Это ошибка, – сказал я. – Если я обращался с тобой более или менее прилично, это не значит, что со мной можно шутить.
Гас недоуменно уставился на меня, пытаясь понять, что я имею в виду под более или менее приличным обращением, потом развернулся и пошел загонять машину в гараж.
– Не выходи из тачки и не смотри по сторонам! – приказал я, забравшись на заднее сиденье. – Поверни зеркальце заднего вида.
– Но я ничего не смогу увидеть! – заныл он.
– Смотри в боковые зеркала.
– Как можно нормально ехать, глядя в боковые зеркала?
– Ты не экзамен на вождение сдаешь, мать твою! Твой банк в десяти минутах езды. Трогай!
Гас перевел свою снабженную защитой от идиотов машину в режим "ЕЗДА" и направился к банку. Поскольку я сидел пригнувшись, мне трудно было сказать, где именно мы находимся, но чувствовал, что мы быстро приближаемся к цели, хотя Гас оказался из рук вон плохим водителем. Через каждые двести ярдов он жал на тормоза или резко вилял в сторону, ругаясь себе под нос. Кроме того, он постоянно извинялся перед окружающими.
– Извините! – махал он рукой и добавлял: – Нет-нет, я сказал: "Извините!"
Я не видел, за что он там просил прощения, но меня это стало раздражать. Какой-то кретин обогнал Гаса на повороте и обозвал сукиным сыном. Гас снова поднял руку и извинился. В ответ этот нахал показал нам в зеркале средний палец.
– За что ты извиняешься? Он же тебя подрезал! – возмутился я.
– Я должен был раньше его пропустить. Это моя вина.
– Ты был абсолютно прав. Тебе следовало бы поехать за ним и обозвать его придурком.
– Вежливость ничего не стоит, – коротко объяснил он.
Подъехав к банку, Гас припарковался в обычном месте и открыл лавочку. Он знал, чего от него ожидали, так что мне оставалось только держать пальцы скрещенными на удачу. Если он решит позвонить легавым, шансов удрать у меня почти нет. Однако в таком случае он должен сделать ставку на то, что мы с моим сообщником блефовали, угрожая убить его близких, и что я использую их благополучное возвращение, чтобы скостить себе срок, – если, конечно, мой сообщник на это пойдет. Мы ведь могли договориться так, что, не услышав к такому-то сроку мой звонок, он сам предпримет необходимые шаги. Это игра, и ставки в ней достаточно высоки, но с точки зрения приоритетов твоя семья невозместима вне зависимости от того, обделаются бандиты со страху или нет. Все зависит только от тебя: поставишь ты их безопасность против денег фирмы (к тому же застрахованных от ограбления)?
Полчаса, пока я ждал Гаса с деньгами, были самыми долгими в моей жизни (и, очевидно, в его жизни тоже), но когда он вышел, я почувствовал себя на миллион долларов. К сожалению, вынес он только сто двадцать пять фунтов, так что пришлось довольствоваться ими.
– Садись! – велел я ему.
– Что? Почему вы не можете просто взять деньги и отпустить мою жену?
– Ты думаешь, я оставлю тебя здесь с кучей телефонов? Залезай и жми на газ.
Для Гаса, который, похоже, считал, что его участие в игре окончено, это было ударом.
– Пожалуйста, отпустите нас! – ныл он, пока мы ехали из города в деревню.
– Отпущу, не боись! Очень скоро.
Мы свернули на узкую проселочную дорогу, и вдруг Гас нажал на тормоза. Машину занесло, он стал отчаянно сигналить. Я хотел было спросить, какого черта он вытворяет, но тут услышал ответный сигнал. Посмотрев назад, я увидал двух маразматиков, выглядывающих из фургона и кроющих нас последними словами.
– Зачем ты заехал на эту дорогу, придурок недоделанный? – вопил один.
– Кому ты сигналишь, урод? – вторил ему другой. Я не видел, что произошло, но, похоже, они выехали перед Гасом из-за поворота, и в результате мы все оказались на лугу. Водитель вылез из фургона и начал размахивать руками, в то время как Гас пытался разрулить ситуацию своими обычными извинениями.
– Вес, с меня хватит! – заявил я и вышел из машины.
– А ты кто такой, мать твою? – возопил водитель. Не успел он закончить фразу, как я открыл огонь по его фургону. Бах-бах-бах! Переднее стекло, шины, радиатор, фары – все разлетелось вдребезги. Водитель и его пассажир съежились, пытаясь спрятаться.
– Боже правый! – заорал шофер, когда я одним прыжком оказался рядом с ним.
Я сунул горячее дуло ему в шею и велел никогда больше не хамить другим водителям. После чего залез обратно в легковушку Гаса, приказав ему сесть за руль.
– Нельзя так обращаться с людьми! – возмущенно воскликнул он.
– Банки грабить тоже нельзя, но это никогда меня не останавливало.
