Это и есть знание, которое мы утратили. — Дну помолчал, испытующе глядя на Раэля. — Есть еще кое-что, над чем тебе следует подумать, подвижник-маршал, — и это революционная мысль.
— Что ты имеешь в виду?
— Шестьсот моих рабочих.
— И что же?
— Они состарятся в двадцать раз быстрее обыкновенного.
Многие не доживут до конца года.
— Я найду тебе новых.
— Нет, Раэль. Ты не понимаешь. Здесь главное время — полгода и ни дня больше. Я не могу уложиться в этот срок, если мои рабочие будут стариться и умирать. С каждым днем, пока продолжается Танец, их мастерство, а с ним и скорость строительства, будет расти. Это входит в мои расчеты, как и замедление Танца каждые пять ваших дней, чтобы получить запас провизии на три месяца.
Раэль понял и был ошеломлен.
— Ты хочешь, чтобы вагары пользовались кристаллами?
Святые небеса! Совет ни за что этого не позволит!
— Ну так не говори им.
— Я должен.
— Это военный вопрос, Раэль, — значит, ты можешь решить его самостоятельно.
— Пирамида — не предмет вооружения, и мы не находимся в состоянии войны.
— Я сказал тебе правду, Раэль. Это военный вопрос. Что до вагаров, они ничего не будут знать о кристаллах — мы скажем им, что применяем магические средства, вот и все. Часть правды им открыть необходимо: они должны знать, что проведут в долине Каменного Льва двадцать лет, но во внешнем мире за это время пройдет всего полгода. Я также пообещаю им, что благодаря магии стареть они не будут и что каждый из них получит жалованье за тридцать лет и станет богачом, когда вернется домой.
— Ты требуешь большого доверия, — заметил Раэль. — И от меня, и от тех людей, которые двадцать лет будут гнуть спину.
— Многое может пойти не так, как задумано, — признался Ану. — Но я должен добиться успеха во что бы то ни стало.
Ты не представляешь себе, как это важно.
— Уверен, что ты мне все объяснишь, когда сам захочешь. — Раэль встал. — Мирани, кстати, шлет тебе привет.
— Она хорошая женщина, — успокоенно улыбнулся Ану. — Боюсь, что слишком хороша для тебя.
— Кто спорит, — улыбнулся в ответ Раэль. — Она не хочет возвращаться в Совет и занимается лепкой и раскраской горшков.
— О нас забудут, а гончары будут всегда, — сказал Ану.
Глава 9
Имя ему было Молодой Старец, ибо он родился старым и молодел с годами. И он был мудр, ибо на плече его лежала рука Отца Всего Сущего. Он знал весь мир и знал, сколько звезд на небе, и не было для него тайн ни в прошлом, ни в будущем.
Однажды он заплакал, и слезы его, как дождь, затопили всю землю. Другие боги пришли к нему и спросили, отчего он плачет, но он не сказал им.
Из Полуденной Песни анаджо
На следующее утро Ану с помощью своего любимого ученика Шевана поднялся на три пролета в башню. Высокие закругленные окна выходили на все четыре стороны света, и Ану подошел к восточному. Устье Луана сверкало на солнце, на том берегу виднелись мраморные башни Пагару.
— Вы сожалеете о своем решении, учитель? — спросил Шеван.
— Я о многом сожалею, — сказал Ану и добавил тихо:
— Слишком быстро строили.
— Что строили, учитель?
— Пагару был первым поселением, городом-крепостью. Когда мы впервые пришли сюда шестьсот лет назад, все местные племена воевали друг с другом, и нам пришлось строить быстро. пока они не поняли, какую угрозу мы для них представляем.
Стены поставили за две недели. Слишком, слишком быстро.
Они не так крепки и не так приятны на вид, как могли бы быть. Эгару построили сто лет спустя, и он гораздо крепче. За ним, как жемчужины вдоль побережья, возникли другие. Бория долго была моим любимым городом. Там жили художники и поэты, замечательные люди. И философы тоже. Много счастливых вечеров я провел, сидя с ними на белом песке и споря о смысле жизни. Ты был в Бории?
— Да, учитель. Я получил там образование.
— Ах да, забыл. Ты знаешь, что это был последний город, построенный с помощью Музыки?
— Да, вы мне говорили. Много раз.
— В Пейкане и Кавале я никогда не бывал. Слышал только, что они некрасивые и убогие.
— Это торговые города, учитель, и аватаров там мало. Они действительно непривлекательны.
Ану перешел к западному окну и прищурился, глядя на море.
— Вот откуда придет к нам враг, Шеван. С дикого западного континента. Мы нанесли на карту его берега, но в глубь суши так и не проникли. Боюсь, это было нашей ошибкой.
Много, много ошибок мы совершили.
Он вздохнул, перешел к южному окну и умолк, глядя серыми глазами в далекую даль, — Все могло быть так хорошо… Ни болезней, ни голода, ни смерти.
