В редкое мгновение, когда ее любопытство давало сбой, она принималась расписывать царскую жизнь, которую ведет ее племянница под крылышком супруга, положительные свойства которого можно перечислять до бесконечности. Александре все эти дифирамбы казались весьма подозрительными. Когда подоспело время переодеваться к обеду, она потребовала у тетушки объяснений.
– Чего это вы вдруг запели о Джонатане арии в лирическом ключе? Никогда не замечала, что вы питаете к нему пристрастие.
– Тут я с тобой согласна: как ты могла заметить то, чего нет в помине? Я остаюсь при мнении, что в утро того злополучного дня, когда вы с ним встретились, тебе лучше было бы свалиться с лошади и вывихнуть ногу!
– Откуда было взяться лошади на балу? Но в любом случае вы только что проявили невиданное лицемерие: ведь вы никогда прежде не соглашались признать, что Джонатан – замечательная… – Если ты опять станешь потчевать меня своей «замечательной личностью», то я закричу! Что касается моих неискренних речей, адресованных красавчику Лорану, то все объясняется моим стремлением сохранить вашу семью, нравится она мне или нет. Тут вступает в дело верность.
– У Тони и в мыслях нет подтачивать устои моего брака. Я познакомилась с ним задолго до Джонатана.
– Он за тобой никогда не ухаживал?
– Толком никогда… Разве что самую малость, да и то потому, что он все-таки француз. Но он был чудесен, обворожителен… Не знаю, как это выразить, но сейчас, встретившись с ним, я испытала огромную радость, тем более что, покидая Пекин, я с ним даже не простилась.
– Не похоже, чтобы он затаил на тебя обиду за эту невежливость. Уже сейчас можно предвидеть, что он окажется воплощением галантности. Уж я подметила, как он на тебя смотрел! Его нельзя за это осуждать: целая неделя в обществе пленительной женщины, которую ее недотепа-муж отпустил одну на завоевание Европы! Что за удачная находка для мужчины, знакомого с искусством обольщения! А он с ним знаком, бестия!
– Вы забываете одну мелочь: возрастом он почти не отличается от Джонатана.
– Черт возьми, этого даже не заподозришь! Именно поэтому я и сочла своим долгом объявить вас счастливейшей женщиной во всем Нью-Йорке, вышедшей замуж за необыкновенного человека!
– Но он действительно необыкновенный! – недовольно заметила Александра. – Что касается моего одиночества, то и на этот счет Тони не должен питать иллюзий, разве что он каким-то чудом проглядел вас с дядюшкой Стенли.
– Александра, мне меньше всего хочется портить тебе путешествие, поэтому я обещала держать Стенли на привязи. Тем не менее советую поостеречься, пока мы плывем на пароходе. Здесь не меньше полугора десятка человек знают вас по крайней мере в лицо, а репутация женщины – вещь хрупкая…
– Только не моя! Насколько я понимаю, мне дозволено поболтать с приятелем, не вынуждая зевак таращить глаза и шушукаться. Ведь если бы мне было суждено оказаться в объятиях милейшего Тони, это произошло бы уже давным-давно.
Мисс Форбс рассмеялась:
– По-твоему, это весомый довод? Не сложившееся вчера вполне может сложиться сегодня. Ты тогда была еще невинной девушкой. То ли дело сейчас: замужняя женщина! Здесь просматриваются гораздо менее явственные последствия.
Александра покраснела до ушей и, не соизволив ответить, вылетела вон, хлопнув за собой дверью. Глупость какая-то! Да это попросту оскорбительно! Подобные подозрения уязвляли ее гордость и принижали собственный образ, каким он ей представлялся.
К себе она относилась достаточно трезво: охотно признавалась в присущей ей кокетливости и не отрицала, что ничто не доставляет ей такого удовольствия, как держать при себе сонм воздыхателей; дальше этого дело, впрочем, не шло, ибо она была глубоко честной натурой, и ей меньше всего хотелось нанести рану чьей-то жене или невесте или вселить беспокойство в душу Джонатана. Ее кредо можно было выразить в нескольких словах. Природа щедро оделила ее своими дарами, а состояние позволяло выставить их в наиболее выигрышном свете. Было бы неумно не воспользоваться этим, тем более что это доставляло ей неописуемое удовольствие. К тому же в этом жизнеутверждающем мотиве звучали и патриотические ноты: она гордилась тем, что родилась американкой, принадлежит к нации, перед которой открывается блестящее будущее, и ждала от Старого света, чтобы, восхищаясь ею, он признал превосходство женщин с противоположной стороны Атлантики. Роль аристократки, уроженки «хорошей семьи», которую ей не составляло ни малейшего труда исполнять в Нью-Йорке, она хотела довести до совершенства в этом путешествии, и Антуан подвернулся очень кстати: он и будет морской свинкой для ее экспериментов. Наделенная большой практичностью, она усматривала во встрече с ним благоприятные перспективы для продолжения путешествия. Кто лучше, чем этот человек, обладающий несомненным вкусом и вхожий в изысканное общество, сумеет показать ей Париж, да и всю Францию, так, чтобы по-настоящему ее заинтересовать? Ей было нетрудно представить его себе предупредительным рыцарем и искушенным гидом. Обоим Форбсам придется согласиться смотреть на вещи под тем же углом зрения.