Минут через пять мы подкатили к старому амбару; я велел Гасу ехать дальше, внутрь. Потом вышел из машины, сунул деньги в заготовленный заранее рюкзак и вывел на улицу мотоцикл.
– Руки! – сказал я, склонившись к водительскому окошку, и приковал Гаса к рулю.
– Куда вы? И где мои близкие? Вы сказали, что отпустите их, когда получите деньги. Я дал вам деньги – где моя жена и дочь?
Я поднес к губам палец и вытащил из кармана мобильник. (Маленький намек для вас: платите за телефонные разговоры! Никаких счетов, контрактов, никакой суеты и возможности вас проследить.)
– Все нормально, отпусти их, – сказал я и сунул сотовый телефон обратно в карман. – Они милях в десяти отсюда, в такой же глуши, как и ты. Пара часов – и вы снова будете вместе у телика. Да, чуть не забыл! – Я нагнулся, вытащил из зажигания ключи и бросил их за живую изгородь. – Пока, Гас.
– Погодите! Как же меня найдут?
– Ты шутишь? Я только что расстрелял фургон в миле отсюда. Вскоре сюда примчатся все полицейские машины города.
Я помахал ему ручкой и, скрывшись из виду, сменил маску на шлем, а потом поддал газу, чтобы разделить с Томом выручку.
* * *
Репортажи о грабеже и особенно связанной с ним стрельбе заполнили все газеты на несколько дней. Гас, Нина и Жасмин рассказывали о тяжелом испытании, которое им пришлось пережить, и позировали перед фотокамерами, пока всем не надоела самая скучная в мире ограбленная семья и публика не переключилась на другие сенсации. И лишь через неделю после ограбления воздушный шар с треском лопнул.
В десять утра в среду зазвонил мой мобильник.
– Крис? Это Том. Послушай, ты должен мне поверить: это неправда!
– Что? О чем ты говоришь? Что неправда?
– Богом клянусь, она все выдумала. Я к ней не притронулся!
– К кому не притронулся? О чем ты говоришь, Том?
– Ты не смотрел сегодня новости? И не читал газеты?
– Нет, я только что встал.
– Эта девчонка... Она заявила, что я изнасиловал ее.
– Что?
– Когда я остался наедине с ней и ее мамашей. Она говорит, я поимел ее в машине. Но я ее пальцем не тронул, Крис! Клянусь! После всего, что было, я к ней даже не прикоснулся, ей-богу!
Я не верил своим ушам. Что за чертовщина? Я выбежал за дверь, вытащил из почтового ящика газету и узрел на первой же странице:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Гас недоуменно уставился на меня, пытаясь понять, что я имею в виду под более или менее приличным обращением, потом развернулся и пошел загонять машину в гараж.
– Не выходи из тачки и не смотри по сторонам! – приказал я, забравшись на заднее сиденье. – Поверни зеркальце заднего вида.
– Но я ничего не смогу увидеть! – заныл он.
– Смотри в боковые зеркала.
– Как можно нормально ехать, глядя в боковые зеркала?
– Ты не экзамен на вождение сдаешь, мать твою! Твой банк в десяти минутах езды. Трогай!
Гас перевел свою снабженную защитой от идиотов машину в режим "ЕЗДА" и направился к банку. Поскольку я сидел пригнувшись, мне трудно было сказать, где именно мы находимся, но чувствовал, что мы быстро приближаемся к цели, хотя Гас оказался из рук вон плохим водителем. Через каждые двести ярдов он жал на тормоза или резко вилял в сторону, ругаясь себе под нос. Кроме того, он постоянно извинялся перед окружающими.
– Извините! – махал он рукой и добавлял: – Нет-нет, я сказал: "Извините!"
Я не видел, за что он там просил прощения, но меня это стало раздражать. Какой-то кретин обогнал Гаса на повороте и обозвал сукиным сыном. Гас снова поднял руку и извинился. В ответ этот нахал показал нам в зеркале средний палец.
– За что ты извиняешься? Он же тебя подрезал! – возмутился я.
– Я должен был раньше его пропустить. Это моя вина.
– Ты был абсолютно прав. Тебе следовало бы поехать за ним и обозвать его придурком.
– Вежливость ничего не стоит, – коротко объяснил он.
Подъехав к банку, Гас припарковался в обычном месте и открыл лавочку. Он знал, чего от него ожидали, так что мне оставалось только держать пальцы скрещенными на удачу. Если он решит позвонить легавым, шансов удрать у меня почти нет. Однако в таком случае он должен сделать ставку на то, что мы с моим сообщником блефовали, угрожая убить его близких, и что я использую их благополучное возвращение, чтобы скостить себе срок, – если, конечно, мой сообщник на это пойдет. Мы ведь могли договориться так, что, не услышав к такому-то сроку мой звонок, он сам предпримет необходимые шаги. Это игра, и ставки в ней достаточно высоки, но с точки зрения приоритетов твоя семья невозместима вне зависимости от того, обделаются бандиты со страху или нет. Все зависит только от тебя: поставишь ты их безопасность против денег фирмы (к тому же застрахованных от ограбления)?