— Мы победили все это, учитель, — заметил Шеван.
— Вот именно, мы. Пятьсот человек. Больше половины мира дрожит под ледяным одеялом, тысячи голодают, миллионы умирают до срока. Но мы, пятьсот человек, владеем ключами от врат бессмертия. И хорошо охраняем свои знания.
— У нас нет выбора. Варвары не готовы воспринять эти знания.
Старец издал смешок и опустился в широкое кожаное кресло.
— Не готовы, говоришь? Это верно. Мы об этом заботимся. Мы не делаем ничего, чтобы их подготовить, — напротив, укрепляем в них веру в наше божественное право на вечную жизнь.
— Разве это не так? Разве мы не избраны свыше?
— Может быть. А может, избранниками были те, что жили до нас. Я не знаю. Одно верно: я самый старый из всех живущих в этом мире людей. На будущий год мне стукнет две тысячи. Что ты об этом думаешь?
— Я благодарю за это Исток, учитель.
— А я вот порой не знаю, благодарить Исток или проклинать. — Ану разложил на столике кристаллы, и они заиграли на солнце. — Скажи мне, что ты видишь?
Шеван сел напротив, пристально глядя на камни — белый, голубой и зеленый.
— Вижу, что голубой разряжен почти наполовину, но заряд белого и зеленого почти не истрачен. Что еще я должен видеть, учитель?
— Погибшие души и математику вечности, — печально ответил Ану.
— Я не понимаю, учитель. Какое отношение имеет математика к душам?
— Вселенная основана на математике. Совершенство в кажущемся хаосе. Но сейчас не время давать уроки, Шеван.
Оставь меня: я должен снова стать молодым.
Вирук не сомневался в святости подвижника Ану. Сам Бог предупредил этого человека о грядущей катастрофе. Ану говорил об этом в храме Параполиса, и семнадцатилетний Вирук видел, как его осмеивали и поносили за это. Когда подвижник закончил проповедь и стал сходить по ступеням Храма, Вирук перехватил его и спросил:
— А как Он говорил с вами?
Ану повернулся, внимательно посмотрел на юношу и ответил:
— С помощью Математики.
Вирук был разочарован, потому что с ним самим Исток говорил по-настоящему, тихим шипящим голосом.
— Я не понимаю, — сказал он.
— Пойдем со мной, — позвал Ану, и они вместе пошли через Олений парк. Ану пояснил, что в древних летописях говорится о великом бедствии, когда звезды на небе сместились и солнце взошло на западе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
— Что ты имеешь в виду?
— Шестьсот моих рабочих.
— И что же?
— Они состарятся в двадцать раз быстрее обыкновенного.
Многие не доживут до конца года.
— Я найду тебе новых.
— Нет, Раэль. Ты не понимаешь. Здесь главное время — полгода и ни дня больше. Я не могу уложиться в этот срок, если мои рабочие будут стариться и умирать. С каждым днем, пока продолжается Танец, их мастерство, а с ним и скорость строительства, будет расти. Это входит в мои расчеты, как и замедление Танца каждые пять ваших дней, чтобы получить запас провизии на три месяца.
Раэль понял и был ошеломлен.
— Ты хочешь, чтобы вагары пользовались кристаллами?
Святые небеса! Совет ни за что этого не позволит!
— Ну так не говори им.
— Я должен.
— Это военный вопрос, Раэль, — значит, ты можешь решить его самостоятельно.
— Пирамида — не предмет вооружения, и мы не находимся в состоянии войны.
— Я сказал тебе правду, Раэль. Это военный вопрос. Что до вагаров, они ничего не будут знать о кристаллах — мы скажем им, что применяем магические средства, вот и все. Часть правды им открыть необходимо: они должны знать, что проведут в долине Каменного Льва двадцать лет, но во внешнем мире за это время пройдет всего полгода. Я также пообещаю им, что благодаря магии стареть они не будут и что каждый из них получит жалованье за тридцать лет и станет богачом, когда вернется домой.
— Ты требуешь большого доверия, — заметил Раэль. — И от меня, и от тех людей, которые двадцать лет будут гнуть спину.
— Многое может пойти не так, как задумано, — признался Ану. — Но я должен добиться успеха во что бы то ни стало.
Ты не представляешь себе, как это важно.
— Уверен, что ты мне все объяснишь, когда сам захочешь. — Раэль встал. — Мирани, кстати, шлет тебе привет.
— Она хорошая женщина, — успокоенно улыбнулся Ану. — Боюсь, что слишком хороша для тебя.
— Кто спорит, — улыбнулся в ответ Раэль. — Она не хочет возвращаться в Совет и занимается лепкой и раскраской горшков.
— О нас забудут, а гончары будут всегда, — сказал Ану.
