Девушка с пузырьком нашатыря следовала за ними повсюду, хотя госпожа де Шантелу не проявляла ни малейшего желания падать в обморок.
Когда они вернулись к исходной точке, мадемуазель де Монтандр, принимавшая вместо нее подъезжавших гостей, указала ей на группу из трех человек, собиравшихся переступить порог распахнутой двойной двери:
— А вот и Нервили, тетушка! И они не одни! — Кто же с ними?
Усыпанная бриллиантами ручка судорожно пошарила в поисках лорнета, висевшего на корсаже на черной ленте, и приставила его к глазам. Госпожа де Шантелу издала нечто похожее на неодобрительное клокотание.
— Да простит меня Бог! Это старая развалина Уазкур? Зачем он сюда явился? Это вы его пригласили, Роза?
— Конечно, нет, тетушка! Но я думаю, вам сейчас объявят новость, — добавила она с таким мрачным выражением лица, что Варанвиль, с которым она, кстати, ни разу не заговорила с момента его приезда, посмотрел на нее с возрастающим удивлением.
— Новость?.. Терпеть не могу новостей! Чаще всего они отвратительны, и я не желаю ничего подобного у себя в доме!
— Их нельзя не принять, если вы не желаете поссориться с графом де Нервилем…
— Вы думаете?.. Ох, что-то мне стало дурно! Тебе придется этим заняться, малышка. Я… О-ох!
Взмахнув маленькими полными ручками, госпожа де Шантелу закатила глаза и упала на руки к Феликсу, успевшему инстинктивно их подставить. Девушка тотчас подбежала, и воздух наполнился запахом нашатыря.
Роза пошла навстречу гостям, а Феликс и Гийом тем временем укладывали баронессу в глубокое кресло «ушан», где она героически сопротивлялась действию нашатыря, пока, наконец, не сдалась и не принялась безудержно чихать. Решив, что она в нем больше не нуждается, Гийом отошел, желая понаблюдать за вновь прибывшими, которых мадемуазель де Монтандр принимала по всем правилам этикета. Тремэн видел, как она поцеловала подругу, затем хотела увести ее, но отец этому воспротивился.
— Вы побеседуете позже, девушки! А сейчас мы должны представить нашей дорогой госпоже де Шантелу будущего супруга Агнес, — сказал он достаточно громко, чтобы его отовсюду было слышно.
Среди присутствующих пробежал ропот, и, сопровождаемая сочувственным взглядом подруги, мадемуазель де Нервиль под руку с «женихом» направилась к хозяйке дома. В это мгновение Гийомом овладело странное чувство: перед ним словно была другая женщина. Элегантное платье и прическа, которая ей очень шла, чудесным образом преобразили эту дикую кошку, какой она показалась ему в первый вечер. А может быть, это присутствие рядом с ней дряхлого вельможи с сероватой черепашьей кожей придавало ее бледному лицу блеск камелии? В бархатном платье теплого кораллового оттенка, отделанном белым атласом, и в большой бархатной шляпе, украшенной белыми перьями, Агнес была совершенно другой. Даже ее рот, который тогда он нашел несколько неловким, теперь казался ему одухотворенным. Кроме тонкого жемчужного колье, подчеркивавшего основание ее длинной шеи, на ней не было ни единого украшения, ни одного кольца не было и на руке, лежавшей на шитом серебром рукаве ее спутника. Тремэн догадался, что о помолвке еще не было объявлено, но что произойдет она скоро, о чем можно было судить по довольному выражению лица будущего тестя, который в надежде понравиться своей даме сердца был облачен в тафту досадного светло-зеленого цвета, отчего казалось, что он страдает печенью.
Событие, вероятно, должно было произойти еще раньше, потому что, проходя мимо Тремэна, девушка подняла длинные и густые черные ресницы, и он увидел опустошенный тоской взгляд прекрасных серых глаз, которые, заметив его, вдруг оживились. Он прочел в них мольбу и призыв о помощи, удивляясь внезапно охватившему его волнению.
— Как жаль, что бедняжка выходит за эту старую рухлядь! — проговорил за его спиной резкий голос госпожи дю Меснильдо. — Кажется, обо всем было решено у меня еще в тот вечер, но я до сих пор не могу в это поверить. Сегодня Нервиль представляет обществу своего будущего зятя. Надеюсь, вы оцените иронию: будущий зять годится ему в отцы!
— Брак — дело решенное? — спросил Гийом, галантно целуя руку прекрасной Жанны.
— О, да! Они поженятся через три недели. Разве май — не месяц любви?..
— Неподходящее слово для такой пары!
— Согласна, но не будьте слишком жалостливы, дорогой друг! Или же я сильно заблуждаюсь, или же брак этот будет недолгим. Бьюсь об заклад, что оранжевый цветок довольно скоро уступит место вдовьей вуали.
— Это не утешение для Агнес, — вмешалась подошедшая к ним мадемуазель де Монтандр. — Как бы ни заторопился господин д'Уазкур к праотцам, настанет череда неприятных дней. Не говорю уже о ночах!
