Лишь изредка графине Аламбер удавалось добиться желаемого результата. Как только карты раскладывались, настроениеграфини разительно менялось.
Она приказывала закладывать карету и, невзирая на погоду, покидала свой дворец. Она преображалась: в ее глазах появлялся блеск, губы начинали подрагивать, и она с интересом смотрела, как за окном меняются пейзажи. Все ее удивляло и приводило в восторг.Иногда она уезжала так далеко, что возвращалась домой поздно вечером.Но эти прогулки были очень редкими. Чаще графиня оставалась у камина, склоняясь над непокорными картами, не желающими выкладываться в замысловатый пасьянс. Сегодня ей повезло, она добилась желаемого результата. Карты легли так, как предписывали старинные законы. Графиня, ободренная таким подарком судьбы, суетливо поднялась из-за столика и позвонила в серебряный колокольчик.
Тут же появился слуга. Это был немолодой мужчина в дорогой ливрее. Он почтительно склонил голову, ожидая приказания. Глядя настолик, он догадался, какое приказание последует.
— Прикажете закладывать карету? — осведомился слуга.
— Да-да, Жак, и поскорее. Мне не терпится покинуть дворец.
Жак тут же удалился и вскоре карета с гербом на двери стояла укрыльца. Невзирая на мелкий осенний дождь, настроение графини Аламбер было превосходным. Она даже позволила себе бокал подогретого вина.
Графиня уже спускалась вниз, когда дворецкий сообщил:
— Ваша светлость, там какие-то люди, они желают вас видеть.
— Какие люди, Жак? Я никому не назначала и не жду никаких гостей.
— Судя по их одежде, они приехали издалека — три женщины и молодой мужчина.
— Кто они? — вновь поинтересовалась графиня, остановившись на широкой мраморной лестнице.
— Дворяне из рода Абинье, ваша светлость.
— Дабинье? Что-то я не припомню такой фамилии.
— Абинье, ваша светлость, — поправил дворецкий.
— Абинье, Дабинье… — досадливо поморщилась графиня, — а что этим господам угодно?
— Они хотят видеть вас, ваша светлость.
— Что ж, Жак, пусть войдут.
Вскоре дворецкий ввел в гостиную четверых промокших гостей.Вид приехавших был довольно жалким, и графиня было уже раскаялась, что согласилась принять незнакомых людей.
— Что вас привело?
Филипп Абинье сделал шаг вперед.
— У нас есть вещь, которая, скорее всего, принадлежит кому-нибудь из вашей семьи.
— У меня нет семьи, — горько и немного зло заметила графиня, ейявно не хотелось вспоминать о том горе, которое пришлось пережитьбольше десяти лет тому назад.
— Мама, покажи, — Филипп взглянул на Этель, и та, развернувчистый платок, подала на ладони медальон с огромной жемчужиной.
Графиня Аламбер едва увидела жемчужину, как ее сердце замерло. Еще не веря своим глазам, она посмотрела на медальон: да, действительно, на обратной стороне был ее герб.Это был именно тот медальон, который передавался в роду Аламбер от одной женщины к другой. Это был тот самый медальон, который она надела на шею своей внучке Констанции в тот злосчастный день, когда ее сын с женой и дочерью должен был по поручению короляотправиться в Англию…
Рука графини дрогнула, и медальон, скользнув золотой цепочкойсквозь пальцы, упал на столик с разложенным пасьянсом.
— Так вот, что предрекли мне карты… — каким-то страннымголосом произнесла графиня Аламбер и прикрыла рукой глаза.
— Вы что-то сказали, ваша светлость? — спросил Филипп.
— Откуда у вас эта вещь, молодой человек?
— Это ее, — Этель Абинье сделала шаг вперед, — Констанция, подойди.
Девушка робко приблизилась на несколько шагов к старой графине.
Графиня все еще боялась отнять ладони от лица, она не желала, чтобы исчезла последняя надежда, когда она взглянет в лицо девушки, стоящей перед ней.
— Мне говорили, что этот медальон принадлежал моей матери, но, наверное, это не так. Люди, среди которых я жила, могли его украсть, и я хочу вернуть эту вещь вам, ведь на ней ваш герб, вашасветлость.
Графиня, сделав над собой усилие, убрала ладони и посмотрела на девушку, стоящую прямо перед ней. А потом покачала головой, какбы пытаясь отогнать видение.
— Как тебя зовут? — почти прошептала графиня.
— Констанция, ваша светлость, — спокойно сказала девушка. — Констанция Реньяр.
— Реньяр? — произнесла графиня. — И давно умерла твоя мать?
— Давно, ваша светлость.
— Ты помнишь ее?
— Нет, все картины моего детства стерлись из моей памяти.
— Пойдем за мной, дитя.
