— Филипп вызволил меня из плена и привез в свой дом. А старший сын Гильома Реньяра никак не хотел с этим смириться, ведь он считал меня своей собственностью. И к тому же, бабушка, Реньяры и Абинье уже издавна заклятые враги. В это вам трудно поверить, но эти семьи всегда враждовали. Реньяры считали, что Абинье незаконно живут на их землях, а у Абинье есть грамота короля, в которой он дарует им владения. Ведь один из предков Реньяров оказался предателем и изменником короны и после этого король лишил Реньяров части их владения.
— Да-да, дитя мое, мне это хорошо знакомо, мне, конечно же, нелегко разобраться во всех хитросплетениях местной жизни, но проблемы тут такие же как во всей Франции: кто-то верой и правдой служит королю, кто-то чинит против него заговоры, а потом начинаются суды, тяжбы… Король издает указы, кого-то лишают привилегий, кому-то их даруют. Так что, не стоит ничему удивляться.Тем более, когда ты, Констанция, окажешься в Париже, при дворе, многое покажется тебе удивительным.
— Я боюсь, бабушка.
— Чего ты боишься, дитя мое?
— Я боюсь придворной жизни, ведь я не готова к ней.
— Ты не готова? — старуха улыбнулась. — Да ты, Констанция, и сама не понимаешь, ты будешь украшением королевского двора. Мужчины будут смотреть на тебя с восхищением, а женщины с нескрываемой завистью. И поэтому стоит тебе к этому уже начинать привыкать.
— Но как же, бабушка, я могу привыкнуть к тому, чего я никогда не видела?
— Ничего-ничего, дитя мое, — старуха сжала руки Констанции, — скоро мы с тобой будем в Париже, я представлю тебя королю и поверь, твоя история тронет его сердце. А ведь самое главное при дворе — это заставит всех говорить о себе, чтобы все обсуждали твои наряды, твое богатство, твой брак.
— Бабушка, но ведь это все так сложно!
— Да нет, это не намного сложнее, чем твоя жизнь в провинции. Там при дворе плетутся разные интриги, многие не любят и даже ненавидят друг друга, но при этом умело делают вид, будто они добрые друзья. Там еще больше злобы, чем здесь, среди простых людей.
— Так зачем же мне туда, бабушка, зачем?
— Но там, дорогая, настоящая жизнь, только там ты почувствуешь себя человеком, только там ты сможешь узнать себе цену.
Когда карета въехала на холм, Констанция тут же припала к стеклу.
— Бабушка, бабушка, смотри, там дом Абинье!
Графиня тоже припала к стеклу.
Но что-то странное показалось в этом знакомом пейзаже, что-тобыло не так, но что, Констанция еще не могла понять. Она пристальновглядывалась в черные деревья, в чернеющий фасад дома.
Карета быстро катилась по дороге, покачиваясь, подскакивая навыбоинах. И вот уже стали различимы черные обугленные стропила, провалившаяся крыша.
— Господи! — воскликнула Констанция и всплеснула руками. — Да что же это такое! Еще совсем недавно здесь все выглядело по-другому. А где же Филипп, Лилиан, Этель?
Поля были безлюдны, дорога пустынна и не у кого было спроситьо том, что же случилось с домом Абинье и где ее владельцы.
Когда карета въехала в ворота, Констанция даже не дожидаясь, пока лакей откроет дверь, соскочила на землю. Графиня не спешила.Она сидела в карете.
На Констанцию пахнуло удушливым запахом гари.
— Господи, — воскликнула девушка, — да что же это такое, где все?
Она быстро подбежала к почерневшему от копоти дверному проему и заглянула внутрь. Сквозь ребра обуглившихся стропил она увидела небо. Не было потолка, вся мебель была сожжена, превратившись в обугленные обломки. Лишь только очаг напоминал о прежнем, и погнутый медный котелок валялся в углу.
И тут Констанция увидела крестьянина, копавшегося в золе. Ончто-то вынул из пепла, дунул на свою ладонь и довольно усмехнулся:на почерневшей ладони лежала пуговица.
Это был старый глухой старик. Он даже не услышал, как подъехала карета, как заржали лошади.Вдруг старик насторожился. Его голова вжалась в сутулые плечи, он словно ожидал удара в плечи. Потом медленно обернулся.
— Где все? — буквально прокричала Констанция. На лице старика появилась немного виноватая, немного растерянная улыбка. Он быстро закивал головой и повел рукой в сторону, показывая на сожженные стены.
— Хозяева! Хозяева где, Филипп, Лилиан, Этель? Филипп, Лилиан, Этель!
Констанция схватила старика за плечи и принялась трясти.Тот разжал ладонь и показал пуговицу.
— Их нет!
— Как нет, где они? — закричала Констанция, глядя прямо в бесцветные глаза старика.
— Нет, они на кладбище…
— Что они там делают? — громко воскликнула девушка.
— На кладбище ничего не делают, госпожа, — затряс головой старик, — там лежат.
И тут старик понял, кто перед ним и чего эта богато одетая девушка добивается от него.
— Вы мадемуазель Констанция Реньяр, а все Абинье погибли, — как-то буднично и спокойно сообщил глухой старик.
— Погибли..? Филипп..?
— Да-да, мадемуазель, — вновь закивал головой старик и спрятал пуговицу в карман. — Реньяры напали на них ночью. Они завалили двери и окна, подперли их большими бревнами, а потом подожгли дом. Этель и ее дети отстреливались, но все равно сгорели. Они не смогли вырваться из дома, — старик развел руками. — На их похороны пришло очень много людей, такого у нас еще никогда не было.
— Похороны… смерть… Филипп… Этель… Лилиан… По щекам Констанции бежали слезы. Она обернулась и только сейчас увидела, что в дверном проеме стоит графиня и по ее лицу тоже текут слезы.
— Дитя мое, это жизнь. Наверное, все-таки кто-то проклял наш род, род Аламберов. И беды и несчастья вновь преследуют нас.
— Нет! — закричала Констанция, падая на землю. Старик разговаривал сам с собой, думая, что его никто не слышит и говорил очень громко:
— А вот Виктор Реньяр убежал. И ни господин судья Молербо, ни солдаты не смогли его найти. Исчез вместе со своим сыном. А всех бандитов солдаты схватили и увезли. Так что теперь в округе стало непривычно тихо. И слава богу, — старик вновь склонился, взял в руки щепку и принялся рыться в золе.
Шел мелкий осенний дождь, прибивая к земле опавшие листья. Две женщины — молодая девушка и старуха — в неподобающе ярких одеждах шли по кладбищу. Перед воротами виднелась сверкающая черным лаком карета с гербом графов Аламбер на дверце.
Констанция остановилась у трех свежих могил, которые замыкали череду надгробий. На камнях были выбиты лишь имена и годы. Все они принадлежали семейству Абинье.
А совсем невдалеке тянулся другой ряд надгробий, принадлежавший Реньярам.
Констанция опустилась на колени перед тремя холмиками, не зная, какая из трех могил принадлежит Филиппу. Она стояла на коленях очень долго, вспоминая краткие минуты счастья, выпавшие на ее долю. Она все еще не могла поверить в то, что призошло, тем более после своего чудесного превращения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65