Тремэн с отвращением поморщился. Слишком уж ясный образ предстал пред его глазами: обнаженное девичье тело, предоставленное ухваткам отвратительного старика. Чудовищный паук на цветке лилии (Игра слов: «цветок лилии» и «геральдическая лилия» — эмблема королевской власти во Франции. — Прим, перев.)!.. Роза была права, говоря, что этот брак будет грязно-серого цвета: довольно было видеть, с каким видом собственника взирал барон на свою будущую супругу, и как предвкушал удовольствие, оттопыривая нижнюю губу, его синюшный рот.
Впервые Роза, наблюдавшая за ним, улыбнулась.
— Вам нездоровится? — спросила она сладким голосом. — Вы нехорошо выглядите!
Внезапно раздраженный ее иронией, он метнул на нее взбешенный взгляд.
— Не помню, чтобы мне когда-нибудь нездоровилось, мадемуазель! Что вы хотите этим сказать?
— Ничего… я просто хотела бы показать вам наш сад. Еще довольно прохладно, но у нас есть время, прежде чем сесть за стол…
— Вы должны оставаться с гостями…
— И вы — один из них. А с остальными тетушка прекрасно справится до ужина. Она редко падает в обморок больше одного раза в час…
Тремэн не был расположен опять ее выслушивать, но понял, что мадемуазель де Монтандр, несмотря на игривый тон, собирается сообщить ему что-то серьезное. Он поклонился и подал ей руку.
— Если вы не опасаетесь, что уединенная беседа со мной повредит вашей репутации…
— Наедине? Ничего подобного! Мы пойдем втроем. Она сделала знак рукой, и подошел Феликс.
— Вот как раз и господин де Варанвиль, которому я предлагала показать сад. Два года назад мы посадили новый сорт яблонь и надеемся готовить чудесный сидр. Во всяком случае, судя по их цветению…
Прихватив короткую накидку в тон ее шелковому платью цвета сливы, будто случайно оказавшуюся рядом с застекленной дверью, она увлекла мужчин за собой.
Под стоявшим на невысоком холме маленьким замком, окруженным небольшим парком, раскинулась деревня, отмеченная квадратной башней церкви. За ней поля, леса и обнесенные зеленевшей живой изгородью пастбища простирались до высоких холмов, которые на фоне бледно-голубого неба казались обведенными более темной синей полосой… Из-за кучевых облаков выглянуло поднимавшееся к зениту бледное солнце и осветило напоминающий вышивку пейзаж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Когда они вернулись к исходной точке, мадемуазель де Монтандр, принимавшая вместо нее подъезжавших гостей, указала ей на группу из трех человек, собиравшихся переступить порог распахнутой двойной двери:
— А вот и Нервили, тетушка! И они не одни! — Кто же с ними?
Усыпанная бриллиантами ручка судорожно пошарила в поисках лорнета, висевшего на корсаже на черной ленте, и приставила его к глазам. Госпожа де Шантелу издала нечто похожее на неодобрительное клокотание.
— Да простит меня Бог! Это старая развалина Уазкур? Зачем он сюда явился? Это вы его пригласили, Роза?
— Конечно, нет, тетушка! Но я думаю, вам сейчас объявят новость, — добавила она с таким мрачным выражением лица, что Варанвиль, с которым она, кстати, ни разу не заговорила с момента его приезда, посмотрел на нее с возрастающим удивлением.
— Новость?.. Терпеть не могу новостей! Чаще всего они отвратительны, и я не желаю ничего подобного у себя в доме!
— Их нельзя не принять, если вы не желаете поссориться с графом де Нервилем…
— Вы думаете?.. Ох, что-то мне стало дурно! Тебе придется этим заняться, малышка. Я… О-ох!
Взмахнув маленькими полными ручками, госпожа де Шантелу закатила глаза и упала на руки к Феликсу, успевшему инстинктивно их подставить. Девушка тотчас подбежала, и воздух наполнился запахом нашатыря.
Роза пошла навстречу гостям, а Феликс и Гийом тем временем укладывали баронессу в глубокое кресло «ушан», где она героически сопротивлялась действию нашатыря, пока, наконец, не сдалась и не принялась безудержно чихать. Решив, что она в нем больше не нуждается, Гийом отошел, желая понаблюдать за вновь прибывшими, которых мадемуазель де Монтандр принимала по всем правилам этикета. Тремэн видел, как она поцеловала подругу, затем хотела увести ее, но отец этому воспротивился.
— Вы побеседуете позже, девушки! А сейчас мы должны представить нашей дорогой госпоже де Шантелу будущего супруга Агнес, — сказал он достаточно громко, чтобы его отовсюду было слышно.