Графиня взяла за руку Констанцию и медленно повела к боковойдвери. Филипп, Этель и Лилиан медленно двинулись следом. На стенахвисели портреты в тяжелых золоченых рамах, перед одной из картинграфиня остановилась.
— Смотри, дитя мое.
Констанция подняла голову и вздрогнула. Ей показалось, что онасмотрится в зеркало, настолько женщина, изображенная умелой рукойхудожника на портрете, походила на нее: такие же темно-каштановыевьющиеся волосы, такие же зеленоватые с золотистыми крапинкамиглаза, та же линия губ. Только лицо Констанции было более смуглыми загорелым.
Филипп Абинье, взглянув на портрет, потом на свою возлюбленную, тяжело вздохнул и пошатнулся, будто его ударили в грудь.
— Констанция, — прошептал он, — это же ты…
— Я? — произнесла девушка с недоумением и посмотрела на старую графиню, ожидая объяснения.
Та подошла к ней и крепко обняла.
Констанция почувствовала, что лицо графини мокрое от слез.
— Внучка… внучка моя, Констанция, ты воскресла из мертвых, ты жива, и я могу прикоснуться к тебе, могу обнять. Господи, ты вернул мне ее после стольких лет печали… Наверное, ты услышал моимольбы.
Констанция через плечо графини посмотрела на Филиппа. Он был растерян, внезапно почувствовав себя лишним.
А Лилиан как-то беспомощно улыбалась и украдкой вытирала слезы.
А вот Этель посмотрела на все это спокойно, как будто она знала, что все это так и произойдет и пришла сюда только лишь для того, чтобы удостовериться в своей правоте. Она все еще держала в руках тот платок, в который был завернут медальон с серебристой, как огромная слеза, жемчужиной. Ее глаза оставались сухими.
— Пойдем, пойдем со мной, дитя, — как бы забыв о том, что они не одни, — зашептала графиня, схватила за руки свою внучку и увлекла за собой.
Они шли по огромному коридору, переходя из комнаты в комнату.
— Вспомни! Вспомни, вот здесь мы с тобой жили. Пойдем наверх, я покажу тебе твою комнату.
И старая графиня как-то уж слишком резво для своего возраста стала подниматься по лестнице. Казалось, молодость вновь вернуласьк этой старой женщине. Ее движения хоть и были суетливыми, но они были радостными и уверенными.
Графиня Аламбер распахнула дверь с золочеными ручками.
— Входи!
Констанция замерла у порога.
— Это твоя комната, — повторила графиня, — входи, не бойся, здесь все оставлено так, как было при тебе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
Она приказывала закладывать карету и, невзирая на погоду, покидала свой дворец. Она преображалась: в ее глазах появлялся блеск, губы начинали подрагивать, и она с интересом смотрела, как за окном меняются пейзажи. Все ее удивляло и приводило в восторг.Иногда она уезжала так далеко, что возвращалась домой поздно вечером.Но эти прогулки были очень редкими. Чаще графиня оставалась у камина, склоняясь над непокорными картами, не желающими выкладываться в замысловатый пасьянс. Сегодня ей повезло, она добилась желаемого результата. Карты легли так, как предписывали старинные законы. Графиня, ободренная таким подарком судьбы, суетливо поднялась из-за столика и позвонила в серебряный колокольчик.
Тут же появился слуга. Это был немолодой мужчина в дорогой ливрее. Он почтительно склонил голову, ожидая приказания. Глядя настолик, он догадался, какое приказание последует.
— Прикажете закладывать карету? — осведомился слуга.
— Да-да, Жак, и поскорее. Мне не терпится покинуть дворец.
Жак тут же удалился и вскоре карета с гербом на двери стояла укрыльца. Невзирая на мелкий осенний дождь, настроение графини Аламбер было превосходным. Она даже позволила себе бокал подогретого вина.
Графиня уже спускалась вниз, когда дворецкий сообщил:
— Ваша светлость, там какие-то люди, они желают вас видеть.
— Какие люди, Жак? Я никому не назначала и не жду никаких гостей.
— Судя по их одежде, они приехали издалека — три женщины и молодой мужчина.
— Кто они? — вновь поинтересовалась графиня, остановившись на широкой мраморной лестнице.
— Дворяне из рода Абинье, ваша светлость.
— Дабинье? Что-то я не припомню такой фамилии.
— Абинье, ваша светлость, — поправил дворецкий.
— Абинье, Дабинье… — досадливо поморщилась графиня, — а что этим господам угодно?
— Они хотят видеть вас, ваша светлость.
— Что ж, Жак, пусть войдут.
Вскоре дворецкий ввел в гостиную четверых промокших гостей.Вид приехавших был довольно жалким, и графиня было уже раскаялась, что согласилась принять незнакомых людей.
— Что вас привело?
Филипп Абинье сделал шаг вперед.
— У нас есть вещь, которая, скорее всего, принадлежит кому-нибудь из вашей семьи.