Полчаса, пока я ждал Гаса с деньгами, были самыми долгими в моей жизни (и, очевидно, в его жизни тоже), но когда он вышел, я почувствовал себя на миллион долларов. К сожалению, вынес он только сто двадцать пять фунтов, так что пришлось довольствоваться ими.
– Садись! – велел я ему.
– Что? Почему вы не можете просто взять деньги и отпустить мою жену?
– Ты думаешь, я оставлю тебя здесь с кучей телефонов? Залезай и жми на газ.
Для Гаса, который, похоже, считал, что его участие в игре окончено, это было ударом.
– Пожалуйста, отпустите нас! – ныл он, пока мы ехали из города в деревню.
– Отпущу, не боись! Очень скоро.
Мы свернули на узкую проселочную дорогу, и вдруг Гас нажал на тормоза. Машину занесло, он стал отчаянно сигналить. Я хотел было спросить, какого черта он вытворяет, но тут услышал ответный сигнал. Посмотрев назад, я увидал двух маразматиков, выглядывающих из фургона и кроющих нас последними словами.
– Зачем ты заехал на эту дорогу, придурок недоделанный? – вопил один.
– Кому ты сигналишь, урод? – вторил ему другой. Я не видел, что произошло, но, похоже, они выехали перед Гасом из-за поворота, и в результате мы все оказались на лугу. Водитель вылез из фургона и начал размахивать руками, в то время как Гас пытался разрулить ситуацию своими обычными извинениями.
– Вес, с меня хватит! – заявил я и вышел из машины.
– А ты кто такой, мать твою? – возопил водитель. Не успел он закончить фразу, как я открыл огонь по его фургону. Бах-бах-бах! Переднее стекло, шины, радиатор, фары – все разлетелось вдребезги. Водитель и его пассажир съежились, пытаясь спрятаться.
– Боже правый! – заорал шофер, когда я одним прыжком оказался рядом с ним.
Я сунул горячее дуло ему в шею и велел никогда больше не хамить другим водителям. После чего залез обратно в легковушку Гаса, приказав ему сесть за руль.
– Нельзя так обращаться с людьми! – возмущенно воскликнул он.
– Банки грабить тоже нельзя, но это никогда меня не останавливало.
Минут через пять мы подкатили к старому амбару; я велел Гасу ехать дальше, внутрь. Потом вышел из машины, сунул деньги в заготовленный заранее рюкзак и вывел на улицу мотоцикл.
– Руки! – сказал я, склонившись к водительскому окошку, и приковал Гаса к рулю.
– Куда вы? И где мои близкие? Вы сказали, что отпустите их, когда получите деньги. Я дал вам деньги – где моя жена и дочь?
Я поднес к губам палец и вытащил из кармана мобильник. (Маленький намек для вас: платите за телефонные разговоры! Никаких счетов, контрактов, никакой суеты и возможности вас проследить.)
– Все нормально, отпусти их, – сказал я и сунул сотовый телефон обратно в карман. – Они милях в десяти отсюда, в такой же глуши, как и ты. Пара часов – и вы снова будете вместе у телика. Да, чуть не забыл! – Я нагнулся, вытащил из зажигания ключи и бросил их за живую изгородь. – Пока, Гас.
– Погодите! Как же меня найдут?
– Ты шутишь? Я только что расстрелял фургон в миле отсюда. Вскоре сюда примчатся все полицейские машины города.
Я помахал ему ручкой и, скрывшись из виду, сменил маску на шлем, а потом поддал газу, чтобы разделить с Томом выручку.
* * *
Репортажи о грабеже и особенно связанной с ним стрельбе заполнили все газеты на несколько дней. Гас, Нина и Жасмин рассказывали о тяжелом испытании, которое им пришлось пережить, и позировали перед фотокамерами, пока всем не надоела самая скучная в мире ограбленная семья и публика не переключилась на другие сенсации. И лишь через неделю после ограбления воздушный шар с треском лопнул.
В десять утра в среду зазвонил мой мобильник.
– Крис? Это Том. Послушай, ты должен мне поверить: это неправда!
– Что? О чем ты говоришь? Что неправда?
– Богом клянусь, она все выдумала. Я к ней не притронулся!
– К кому не притронулся? О чем ты говоришь, Том?
– Ты не смотрел сегодня новости? И не читал газеты?
– Нет, я только что встал.
– Эта девчонка... Она заявила, что я изнасиловал ее.
– Что?
– Когда я остался наедине с ней и ее мамашей. Она говорит, я поимел ее в машине. Но я ее пальцем не тронул, Крис! Клянусь! После всего, что было, я к ней даже не прикоснулся, ей-богу!
Я не верил своим ушам. Что за чертовщина? Я выбежал за дверь, вытащил из почтового ящика газету и узрел на первой же странице:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53