Вид его весьма ее удивил. Вместо традиционного утреннего костюма, в какой принято облачаться на Лазурном берегу по утрам, – пиджака и брюк из светлого тика, белого пикейного жилета, панамы и свободного галстука, на нем был черный фрак, отменного, впрочем, покроя, серые полосатые брюки, воротничок с загнутыми уголками, высокая шляпа – которую он снял, как только заметил даму, – и перчатки цвета свежевзбитого масла. Одним словом, он оделся так, словно подготовился к торжественной церемонии.
Обнаружив, как напряжен его взгляд, что указывало на беспокойную ночь, и как он взволнован, она приветствовала его улыбкой и словами:
– Вы угадываете мои мысли, сударь: я как раз собиралась вам звонить.
– Я счастлив, миссис Каррингтон! Однако прошу вас извинить меня за неудобство, которое может причинить вам столь ранний визит.
– Вы прощены.
– Благодарю вас! Понимаете, я опасался, что… приняв скоропалительное решение, вы уже покинули Кан. Как я был бы тогда несчастлив!
Вид у него и сейчас был далеко не жизнерадостный. Она видела только его реденькие бакенбарды, лицо же он отворачивал, однако Александра готова была поклясться, что заметила слезы у него на глазах. Не было сомнения, что славный господин нуждался в помощи.
– Если я в состоянии что-то для вас сделать, – начала она бодрым тоном, чтобы его обнадежить, – то можете без колебаний обращаться к мне. Простите за откровенность, но вид у вас потрясенный. Полагаю, в этом виноваты непредвиденные события вчерашнего вечера?
Идя наперекор требованиям протокола, он вынул из кармана платок и вытер им взмокший лоб.
– Вы просто представить себе не можете, до какой степени это было ужасно! Сначала нам пришлось пережить демонстрацию Ассоциации друзей свободной мысли, связанной с неведомо какой ложей материалистов, которая выразилась в непредвиденном падении одного финансового инспектора в оркестровую яму. Мы были вынуждены немало потрудиться, чтобы выгнать всю эту публику и восстановить тишину, без которой ни один медиум не сумеет впасть в транс. У бедной Эузапии дело что-то не клеилось. Никаких явлений, представляющих интерес, тем более материализации духов, если мне будет позволено так выразиться, не наблюдалось. Она ответила на несколько вопросов, после чего и… разразилась вся эта драма.
Он перевел дух и осведомился с величайшей робостью:
– Могу я спросить, как чувствует себя этим утром мисс Форбс?
– Понятия не имею. Пока она спит. Однако вчерашний вечер завершился ужасно. Она была без ума от стыда и твердила, что обесчещена.
– Обесчещена? Не пойму, каким образом…
– Вы мужчина, вам не дано этого понять. Она была потрясена напоминанием об этом, казалось бы, давно забытом, болезненном эпизоде. Помимо этого, она убеждена, что стала причиной дичайшего скандала. Она говорит, что теперь никогда не посмеет посмотреть в глаза вам и мадемуазель Матильде…
С необычайным проворством, словно у него внутри распрямилась пружина, Риво вскочил, натянул перчатки и с поклоном провозгласил:
– Миссис Каррингтон, коль скоро вся ваша семья представлена здесь в вашем лице, то я имею честь просить у вас руки мисс Форбс, вашей тетки…
От удивления Александра шлепнулась на лавочку, счастливым образом оказавшуюся в нужном месте.
– Вы хотите жениться на тете Эмити?
– Таково мое самое сокровенное желание. С той минуты, как мы познакомились, я испытываю к ней глубокую нежность вкупе с бесконечным уважением. Нам нравится быть вместе, к тому же она наделена необыкновенным чувством юмора. Моя сестра почти полностью разделяет мои чувства.
– Вы хотите жениться на тете Эмити! – повторила Александра, все еще не верившая своим ушам.
– Разве с этим так сложно освоиться? Ни она, ни я не молоды, но оба мы достаточно настрадались в жизни, чтобы понимать, что она предоставляет нам шанс, которым грешно пренебрегать. К этому я добавлю, что обладаю достаточным состоянием, чтобы обеспечить своей супруге ту жизнь, которую она пожелает.
Миссис Каррингтон по-прежнему молчала, поэтому он добавил уже более робко:
– Разумеется, я собирался подождать еще немного, прежде чем делать ей это предложение, однако… события вчерашнего вечера настолько меня потрясли, что я испугался… что потеряю ее. Поэтому я и позволил себе явиться сюда в такую рань. Для меня было бы большим ударом, если бы мое предложение вызвало у вас возражения, и я бы просил вас не ставить об этом в известность мисс Эмити. В таком случае я имел бы честь, – тут его тон обрел необходимую твердость, – лично предстать перед ней. Пусть даже мне придется последовать для этого за ней в Филадельфию. Я… я люблю ее! Вот так Теперь вы все знаете.
