если этот демон Нервиль увидит их в объятиях друг друга, он может и убить свою дочь…
Он нежно отстранил ее, не отпуская при этом ее руку, которую быстро поцеловал.
— Пожалуйста, простите меня! Я не совладал со своим… порывом… а теперь умоляю вас, уходите… и скорее!
— Порывом?
Бездна разочарования прозвучала в этом коротком слове. Тотчас слезы наполнили глаза девушки, она резко повернулась и убежала. Понимая, что он ее обидел, Гийом бросился за ней в надежде, что она его простит, но, когда он выбежал из рощи, она уже присоединилась к группе, состоявшей из де Нервиля, его будущего зятя и Розы. Та с участием взяла за руку подругу, которая не могла скрыть своего волнения.
Отступать Тремэн не мог. Если бы он попытался скрыться за деревьями, ситуация могла еще больше осложниться. Тогда он достал свою трубку, постучал ею о каблук, будто только что кончил курить, спокойно положил ее в карман и неспешным шагом направился к четырем парам глаз, смотревшим на него с далеко не одинаковым выражением. Огонь открыл старый барон, заговорив высоким голосом.
— Что вы осмелились сделать с моей невестой, сударь? Я видел, как она, совершенно потрясенная, вышла из зарослей, а вы следом за ней. Вывод, как мне кажется, напрашивается сам собой и…
— Не будет ли преувеличением сказать «потрясена», когда речь идет лишь об испуге? — ответил Тремэн с лукавой улыбкой. — Мадемуазель, у которой, если я правильно понял, немного болела голова, укрылась под этими ветвями в надежде обрести прохладу. К несчастью, там она обнаружила меня. Я удалился туда, чтобы покурить. Старую привычку морского путешественника не очень-то ценят в салонах. Мое присутствие, боюсь, ее немного напугало…
— Он лжет! — оборвала его девушка. — Он попросил меня прийти сюда… Мы… мы любим друг друга и… он только что меня поцеловал! Благодарю за вашу любезность, дорогой Гийом, но это бесполезно…
Ужасающий визг «жениха» перекрыл бешеный крик отца:
— Замолчите, Уазкур, я сам этим займусь! Лучше уведите мою дочь: я вам ее отдал, так, стало быть, она ваша. Мы скоро поедем, как только, я управлюсь с этим героем. И… пришлите-ка мне ваших лакеев! Желательно с палками…
Последнее слово задохнулось в его кружевном жабо: не в силах больше сдерживать себя, Тремэн ухватил его за галстук.
— Лакеи? Палки? Вот уж не люблю эти слова! Или это и есть оружие дворянина? Вы и правда к ним не относитесь…
Отпустив Агнес, Роза бросилась к графу, пытаясь разжать железную хватку, от которой он стал совсем фиолетовый.
— Бога ради, господин Тремэн! Вы же убьете его…
Она и в самом деле была очень напугана, и, увидев ее умоляющие глаза, которые обычно были такими веселыми, Гийом почувствовал, что на миг затмившая его разум красная пелена рассеялась. Он разжал пальцы, и Рауль де Нервиль повалился на траву, потирая себе горло.
— За это я велю вас арестовать, мой мальчик! Попытка убийства… вас отправят на галеры! — хрипел Нервиль.
— Ни в коем случае! — воскликнула Роза, которая, оправившись, повернулась к нему. — Не забывайте одну вещь: вы оскорбили его в моем присутствии! Если у вас есть в чем его упрекнуть, деритесь, как подобает вашему имени…
Милосердный д'Уазкур пытался помочь будущему тестю встать на ноги, но чуть было не повалился рядом с ним — настолько он был тяжел.
— Пойдите сюда, Агнес, да помогите же мне! — тявкал он. — Не усугубляйте вашу вину…
Девушка не успела вмешаться. Тремэн наклонился, взял своего врага за воротник и, словно мальчишку, с легкостью поставил его на ноги. Тот попытался дать ему тумака, но промахнулся, затем обратился к Розе.
— С моим именем, мадемуазель… а я надеюсь, что вы скоро окажете мне честь и тоже станете его носить, как раз не дерутся с кем попало…
— Господин Тремэн не кто попало! — вдруг в бешенстве закричала Роза. — И не рассчитывайте, что я за вас выйду. Лучше уйду в монастырь! Вы будете драться или нет?
— С этим? Да вы смеетесь, дорогая моя! — проворчал Нервиль. — Неизвестно откуда взявшийся проходимец, негодяй, по которому виселица плачет…
Гийом опять подскочил, но Феликс уже прибежал на шум ссоры, как, впрочем, и большинство гостей. Он попытался его удержать, но тот его оттолкнул.
— Не вмешивайся, Феликс! Этот несчастный хочет знать кто я, хорошо, я ему скажу. Как и всем присутствующим, всем, кто так любезно меня принял. А еще они узнают о том, кто такой граф де Нервиль!