Однако, вознамерившись несколько притушить их волнение и примерно наказать, она решила пропустить обед. Что до Антуана, то ему не помешает испытать легкое разочарование, чтобы их встреча, в которой она, кажется, выказала многовато энтузиазма, не наполнила его несбыточными надеждами. Не будучи лгуньей, она не станет давать иных объяснений, кроме намерения спокойно отдохнуть у себя в каюте. Тем больший фурор произведет чуть позже ее появление на ужине у капитана.
Утвердившись в этом решении, она сменила утренний туалет на элегантный халатик, после чего вызвала звонком горничную и попросила подать кофе и фрукты.
– Мадам нездоровится? – всполошилась девушка.
– Ничуть, просто в такое ненастье я предпочитаю никуда не выходить.
Когда мисс Форбс, упакованная в шелка и увенчанная к тому же страусиным пером, явилась за племянницей, та возлежала на кровати, завернутая в белый батист с лазурными ленточками, грызла яблоко и с увлечением вчитывалась в вирши лорда Байрона.
– Интересно, чем это ты тут занимаешься? Уж не сердимся ли мы?
Александра отложила книгу.
– Ничуть не бывало, – ответила она с милой улыбкой. – Просто я не голодна, к тому же мне захотелось отдохнуть.
– А как же твой приятель Тони? Никак, ты решила предать его забвению?
– Нет, но у нас остается еще масса времени до прибытия в Гавр. Помимо этого, я предоставляю вам возможность составить о нем собственное мнение.
– Зато вечером ты поразишь всех своим великолепием! Бедняга! Не уверена, что он заслуживает такого обращения!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
– Чего это вы вдруг запели о Джонатане арии в лирическом ключе? Никогда не замечала, что вы питаете к нему пристрастие.
– Тут я с тобой согласна: как ты могла заметить то, чего нет в помине? Я остаюсь при мнении, что в утро того злополучного дня, когда вы с ним встретились, тебе лучше было бы свалиться с лошади и вывихнуть ногу!
– Откуда было взяться лошади на балу? Но в любом случае вы только что проявили невиданное лицемерие: ведь вы никогда прежде не соглашались признать, что Джонатан – замечательная… – Если ты опять станешь потчевать меня своей «замечательной личностью», то я закричу! Что касается моих неискренних речей, адресованных красавчику Лорану, то все объясняется моим стремлением сохранить вашу семью, нравится она мне или нет. Тут вступает в дело верность.
– У Тони и в мыслях нет подтачивать устои моего брака. Я познакомилась с ним задолго до Джонатана.
– Он за тобой никогда не ухаживал?
– Толком никогда… Разве что самую малость, да и то потому, что он все-таки француз. Но он был чудесен, обворожителен… Не знаю, как это выразить, но сейчас, встретившись с ним, я испытала огромную радость, тем более что, покидая Пекин, я с ним даже не простилась.
– Не похоже, чтобы он затаил на тебя обиду за эту невежливость. Уже сейчас можно предвидеть, что он окажется воплощением галантности. Уж я подметила, как он на тебя смотрел! Его нельзя за это осуждать: целая неделя в обществе пленительной женщины, которую ее недотепа-муж отпустил одну на завоевание Европы! Что за удачная находка для мужчины, знакомого с искусством обольщения! А он с ним знаком, бестия!
– Вы забываете одну мелочь: возрастом он почти не отличается от Джонатана.
– Черт возьми, этого даже не заподозришь! Именно поэтому я и сочла своим долгом объявить вас счастливейшей женщиной во всем Нью-Йорке, вышедшей замуж за необыкновенного человека!