Выглядел Никола Риво воинственно, если не считать слез, стоявших у него в глазах, которые и растопили сердце Александры. Она встала, взяла славного француза за плечи и расцеловала в обе щеки.
– Я сообщу ей о вашем предложении, как только она проснется. Искренне надеюсь, что скоро смогу звать вас дядей Никола. После вчерашнего потрясения это станет для нее лучшим лекарством. Полагаю, она разделяет ваши чувства.
– О, вы так считаете?
– Почти уверена в этом.
– А ваша семья? Как, по-вашему, она отнесется к этому браку?
– Честно говоря, не знаю. Однако у вас есть несомненное преимущество: один из ваших предков сражался за нашу независимость.
– Никогда не устану вас благодарить! Я…
– Тсс! Там посмотрим. Поговорим о другом: ваш полицейский прибыл?
– Да. Он дожидается вас у моей сестры. Возможно, – тут Риво вытянул из жилетного кармана красивые золотые часы, – сейчас еще рановато? Мы условились на одиннадцать часов. Правда, надо еще успеть добраться до Круа-де-ла-Гард.
– Вот что мы сделаем: вернемся в отель, чтобы вы могли подкрепиться кофе – это наверняка пойдет вам на пользу. Тем временем я переговорю с тетушкой, а потом вернусь к вам, дав ей время собраться. Если она согласится стать мадам Риво, вам останется лишь прибыть за ней ближе к обеду, а я тем временем отправлюсь на допрос к комиссару. Если же она ответит отказом…
– Тогда я присоединюсь к ней за обедом. Я полон решимости сражаться ради достижения цели!
– Не исключено, что у вас будет больше шансов уговорить ее, чем у меня, но предупреждаю: сначала она будет упрямиться. К тому же вам надо будет во что бы то ни стало не допустить, чтобы она заподозрила, будто вы снисходите к ней из жалости.
– Жалость? К этой женщине можно испытывать разнообразные чувства, но жалость не входит в их число…
Оказавшись немного погодя в комнате тетушки, Александра готова была поклясться, что Никола ошибся и тетя Эмити заслуживает именно жалости: она полулежала на кровати с растрепанными волосами и катящимися по лицу свежими слезами;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
Обнаружив, как напряжен его взгляд, что указывало на беспокойную ночь, и как он взволнован, она приветствовала его улыбкой и словами:
– Вы угадываете мои мысли, сударь: я как раз собиралась вам звонить.
– Я счастлив, миссис Каррингтон! Однако прошу вас извинить меня за неудобство, которое может причинить вам столь ранний визит.
– Вы прощены.
– Благодарю вас! Понимаете, я опасался, что… приняв скоропалительное решение, вы уже покинули Кан. Как я был бы тогда несчастлив!
Вид у него и сейчас был далеко не жизнерадостный. Она видела только его реденькие бакенбарды, лицо же он отворачивал, однако Александра готова была поклясться, что заметила слезы у него на глазах. Не было сомнения, что славный господин нуждался в помощи.
– Если я в состоянии что-то для вас сделать, – начала она бодрым тоном, чтобы его обнадежить, – то можете без колебаний обращаться к мне. Простите за откровенность, но вид у вас потрясенный. Полагаю, в этом виноваты непредвиденные события вчерашнего вечера?
Идя наперекор требованиям протокола, он вынул из кармана платок и вытер им взмокший лоб.
– Вы просто представить себе не можете, до какой степени это было ужасно! Сначала нам пришлось пережить демонстрацию Ассоциации друзей свободной мысли, связанной с неведомо какой ложей материалистов, которая выразилась в непредвиденном падении одного финансового инспектора в оркестровую яму. Мы были вынуждены немало потрудиться, чтобы выгнать всю эту публику и восстановить тишину, без которой ни один медиум не сумеет впасть в транс. У бедной Эузапии дело что-то не клеилось. Никаких явлений, представляющих интерес, тем более материализации духов, если мне будет позволено так выразиться, не наблюдалось. Она ответила на несколько вопросов, после чего и… разразилась вся эта драма.
Он перевел дух и осведомился с величайшей робостью:
– Могу я спросить, как чувствует себя этим утром мисс Форбс?
