Теперь он ждал вестей и попутно смотрел видеозапись нового послания похитителей. В кабинет с видеомагнитофоном опять набилась толпа народу. Пришел даже сам начальник ГУВД.
А с экрана змеиным полушепотом вещал человек в черной маске:
— Если я не получу денег в ближайшие три дня, то несчастная пленница все-таки лишится языка и никогда больше не сможет петь. Надеюсь, теперь меня никто уже не считает шутником. Подумайте, на что вы обрекаете бедную девушку. Будьте благоразумны. Готовьте деньги и постарайтесь в следующий раз не доводить дело до стрельбы…
— Когда я тебя поймаю, — заговорил вслух Ростовцев, — я первым делом отрежу тебе яйца. Тупой и ржавой ножовкой. А потом отсобачу твой поганый язык, а самого тебя пристрелю при попытке к бегству. И никто меня за это не осудит.
— Сначала поймай, — произнес Короленко, как бы подтвердив, что Ростовцева действительно никто не осудит, если он проделает то, что сказал.
50
Никогда никакой дурак не даст большой суммы денег частному лицу без соответствующих официальных полномочий. Даже сто долларов — и то поостережется. О трех миллионах и речи нет.
Незарегистрированный «Общественный фонд спасения Яны Ружевич» получал пожертвования почти исключительно от фанов певицы, причем по большей части наиболее юных из них, еще не утративших детскую наивность и не проникшихся жестокой философией рыночных отношений. Размер этих пожертвований никак не соответствовал масштабам стоящей перед фондом задачи.
Но после «русаковской битвы», когда версия насчет «рекламного трюка» была явным образом опровергнута, на уровне областной администрации возникла мысль, что деньги на выкуп следовало бы все-таки найти, показав тем самым свое истинное гостеприимство и заботу о человеке.
Если бы в этом году предстояли, например, выборы губернатора, то деньги на выкуп наверняка нашлись бы гораздо быстрее. Но как назло, выборы прошли в прошлом году и нанесли областному бюджету тяжкую травму, от которой он не оправился до сих пор. То есть лишних денег в казне не было, и взять их было неоткуда.
Поэтому на совещании у губернатора было принято компромиссное решение: дать Седову и его фонду карт-бланш, срочно зарегистрировать этот фонд и поддержать его официально, подключить к этому делу прессу, сделать взнос самим — а дальше пускай Артем сам трясет толстосумов и собирает пожертвования.
Но тут объявилось послание похитителей, где на сбор денег давалось всего три дня. И время уже пошло.
— Нереально, — сказал Артем, едва услышав о новом сроке.
И что самое главное, выхода не было — буквально никакого. Попросить у похитителей еще одну отсрочку? Смешно. После попытки большого обмана, которая закончилась побоищем в Русакове, их надо было благодарить за то, что они дали хотя бы эти три дня. Другие давно бы уже грохнули жертву, закопали в укромном месте и, признав дело завершившимся неудачно, занялись бы чем-нибудь еще. Например, ограблениями банков. Или похищениями политических деятелей. А то и террористическими актами по заказам экстремистских группировок. Судя по тому, что похитители сумели сделать за последние дни, все указанные отрасли преступной деятельности в равной мере подошли бы им, и любая могла принести немалый успех.
Но похитители предпочли идти до конца и дали еще три дня. Наверное, им нужно было подготовиться к приему денег. Как показала предыдущая попытка, не такое это простое дело.
Но первые же звонки Седова богатым людям с просьбой дать деньги на выкуп, показали, насколько безнадежна попытка собрать три миллиона долларов за три дня, даже имея поддержку властей и сочувствие со стороны общественного мнения.
Продюсер Квадратов, один из первых, к кому обратился Артем, выразился яснее ясного:
— Десять тысяч баксов. Бери или отваливай.
Директор одного из московских телеканалов ответил на ту же самую просьбу более пространно и вежливо, но суть была та же:
— Я могу выделить вам десять тысяч долларов из собственных денег. Средства фирмы я трогать не вправе, даже для столь благого дела.
По сравнению с предыдущей стадией — когда Артема отфутболивали без лишних разговоров, не давая ни рубля и выражаясь порой грубо, в стиле: «А ты кто такой?», — это был прогресс. Десять тысяч долларов — большие деньги, а сто тысяч, которые Артему удалось собрать за один день — деньги огромные, но все же неизмеримо малые по сравнению с требуемой суммой.