– Но он действительно необыкновенный! – недовольно заметила Александра. – Что касается моего одиночества, то и на этот счет Тони не должен питать иллюзий, разве что он каким-то чудом проглядел вас с дядюшкой Стенли.
– Александра, мне меньше всего хочется портить тебе путешествие, поэтому я обещала держать Стенли на привязи. Тем не менее советую поостеречься, пока мы плывем на пароходе. Здесь не меньше полугора десятка человек знают вас по крайней мере в лицо, а репутация женщины – вещь хрупкая…
– Только не моя! Насколько я понимаю, мне дозволено поболтать с приятелем, не вынуждая зевак таращить глаза и шушукаться. Ведь если бы мне было суждено оказаться в объятиях милейшего Тони, это произошло бы уже давным-давно.
Мисс Форбс рассмеялась:
– По-твоему, это весомый довод? Не сложившееся вчера вполне может сложиться сегодня. Ты тогда была еще невинной девушкой. То ли дело сейчас: замужняя женщина! Здесь просматриваются гораздо менее явственные последствия.
Александра покраснела до ушей и, не соизволив ответить, вылетела вон, хлопнув за собой дверью. Глупость какая-то! Да это попросту оскорбительно! Подобные подозрения уязвляли ее гордость и принижали собственный образ, каким он ей представлялся.
К себе она относилась достаточно трезво: охотно признавалась в присущей ей кокетливости и не отрицала, что ничто не доставляет ей такого удовольствия, как держать при себе сонм воздыхателей; дальше этого дело, впрочем, не шло, ибо она была глубоко честной натурой, и ей меньше всего хотелось нанести рану чьей-то жене или невесте или вселить беспокойство в душу Джонатана. Ее кредо можно было выразить в нескольких словах. Природа щедро оделила ее своими дарами, а состояние позволяло выставить их в наиболее выигрышном свете. Было бы неумно не воспользоваться этим, тем более что это доставляло ей неописуемое удовольствие. К тому же в этом жизнеутверждающем мотиве звучали и патриотические ноты: она гордилась тем, что родилась американкой, принадлежит к нации, перед которой открывается блестящее будущее, и ждала от Старого света, чтобы, восхищаясь ею, он признал превосходство женщин с противоположной стороны Атлантики. Роль аристократки, уроженки «хорошей семьи», которую ей не составляло ни малейшего труда исполнять в Нью-Йорке, она хотела довести до совершенства в этом путешествии, и Антуан подвернулся очень кстати: он и будет морской свинкой для ее экспериментов. Наделенная большой практичностью, она усматривала во встрече с ним благоприятные перспективы для продолжения путешествия. Кто лучше, чем этот человек, обладающий несомненным вкусом и вхожий в изысканное общество, сумеет показать ей Париж, да и всю Францию, так, чтобы по-настоящему ее заинтересовать? Ей было нетрудно представить его себе предупредительным рыцарем и искушенным гидом. Обоим Форбсам придется согласиться смотреть на вещи под тем же углом зрения.
Однако, вознамерившись несколько притушить их волнение и примерно наказать, она решила пропустить обед. Что до Антуана, то ему не помешает испытать легкое разочарование, чтобы их встреча, в которой она, кажется, выказала многовато энтузиазма, не наполнила его несбыточными надеждами. Не будучи лгуньей, она не станет давать иных объяснений, кроме намерения спокойно отдохнуть у себя в каюте. Тем больший фурор произведет чуть позже ее появление на ужине у капитана.
Утвердившись в этом решении, она сменила утренний туалет на элегантный халатик, после чего вызвала звонком горничную и попросила подать кофе и фрукты.
– Мадам нездоровится? – всполошилась девушка.
– Ничуть, просто в такое ненастье я предпочитаю никуда не выходить.
Когда мисс Форбс, упакованная в шелка и увенчанная к тому же страусиным пером, явилась за племянницей, та возлежала на кровати, завернутая в белый батист с лазурными ленточками, грызла яблоко и с увлечением вчитывалась в вирши лорда Байрона.
– Интересно, чем это ты тут занимаешься? Уж не сердимся ли мы?
Александра отложила книгу.
– Ничуть не бывало, – ответила она с милой улыбкой. – Просто я не голодна, к тому же мне захотелось отдохнуть.
– А как же твой приятель Тони? Никак, ты решила предать его забвению?
– Нет, но у нас остается еще масса времени до прибытия в Гавр. Помимо этого, я предоставляю вам возможность составить о нем собственное мнение.
– Зато вечером ты поразишь всех своим великолепием! Бедняга! Не уверена, что он заслуживает такого обращения!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98