Глава 9
Имя ему было Молодой Старец, ибо он родился старым и молодел с годами. И он был мудр, ибо на плече его лежала рука Отца Всего Сущего. Он знал весь мир и знал, сколько звезд на небе, и не было для него тайн ни в прошлом, ни в будущем.
Однажды он заплакал, и слезы его, как дождь, затопили всю землю. Другие боги пришли к нему и спросили, отчего он плачет, но он не сказал им.
Из Полуденной Песни анаджо
На следующее утро Ану с помощью своего любимого ученика Шевана поднялся на три пролета в башню. Высокие закругленные окна выходили на все четыре стороны света, и Ану подошел к восточному. Устье Луана сверкало на солнце, на том берегу виднелись мраморные башни Пагару.
— Вы сожалеете о своем решении, учитель? — спросил Шеван.
— Я о многом сожалею, — сказал Ану и добавил тихо:
— Слишком быстро строили.
— Что строили, учитель?
— Пагару был первым поселением, городом-крепостью. Когда мы впервые пришли сюда шестьсот лет назад, все местные племена воевали друг с другом, и нам пришлось строить быстро. пока они не поняли, какую угрозу мы для них представляем.
Стены поставили за две недели. Слишком, слишком быстро.
Они не так крепки и не так приятны на вид, как могли бы быть. Эгару построили сто лет спустя, и он гораздо крепче. За ним, как жемчужины вдоль побережья, возникли другие. Бория долго была моим любимым городом. Там жили художники и поэты, замечательные люди. И философы тоже. Много счастливых вечеров я провел, сидя с ними на белом песке и споря о смысле жизни. Ты был в Бории?
— Да, учитель. Я получил там образование.
— Ах да, забыл. Ты знаешь, что это был последний город, построенный с помощью Музыки?
— Да, вы мне говорили. Много раз.
— В Пейкане и Кавале я никогда не бывал. Слышал только, что они некрасивые и убогие.
— Это торговые города, учитель, и аватаров там мало. Они действительно непривлекательны.
Ану перешел к западному окну и прищурился, глядя на море.
— Вот откуда придет к нам враг, Шеван. С дикого западного континента. Мы нанесли на карту его берега, но в глубь суши так и не проникли. Боюсь, это было нашей ошибкой.
Много, много ошибок мы совершили.
Он вздохнул, перешел к южному окну и умолк, глядя серыми глазами в далекую даль, — Все могло быть так хорошо… Ни болезней, ни голода, ни смерти.
— Мы победили все это, учитель, — заметил Шеван.
— Вот именно, мы. Пятьсот человек. Больше половины мира дрожит под ледяным одеялом, тысячи голодают, миллионы умирают до срока. Но мы, пятьсот человек, владеем ключами от врат бессмертия. И хорошо охраняем свои знания.
— У нас нет выбора. Варвары не готовы воспринять эти знания.
Старец издал смешок и опустился в широкое кожаное кресло.
— Не готовы, говоришь? Это верно. Мы об этом заботимся. Мы не делаем ничего, чтобы их подготовить, — напротив, укрепляем в них веру в наше божественное право на вечную жизнь.
— Разве это не так? Разве мы не избраны свыше?
— Может быть. А может, избранниками были те, что жили до нас. Я не знаю. Одно верно: я самый старый из всех живущих в этом мире людей. На будущий год мне стукнет две тысячи. Что ты об этом думаешь?
— Я благодарю за это Исток, учитель.
— А я вот порой не знаю, благодарить Исток или проклинать. — Ану разложил на столике кристаллы, и они заиграли на солнце. — Скажи мне, что ты видишь?
Шеван сел напротив, пристально глядя на камни — белый, голубой и зеленый.
— Вижу, что голубой разряжен почти наполовину, но заряд белого и зеленого почти не истрачен. Что еще я должен видеть, учитель?
— Погибшие души и математику вечности, — печально ответил Ану.
— Я не понимаю, учитель. Какое отношение имеет математика к душам?
— Вселенная основана на математике. Совершенство в кажущемся хаосе. Но сейчас не время давать уроки, Шеван.
Оставь меня: я должен снова стать молодым.
Вирук не сомневался в святости подвижника Ану. Сам Бог предупредил этого человека о грядущей катастрофе. Ану говорил об этом в храме Параполиса, и семнадцатилетний Вирук видел, как его осмеивали и поносили за это. Когда подвижник закончил проповедь и стал сходить по ступеням Храма, Вирук перехватил его и спросил:
— А как Он говорил с вами?
Ану повернулся, внимательно посмотрел на юношу и ответил:
— С помощью Математики.
Вирук был разочарован, потому что с ним самим Исток говорил по-настоящему, тихим шипящим голосом.
— Я не понимаю, — сказал он.
— Пойдем со мной, — позвал Ану, и они вместе пошли через Олений парк. Ану пояснил, что в древних летописях говорится о великом бедствии, когда звезды на небе сместились и солнце взошло на западе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90