Все просто — после бесчисленных афер периода дикого капитализма люди в России перестали верить в благие намерения. А богатые люди склонны доверять ближнему еще меньше, чем все остальные — ведь они сами привыкли обманывать, хитрить и проворачивать сомнительные дела. «Не обманешь — не продашь», — таков закон российского бизнеса. Впрочем, не только российского — но ситуация в России осложняется тем, что капитализм в ней и по сию пору далеко не домашний, и неизвестно, когда таким станет и станет ли вообще. И если отказать в пожертвовании на благое дело совсем уж неудобно, то богатый россиянин старается отделаться суммой, для него незначительной. Так обыкновенный прохожий кладет сотню рублей в шляпу нищего — но тысячу уже пожалеет. Или тот же прохожий купит за тысячу в ларьке ни на что не нужную безделушку, но десять тысяч на что-то подобное уже не потратит.
У богатых людей другой масштаб цифр — но суть та же самая.
Ах, если бы в запас было не три дня, а хотя бы две недели! Ах, если бы не были потеряны предыдущие дни, когда все думали, что никакого похищения нет и все происходящее — обыкновенный рекламный трюк! Тогда можно было раскрутить дело спасения Яны Ружевич на манер всероссийского шоу. В этом случае многие богатые люди почли бы за честь принять участие в этом действе и не поскупились бы на пожертвования. Еще бы — такая реклама!
Но не было времени на раскрутку и не было человека, который послужил бы этому делу своим именем. А Седов — ну, кто такой Седов?
Конечно, у Яны были друзья. И конечно, они согласились помочь. Но у друзей было слишком мало денег. Больше, чем у простых российских граждан, но меньше, чем нужно для спасения Яны.
Да и потом, они ведь тоже не знали, кто такой Седов. А вдруг аферист? Тот факт, что его поддерживает местная власть, еще ни о чем не говорит — разве мало у нас аферистов при власти?
Известный певец Лев Коренев, один из «птенцов гнезда Горыныча» и личный друг Яны Ружевич, вроде бы, собрался помочь Седову и взять на себя публичную часть мероприятий по сбору средств. Коренева знают все и в обмане не заподозрят. Но пока он приступит к делу, пока богатые жертвователи раскачаются да пока деньги поступят на счет, три дня пройдут. А на отсрочку надеяться нечего. Раньше надо было думать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
А с экрана змеиным полушепотом вещал человек в черной маске:
— Если я не получу денег в ближайшие три дня, то несчастная пленница все-таки лишится языка и никогда больше не сможет петь. Надеюсь, теперь меня никто уже не считает шутником. Подумайте, на что вы обрекаете бедную девушку. Будьте благоразумны. Готовьте деньги и постарайтесь в следующий раз не доводить дело до стрельбы…
— Когда я тебя поймаю, — заговорил вслух Ростовцев, — я первым делом отрежу тебе яйца. Тупой и ржавой ножовкой. А потом отсобачу твой поганый язык, а самого тебя пристрелю при попытке к бегству. И никто меня за это не осудит.
— Сначала поймай, — произнес Короленко, как бы подтвердив, что Ростовцева действительно никто не осудит, если он проделает то, что сказал.
50
Никогда никакой дурак не даст большой суммы денег частному лицу без соответствующих официальных полномочий. Даже сто долларов — и то поостережется. О трех миллионах и речи нет.
Незарегистрированный «Общественный фонд спасения Яны Ружевич» получал пожертвования почти исключительно от фанов певицы, причем по большей части наиболее юных из них, еще не утративших детскую наивность и не проникшихся жестокой философией рыночных отношений. Размер этих пожертвований никак не соответствовал масштабам стоящей перед фондом задачи.
Но после «русаковской битвы», когда версия насчет «рекламного трюка» была явным образом опровергнута, на уровне областной администрации возникла мысль, что деньги на выкуп следовало бы все-таки найти, показав тем самым свое истинное гостеприимство и заботу о человеке.
Если бы в этом году предстояли, например, выборы губернатора, то деньги на выкуп наверняка нашлись бы гораздо быстрее. Но как назло, выборы прошли в прошлом году и нанесли областному бюджету тяжкую травму, от которой он не оправился до сих пор. То есть лишних денег в казне не было, и взять их было неоткуда.
Поэтому на совещании у губернатора было принято компромиссное решение: дать Седову и его фонду карт-бланш, срочно зарегистрировать этот фонд и поддержать его официально, подключить к этому делу прессу, сделать взнос самим — а дальше пускай Артем сам трясет толстосумов и собирает пожертвования.
