориться, будто она не слышит требований Алисии о том, что Мисси следует вернуть и заставить извиниться. Поделом тебе, Алисия! Ну разве не могла она один единственный раз проявить доброту и взять бедную Мисси в свою брачную свиту, пусть даже и нарушив ее безукоризненность. Наблюдение Мисси попало в самую точку: Алисия действительно будет неразличима на фоне обоев, точнее, на фоне всех этих розовых и белых бантов, букетов и драпировок, которыми она собирается украсить церковь. Как только Мисси вышла за порог Mon Repos, ее пронзила жуткая боль, и стало не хватать воздуху.
Решив, что уж если умирать, то в укромном и приятном месте, Мисси сошла с посыпанной гравием дорожки и рванулась за угол дома. Воззрения Аурелии Маршалл насчет того, каким должен быть сад, ясное дело, не оставляли Мисси никаких надежд, что ей удастся найти какой-нибудь глухой уголок, так что схорониться было почти и негде. Ближайшим таким местам оказались кусты рододендронов под одним из окон, куда Мисси и заползла, в самую гущу, и там полусела, полулегла, прислонившись к кирпичной стене. Боль была невыносимой, и все же надо было терпеть. Она закрыла глаза и приказала себе не умирать - ведь рядом не было Джона Смита, который заключил бы ее в объятия, как это было с той девушкой из романа «Беспокойное сердце». Мисси страдала от мысли, что именно здесь, в кустах рододендронов тетушки Аурелии, найдут ее окоченевшее тело.
Но она не умерла. Спустя какое-то время боль стала отступать и Мисси смогла пошевелиться. Совсем рядом слышались голоса, и, так как кусты после осенней обрезки оставались еще довольно голыми, ей вовсе не хотелось, чтобы кто-нибудь, выйдя из-за угла дома, обнаружил ее. Поэтому она встала на колени и начала подниматься. В этот момент она поняла, что голоса доносились из окна прямо над ее головой.
- Нет, вы видали когда-нибудь столь чудовищно уродливую шляпку? - спросил голос, обладательницей которого Мисси признала младшую дочь тетушки Августы, Лавинию; конечно же, Лавиния была одной из невестиных подружек.
- И даже очень часто, а именно каждое воскресенье, в церкви, - ответил немелодичный резкий голос Алисии. - Хотя, по-моему, владелица шляпки - гораздо большее уродство.
- Она такая серенькая! - раздался третий голос, принадлежавший главной подружке невесты, дочери тетушки Антонии Марсии. - По правде говоря, Алисия, ты очень высоко ее ставишь, называя уродством. Ничтожество - вот самое подходящее слово для Мисси Райт, хотя шляпка, это ух точно, истинное уродство.
- Наверное, ты права, - уступила Алисия, все еще чувствуя себя уязвленной замечанием Мисси о том, что на фоне обоев ее не будет видно. .Конечно, она была не права! И все же Алисия сознавала, что теперь уже не сможет быть до конца удовлетворенной цветовым дизайном своей свадьбы: колкость, отпущенная Мисси, проникла гораздо глубже, чем она могла подозревать.
- Какое нам вообще дело до этой Мисси Райт? - это уже был голос более дальней родственницы, кузины Порции.
- Ее мать - самая любимая сестра моей матери, Порция, так что, боюсь, есть дело, - голос Алисии зазвенел. - По-моему, мама упорно жалеет тетю Друси, не знаю почему, но отучить ее от этого я уже потеряла всякую надежду. Полагаю, что ее благотворительность весьма и весьма странна, но могу вам сказать, что я старалась не бывать дома по утрам в субботу, когда тетя Друси приходит сюда обжираться малиновыми пирожными.
Едок она превосходный, доложу я вам! В последний раз мама заказала испечь две дюжины пирожных, так вот, когда тетя Друси уходила, на блюде не осталось ни единой штучки. - Алисия громко рассмеялась. - Это уже стало притчей во языцех в нашем доме, даже среди прислуги.
- Она ведь бедна, как церковная мышь, не правда ли? - спросила Лавиния, которая в школе хорошо успевала по истории, и, решив показать свои знания, ввернула: - Меня всегда поражало, как во Франции чернь отправила Марию-Антуанетту на гильотину, и только из-за того, что она сказала им, чтобы они ели пирожные, раз у них нет хлеба. Мне кажется, что любой с удовольствием ел бы пирожные, для разнообразия, я хочу сказать, - посмотрите на тетушку Друси!
- Бедные они, - сказала Алисия - и боюсь, бедными и останутся, ведь кроме Мисси им надеяться не на кого.
Раздался общий смех.
- Жаль, что нельзя просто наглухо заколотить человека, как заколачивают двери или окна в доме, - послышался новый голос, принадлежащий троюродной или даже пятиюродной сестре, по имени Юния; ее не взяли в команду подружек невесты, и вся злоба, присущая ее характеру, естественно, излилась теперь убийственным ядом.
- В такой день, Юния, и в нашем возрасте, мы для этого слишком добры, - сказала Алисия. - Поэтому нам придется и впредь принимать у себя тетю Друси, и тетю Окти, и кузину Мисси, и тетю Джули, и тетю Корни, и всю остальную братию вдовушек и старых дев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42