Среди присутствующих пробежал ропот, и, сопровождаемая сочувственным взглядом подруги, мадемуазель де Нервиль под руку с «женихом» направилась к хозяйке дома. В это мгновение Гийомом овладело странное чувство: перед ним словно была другая женщина. Элегантное платье и прическа, которая ей очень шла, чудесным образом преобразили эту дикую кошку, какой она показалась ему в первый вечер. А может быть, это присутствие рядом с ней дряхлого вельможи с сероватой черепашьей кожей придавало ее бледному лицу блеск камелии? В бархатном платье теплого кораллового оттенка, отделанном белым атласом, и в большой бархатной шляпе, украшенной белыми перьями, Агнес была совершенно другой. Даже ее рот, который тогда он нашел несколько неловким, теперь казался ему одухотворенным. Кроме тонкого жемчужного колье, подчеркивавшего основание ее длинной шеи, на ней не было ни единого украшения, ни одного кольца не было и на руке, лежавшей на шитом серебром рукаве ее спутника. Тремэн догадался, что о помолвке еще не было объявлено, но что произойдет она скоро, о чем можно было судить по довольному выражению лица будущего тестя, который в надежде понравиться своей даме сердца был облачен в тафту досадного светло-зеленого цвета, отчего казалось, что он страдает печенью.
Событие, вероятно, должно было произойти еще раньше, потому что, проходя мимо Тремэна, девушка подняла длинные и густые черные ресницы, и он увидел опустошенный тоской взгляд прекрасных серых глаз, которые, заметив его, вдруг оживились. Он прочел в них мольбу и призыв о помощи, удивляясь внезапно охватившему его волнению.
— Как жаль, что бедняжка выходит за эту старую рухлядь! — проговорил за его спиной резкий голос госпожи дю Меснильдо. — Кажется, обо всем было решено у меня еще в тот вечер, но я до сих пор не могу в это поверить. Сегодня Нервиль представляет обществу своего будущего зятя. Надеюсь, вы оцените иронию: будущий зять годится ему в отцы!
— Брак — дело решенное? — спросил Гийом, галантно целуя руку прекрасной Жанны.
— О, да! Они поженятся через три недели. Разве май — не месяц любви?..
— Неподходящее слово для такой пары!
— Согласна, но не будьте слишком жалостливы, дорогой друг! Или же я сильно заблуждаюсь, или же брак этот будет недолгим. Бьюсь об заклад, что оранжевый цветок довольно скоро уступит место вдовьей вуали.
— Это не утешение для Агнес, — вмешалась подошедшая к ним мадемуазель де Монтандр. — Как бы ни заторопился господин д'Уазкур к праотцам, настанет череда неприятных дней. Не говорю уже о ночах!
Тремэн с отвращением поморщился. Слишком уж ясный образ предстал пред его глазами: обнаженное девичье тело, предоставленное ухваткам отвратительного старика. Чудовищный паук на цветке лилии (Игра слов: «цветок лилии» и «геральдическая лилия» — эмблема королевской власти во Франции. — Прим, перев.)!.. Роза была права, говоря, что этот брак будет грязно-серого цвета: довольно было видеть, с каким видом собственника взирал барон на свою будущую супругу, и как предвкушал удовольствие, оттопыривая нижнюю губу, его синюшный рот.
Впервые Роза, наблюдавшая за ним, улыбнулась.
— Вам нездоровится? — спросила она сладким голосом. — Вы нехорошо выглядите!
Внезапно раздраженный ее иронией, он метнул на нее взбешенный взгляд.
— Не помню, чтобы мне когда-нибудь нездоровилось, мадемуазель! Что вы хотите этим сказать?
— Ничего… я просто хотела бы показать вам наш сад. Еще довольно прохладно, но у нас есть время, прежде чем сесть за стол…
— Вы должны оставаться с гостями…
— И вы — один из них. А с остальными тетушка прекрасно справится до ужина. Она редко падает в обморок больше одного раза в час…
Тремэн не был расположен опять ее выслушивать, но понял, что мадемуазель де Монтандр, несмотря на игривый тон, собирается сообщить ему что-то серьезное. Он поклонился и подал ей руку.
— Если вы не опасаетесь, что уединенная беседа со мной повредит вашей репутации…
— Наедине? Ничего подобного! Мы пойдем втроем. Она сделала знак рукой, и подошел Феликс.
— Вот как раз и господин де Варанвиль, которому я предлагала показать сад. Два года назад мы посадили новый сорт яблонь и надеемся готовить чудесный сидр. Во всяком случае, судя по их цветению…
Прихватив короткую накидку в тон ее шелковому платью цвета сливы, будто случайно оказавшуюся рядом с застекленной дверью, она увлекла мужчин за собой.
Под стоявшим на невысоком холме маленьким замком, окруженным небольшим парком, раскинулась деревня, отмеченная квадратной башней церкви. За ней поля, леса и обнесенные зеленевшей живой изгородью пастбища простирались до высоких холмов, которые на фоне бледно-голубого неба казались обведенными более темной синей полосой… Из-за кучевых облаков выглянуло поднимавшееся к зениту бледное солнце и осветило напоминающий вышивку пейзаж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92