– Понятия не имею. Пока она спит. Однако вчерашний вечер завершился ужасно. Она была без ума от стыда и твердила, что обесчещена.
– Обесчещена? Не пойму, каким образом…
– Вы мужчина, вам не дано этого понять. Она была потрясена напоминанием об этом, казалось бы, давно забытом, болезненном эпизоде. Помимо этого, она убеждена, что стала причиной дичайшего скандала. Она говорит, что теперь никогда не посмеет посмотреть в глаза вам и мадемуазель Матильде…
С необычайным проворством, словно у него внутри распрямилась пружина, Риво вскочил, натянул перчатки и с поклоном провозгласил:
– Миссис Каррингтон, коль скоро вся ваша семья представлена здесь в вашем лице, то я имею честь просить у вас руки мисс Форбс, вашей тетки…
От удивления Александра шлепнулась на лавочку, счастливым образом оказавшуюся в нужном месте.
– Вы хотите жениться на тете Эмити?
– Таково мое самое сокровенное желание. С той минуты, как мы познакомились, я испытываю к ней глубокую нежность вкупе с бесконечным уважением. Нам нравится быть вместе, к тому же она наделена необыкновенным чувством юмора. Моя сестра почти полностью разделяет мои чувства.
– Вы хотите жениться на тете Эмити! – повторила Александра, все еще не верившая своим ушам.
– Разве с этим так сложно освоиться? Ни она, ни я не молоды, но оба мы достаточно настрадались в жизни, чтобы понимать, что она предоставляет нам шанс, которым грешно пренебрегать. К этому я добавлю, что обладаю достаточным состоянием, чтобы обеспечить своей супруге ту жизнь, которую она пожелает.
Миссис Каррингтон по-прежнему молчала, поэтому он добавил уже более робко:
– Разумеется, я собирался подождать еще немного, прежде чем делать ей это предложение, однако… события вчерашнего вечера настолько меня потрясли, что я испугался… что потеряю ее. Поэтому я и позволил себе явиться сюда в такую рань. Для меня было бы большим ударом, если бы мое предложение вызвало у вас возражения, и я бы просил вас не ставить об этом в известность мисс Эмити. В таком случае я имел бы честь, – тут его тон обрел необходимую твердость, – лично предстать перед ней. Пусть даже мне придется последовать для этого за ней в Филадельфию. Я… я люблю ее! Вот так Теперь вы все знаете.
Выглядел Никола Риво воинственно, если не считать слез, стоявших у него в глазах, которые и растопили сердце Александры. Она встала, взяла славного француза за плечи и расцеловала в обе щеки.
– Я сообщу ей о вашем предложении, как только она проснется. Искренне надеюсь, что скоро смогу звать вас дядей Никола. После вчерашнего потрясения это станет для нее лучшим лекарством. Полагаю, она разделяет ваши чувства.
– О, вы так считаете?
– Почти уверена в этом.
– А ваша семья? Как, по-вашему, она отнесется к этому браку?
– Честно говоря, не знаю. Однако у вас есть несомненное преимущество: один из ваших предков сражался за нашу независимость.
– Никогда не устану вас благодарить! Я…
– Тсс! Там посмотрим. Поговорим о другом: ваш полицейский прибыл?
– Да. Он дожидается вас у моей сестры. Возможно, – тут Риво вытянул из жилетного кармана красивые золотые часы, – сейчас еще рановато? Мы условились на одиннадцать часов. Правда, надо еще успеть добраться до Круа-де-ла-Гард.
– Вот что мы сделаем: вернемся в отель, чтобы вы могли подкрепиться кофе – это наверняка пойдет вам на пользу. Тем временем я переговорю с тетушкой, а потом вернусь к вам, дав ей время собраться. Если она согласится стать мадам Риво, вам останется лишь прибыть за ней ближе к обеду, а я тем временем отправлюсь на допрос к комиссару. Если же она ответит отказом…
– Тогда я присоединюсь к ней за обедом. Я полон решимости сражаться ради достижения цели!
– Не исключено, что у вас будет больше шансов уговорить ее, чем у меня, но предупреждаю: сначала она будет упрямиться. К тому же вам надо будет во что бы то ни стало не допустить, чтобы она заподозрила, будто вы снисходите к ней из жалости.
– Жалость? К этой женщине можно испытывать разнообразные чувства, но жалость не входит в их число…
Оказавшись немного погодя в комнате тетушки, Александра готова была поклясться, что Никола ошибся и тетя Эмити заслуживает именно жалости: она полулежала на кровати с растрепанными волосами и катящимися по лицу свежими слезами;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98