Осторожно, шевалье, — прозвучал голос Шарлотты.
— Но здесь так темно.
Дверь распахнулась и на пороге появился Александр Шенье. Подмышкой он держал небольшую арфу, с которой приходил раньше давать уроки музыки. Он с трудом удерживал арфу на весу, просунув пальцы под струны.
Колетта с ужасом смотрела на свои обнаженные ноги и еще сильнее сжала их при появлении Александра Шенье. Тот был ошарашен, увидев свою возлюбленную в таком странном наряде.
— Колетта, — воскликнул он.
Девушка приняла его восклицание за испуг и тут же закинула ногу за ногу, а для надежности набросила на них прозрачную накидку.
Шарлотта бесшумно исчезла, притворив за собой дверь.
Но она не собиралась далеко уходить, взбежав по лесенке, онавошла в небольшую комнату и припала к глазницам большой алебастровой маски. Она прекрасно видела, что происходит в нижней комнате.
Правда, в черных провалах глазниц маски предательски блестели, белые, как вареные яйца, глаза эфиопки.
Но Колетте и Александру было не до того, чтобы смотреть по сторонам. Они, не отрываясь, глядели друг на друга.
— Колетта…
— Александр…
— Мадемуазель…
— Шевалье… Учитель музыки сделал несколько шагов навстречу своей возлюбленной и замер, не решаясь приблизиться. Та покраснела и смутилась.
— Вы прекрасны, мадемуазель, — проговорил Александр Шенье.В его глазах застыло немое удивление. И было, чему удивляться. Колетта выглядела как кукла или как принесенный в подарок котенок. На шее повязана шелковая лента, такие же ленты украшали и запястья. А наряд, украшенный сееребром и золотом вообще не поддавался никакому описанию — декольте, сплошные разрезы, прорехи, обрамленные кружевами. Шевалье, волнуясь, судорожно сглотнул слюну.
— Мадемуазель…
— Что, шевалье?
— Вы прекрасны.
Арфа с грохотом упала на пол…
Эфиопка поморщилась и, чтобы не рассмеяться, изо всех сил зажала рот ладонью.
Даже не пытаясь поднять арфу, Александр Шенье принялся рыться в нотах. Книжки одна за другой, как раскрытые веера, посыпались к его ногам. Наконец, в его руках остался лишь белоснежный конверт.
— Вот. Я написал вам письмо, мадемуазель. Колетта робко улыбнулась.
— И я тоже.
Она достала руку из-за спины и протянула Александру аккуратный четырехугольный конверт.
— …Я тоже написала вам.
Сгорая от нетерпения, они вырвали друг у друга послания и, Колетта, усевшись в кресло, а шевалье на козетку, углубились в чтение.
Было такое впечатление, что они находятся вдалеке друг от друга, в разных концах города, и шансов на встречу нет никаких. Их лица сияли радостью, а губы шевелились беззвучно проговаривая слова.
Шарлотта не могла без улыбки смотреть на этих незадачливых любовников.
— Вы так красиво пишете, шевалье, так изящно излагаете свои мысли.
— Вы тоже пишете прекрасно, мадемуазель. Вы так умеете облекать свои чувства в слова, что я даже теряюсь.
Александр Шенье и в самом деле выглядел растерянным.Смущенная Колетта попыталась спрятать свое лицо от восторженного взгляда Александра Шенье. А тот, увидев ее обнаженную спину, зажмурился, словно его ослепил яркий свет.
— Ну, что же они? — шептала Шарлотта, — ведь времени не так много. Поцелуются они хотя бы или нет? Ох, и разозлится мадемуазель Аламбер, когда я ей расскажу, что здесь происходило и что напрасны были ее старания.
А Колетта и Александр даже не собирались приблизиться друг к другу. Они сидели так далеко, что даже при желании невозможно было дотянуться друг до друга рукой.
Как завороженный сквозь узкую щель полуприкрытых век шевалье смотрел на маленькую родинку под левой лопаткой девушки.
— Как я скучал без вас, — замирая от восторга, проговорил Александр Шенье.
— Я тоже скучала, — как эхо повторила Колетта.
— Боже мой, — проворчала Шарлотта, — ну и занудные же они, эти неопытные любовники. Ну совсем как дети. Им бы только в куклы играть. Ничего сегодня не получится.
Эфиопка сокрушенно покачала головой. — Все зря.
Колетта решительно не знала, что делать. В такой же растерянности находился и учитель. И тут взгляд девушки упал на сиротливо лежавшую на паркете арфу.
— Вы принесли с собой инструмент, — воскликнула она.
— Да, ведь я всегда приходил к вам с арфой и подумал, что так оно будет лучше и сегодня.
— Сыграйте мне что-нибудь, — попросила девушка.
— Шевалье с готовностью схватил инструмент и замер в нерешительности.
— Мадемуазель, вы играете лучше меня.
— Вы мне льстите, шевалье.
— Ничуть, вы талантливая ученица.
— Я вам обязана своим умением.
Молодые люди держались за арфу с двух сторон. Возможно, они препирались бы еще долго, если бы шевалье не разжал пальцы и не спрятал руки за спину.
— Хорошо, — согласилась Колетта, — я буду играть, а вы будете петь.
И глядя в потолок, она стала перебирать струны, а шевалье высоким, почти детским голосом запел.
Шарлотта отчаянно зевала, лишь изредка поглядывая в два маленьких отверстия, понимая, что ничего интересного она не пропустит, даже улегшись спать.
Музыка внезапно оборвалась. Шарлотта, приободрившись, глянула в щелки.
— Нет-нет, мадемуазель, вы взяли не ту ноту, нужно другую, — и шевалье голосом показал высоту звука.
— Вот эту?
— Да.
Теперь голос и струна прозвучали в унисон.
— Продолжайте.
И вновь полилась заунывная мелодия. Шарлотта, зевнув и подсунув под голову маленькую подушку, легла.
— Нет, ничего не получится.
А в опере на сцене хор исполнял песнь ликования. Пастушка былаосвобождена, крестьяне ликовали. Правда, злодей все еще оставался на свободе и прятался в темном лесу, изредка поблескивая лезвием хищно загнутого ножа. Герой не замечал его происков, всецело занятый созерцанием своей возлюбленной.
Волнение баронессы достигло наивысшей точки. Хрупкая костяная ручка веера переломилась пополам. Констанция вздрогнула.
— Что с тобой, Франсуаза?
— Я не могу, я чувствую себя виноватой перед дочерью.
Полно, дорогая. Она уже взрослая девушка, не волнуйся.
— Нет-нет, я не могу.
— Но ведь спектакль еще не окончен.
— Извини меня, но позволь мне воспользоваться твоим экипажем, я верну его к концу спектакля. У меня на сердце такая тяжесть.Мрачные предчувствия угнетают мою душу.
— Ну что может случиться? — попыталась удержать баронессу Констанция.
Но ее попытки были тщетными. Баронесса покинула ложу, а Констанция не знала, что предпринять. Она с досадой сильно ударила сложенным веером по парапету. Сандаловые пластинки затрещали. — Что делать? Что же делать? — судорожно соображала мадемуазель Аламбер. — Все равно мне не успеть вернуть Колетту домой. Сейчас Франсуаза обнаружит пропажу и нам всем не сдобровать.
И тут ее осенило. Улыбка появилась на губах молодой женщины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65