— У меня нет семьи, — горько и немного зло заметила графиня, ейявно не хотелось вспоминать о том горе, которое пришлось пережитьбольше десяти лет тому назад.
— Мама, покажи, — Филипп взглянул на Этель, и та, развернувчистый платок, подала на ладони медальон с огромной жемчужиной.
Графиня Аламбер едва увидела жемчужину, как ее сердце замерло. Еще не веря своим глазам, она посмотрела на медальон: да, действительно, на обратной стороне был ее герб.Это был именно тот медальон, который передавался в роду Аламбер от одной женщины к другой. Это был тот самый медальон, который она надела на шею своей внучке Констанции в тот злосчастный день, когда ее сын с женой и дочерью должен был по поручению короляотправиться в Англию…
Рука графини дрогнула, и медальон, скользнув золотой цепочкойсквозь пальцы, упал на столик с разложенным пасьянсом.
— Так вот, что предрекли мне карты… — каким-то страннымголосом произнесла графиня Аламбер и прикрыла рукой глаза.
— Вы что-то сказали, ваша светлость? — спросил Филипп.
— Откуда у вас эта вещь, молодой человек?
— Это ее, — Этель Абинье сделала шаг вперед, — Констанция, подойди.
Девушка робко приблизилась на несколько шагов к старой графине.
Графиня все еще боялась отнять ладони от лица, она не желала, чтобы исчезла последняя надежда, когда она взглянет в лицо девушки, стоящей перед ней.
— Мне говорили, что этот медальон принадлежал моей матери, но, наверное, это не так. Люди, среди которых я жила, могли его украсть, и я хочу вернуть эту вещь вам, ведь на ней ваш герб, вашасветлость.
Графиня, сделав над собой усилие, убрала ладони и посмотрела на девушку, стоящую прямо перед ней. А потом покачала головой, какбы пытаясь отогнать видение.
— Как тебя зовут? — почти прошептала графиня.
— Констанция, ваша светлость, — спокойно сказала девушка. — Констанция Реньяр.
— Реньяр? — произнесла графиня. — И давно умерла твоя мать?
— Давно, ваша светлость.
— Ты помнишь ее?
— Нет, все картины моего детства стерлись из моей памяти.
— Пойдем за мной, дитя.
Графиня взяла за руку Констанцию и медленно повела к боковойдвери. Филипп, Этель и Лилиан медленно двинулись следом. На стенахвисели портреты в тяжелых золоченых рамах, перед одной из картинграфиня остановилась.
— Смотри, дитя мое.
Констанция подняла голову и вздрогнула. Ей показалось, что онасмотрится в зеркало, настолько женщина, изображенная умелой рукойхудожника на портрете, походила на нее: такие же темно-каштановыевьющиеся волосы, такие же зеленоватые с золотистыми крапинкамиглаза, та же линия губ. Только лицо Констанции было более смуглыми загорелым.
Филипп Абинье, взглянув на портрет, потом на свою возлюбленную, тяжело вздохнул и пошатнулся, будто его ударили в грудь.
— Констанция, — прошептал он, — это же ты…
— Я? — произнесла девушка с недоумением и посмотрела на старую графиню, ожидая объяснения.
Та подошла к ней и крепко обняла.
Констанция почувствовала, что лицо графини мокрое от слез.
— Внучка… внучка моя, Констанция, ты воскресла из мертвых, ты жива, и я могу прикоснуться к тебе, могу обнять. Господи, ты вернул мне ее после стольких лет печали… Наверное, ты услышал моимольбы.
Констанция через плечо графини посмотрела на Филиппа. Он был растерян, внезапно почувствовав себя лишним.
А Лилиан как-то беспомощно улыбалась и украдкой вытирала слезы.
А вот Этель посмотрела на все это спокойно, как будто она знала, что все это так и произойдет и пришла сюда только лишь для того, чтобы удостовериться в своей правоте. Она все еще держала в руках тот платок, в который был завернут медальон с серебристой, как огромная слеза, жемчужиной. Ее глаза оставались сухими.
— Пойдем, пойдем со мной, дитя, — как бы забыв о том, что они не одни, — зашептала графиня, схватила за руки свою внучку и увлекла за собой.
Они шли по огромному коридору, переходя из комнаты в комнату.
— Вспомни! Вспомни, вот здесь мы с тобой жили. Пойдем наверх, я покажу тебе твою комнату.
И старая графиня как-то уж слишком резво для своего возраста стала подниматься по лестнице. Казалось, молодость вновь вернуласьк этой старой женщине. Ее движения хоть и были суетливыми, но они были радостными и уверенными.
Графиня Аламбер распахнула дверь с золочеными ручками.
— Входи!
Констанция замерла у порога.
— Это твоя комната, — повторила графиня, — входи, не бойся, здесь все оставлено так, как было при тебе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65