Но тут объявилось послание похитителей, где на сбор денег давалось всего три дня. И время уже пошло.
— Нереально, — сказал Артем, едва услышав о новом сроке.
И что самое главное, выхода не было — буквально никакого. Попросить у похитителей еще одну отсрочку? Смешно. После попытки большого обмана, которая закончилась побоищем в Русакове, их надо было благодарить за то, что они дали хотя бы эти три дня. Другие давно бы уже грохнули жертву, закопали в укромном месте и, признав дело завершившимся неудачно, занялись бы чем-нибудь еще. Например, ограблениями банков. Или похищениями политических деятелей. А то и террористическими актами по заказам экстремистских группировок. Судя по тому, что похитители сумели сделать за последние дни, все указанные отрасли преступной деятельности в равной мере подошли бы им, и любая могла принести немалый успех.
Но похитители предпочли идти до конца и дали еще три дня. Наверное, им нужно было подготовиться к приему денег. Как показала предыдущая попытка, не такое это простое дело.
Но первые же звонки Седова богатым людям с просьбой дать деньги на выкуп, показали, насколько безнадежна попытка собрать три миллиона долларов за три дня, даже имея поддержку властей и сочувствие со стороны общественного мнения.
Продюсер Квадратов, один из первых, к кому обратился Артем, выразился яснее ясного:
— Десять тысяч баксов. Бери или отваливай.
Директор одного из московских телеканалов ответил на ту же самую просьбу более пространно и вежливо, но суть была та же:
— Я могу выделить вам десять тысяч долларов из собственных денег. Средства фирмы я трогать не вправе, даже для столь благого дела.
По сравнению с предыдущей стадией — когда Артема отфутболивали без лишних разговоров, не давая ни рубля и выражаясь порой грубо, в стиле: «А ты кто такой?», — это был прогресс. Десять тысяч долларов — большие деньги, а сто тысяч, которые Артему удалось собрать за один день — деньги огромные, но все же неизмеримо малые по сравнению с требуемой суммой.
Все просто — после бесчисленных афер периода дикого капитализма люди в России перестали верить в благие намерения. А богатые люди склонны доверять ближнему еще меньше, чем все остальные — ведь они сами привыкли обманывать, хитрить и проворачивать сомнительные дела. «Не обманешь — не продашь», — таков закон российского бизнеса. Впрочем, не только российского — но ситуация в России осложняется тем, что капитализм в ней и по сию пору далеко не домашний, и неизвестно, когда таким станет и станет ли вообще. И если отказать в пожертвовании на благое дело совсем уж неудобно, то богатый россиянин старается отделаться суммой, для него незначительной. Так обыкновенный прохожий кладет сотню рублей в шляпу нищего — но тысячу уже пожалеет. Или тот же прохожий купит за тысячу в ларьке ни на что не нужную безделушку, но десять тысяч на что-то подобное уже не потратит.
У богатых людей другой масштаб цифр — но суть та же самая.
Ах, если бы в запас было не три дня, а хотя бы две недели! Ах, если бы не были потеряны предыдущие дни, когда все думали, что никакого похищения нет и все происходящее — обыкновенный рекламный трюк! Тогда можно было раскрутить дело спасения Яны Ружевич на манер всероссийского шоу. В этом случае многие богатые люди почли бы за честь принять участие в этом действе и не поскупились бы на пожертвования. Еще бы — такая реклама!
Но не было времени на раскрутку и не было человека, который послужил бы этому делу своим именем. А Седов — ну, кто такой Седов?
Конечно, у Яны были друзья. И конечно, они согласились помочь. Но у друзей было слишком мало денег. Больше, чем у простых российских граждан, но меньше, чем нужно для спасения Яны.
Да и потом, они ведь тоже не знали, кто такой Седов. А вдруг аферист? Тот факт, что его поддерживает местная власть, еще ни о чем не говорит — разве мало у нас аферистов при власти?
Известный певец Лев Коренев, один из «птенцов гнезда Горыныча» и личный друг Яны Ружевич, вроде бы, собрался помочь Седову и взять на себя публичную часть мероприятий по сбору средств. Коренева знают все и в обмане не заподозрят. Но пока он приступит к делу, пока богатые жертвователи раскачаются да пока деньги поступят на счет, три дня пройдут. А на отсрочку надеяться нечего. Раньше надо было думать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64