— Гийом! Умоляю тебя! — вскричал Феликс в беспокойстве.
— Нет, Феликс, я не замолчу. Слишком долго эта история меня тяготит!
Потом он повысил голос, чтобы всем было слышно.
— Мне известны безумные домыслы на мой счет. Мое имя — Гийом Тремэн, и за ним не скрывается никакого внебрачно рожденного принца. Я родился в Квебеке, где мой отец, бывший хирург морского флота, оставил о себе более чем достойную память. Моя мать, Матильда Амель, родом из Сен-Васт, была вынуждена в 1749 году покинуть близких и отчий дом, потому что ее жизнь оказалась в опасности.
Она стала свидетельницей преступления — убийства женщины по имени Луиза Симон, из-за которого осудили невинного человека, Альбена Периго. Она об этом даже не подозревала, так как ее близкие, прекрасно знавшие, кто настоящий убийца, отправили ее в Новую Францию, где на ней женился мой отец. Когда англичане одержали победу, она вернулась сюда со мной, еще ребенком. Тогда ей стала известна трагическая судьба несчастного Периго, который уже десять лет отбывал каторгу. Она хотела, чтобы все узнали правду, но не успела этого сделать. Узнав о ее возвращении, убийца заманил ее в ловушку и заколол кинжалом. Затем он так же хотел убить и мальчика, который видел, как упала его мать, и кинулся на него. Тот мальчик — это я. А убийца — Рауль де Нервиль!
Последовавший за громовым голосом возмущенный шепот пронесся над парком, словно порыв ветра. Несмотря на бравый вид, Нервиль побледнел, но хорохорился изо всех сил; он притворно зааплодировал.
— Браво, браво! До чего трогательная история! И такая правдоподобная! А я, оказывается, заблуждался на ваш счет, Тремэн: вы даже не пират, вы шут… Если бы я вас убил, вы бы здесь не были!
На сей раз никто не вмешался, потому что в три прыжка Гийом подскочил к нему и вновь схватил его. В резко наступившей тишине его голос гудел, как бронзовый колокол:
— Если я не умер, то лишь благодаря двум мужчинам, один из них подобрал меня без сознания и отнес к другому. Ведь можно узнать, жив ли еще в Барфлере господин Кино?.. А ты, несчастный, слушай меня хорошенько! Я поклялся тебя убить, но даю тебе один шанс, потому что я — не убийца. Когда наступит отлив, мы будем драться в той самой Волчьей Заводи, где ты убил двух невинных женщин! Ты даже можешь выбрать оружие, ведь, как мне кажется, ты должен чувствовать себя оскорбленным!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Он нежно отстранил ее, не отпуская при этом ее руку, которую быстро поцеловал.
— Пожалуйста, простите меня! Я не совладал со своим… порывом… а теперь умоляю вас, уходите… и скорее!
— Порывом?
Бездна разочарования прозвучала в этом коротком слове. Тотчас слезы наполнили глаза девушки, она резко повернулась и убежала. Понимая, что он ее обидел, Гийом бросился за ней в надежде, что она его простит, но, когда он выбежал из рощи, она уже присоединилась к группе, состоявшей из де Нервиля, его будущего зятя и Розы. Та с участием взяла за руку подругу, которая не могла скрыть своего волнения.
Отступать Тремэн не мог. Если бы он попытался скрыться за деревьями, ситуация могла еще больше осложниться. Тогда он достал свою трубку, постучал ею о каблук, будто только что кончил курить, спокойно положил ее в карман и неспешным шагом направился к четырем парам глаз, смотревшим на него с далеко не одинаковым выражением. Огонь открыл старый барон, заговорив высоким голосом.
— Что вы осмелились сделать с моей невестой, сударь? Я видел, как она, совершенно потрясенная, вышла из зарослей, а вы следом за ней. Вывод, как мне кажется, напрашивается сам собой и…
— Не будет ли преувеличением сказать «потрясена», когда речь идет лишь об испуге? — ответил Тремэн с лукавой улыбкой. — Мадемуазель, у которой, если я правильно понял, немного болела голова, укрылась под этими ветвями в надежде обрести прохладу. К несчастью, там она обнаружила меня. Я удалился туда, чтобы покурить. Старую привычку морского путешественника не очень-то ценят в салонах. Мое присутствие, боюсь, ее немного напугало…
— Он лжет! — оборвала его девушка. — Он попросил меня прийти сюда… Мы… мы любим друг друга и… он только что меня поцеловал! Благодарю за вашу любезность, дорогой Гийом, но это бесполезно…
Ужасающий визг «жениха» перекрыл бешеный крик отца:
— Замолчите, Уазкур, я сам этим займусь! Лучше уведите мою дочь: я вам ее отдал, так, стало быть, она ваша. Мы скоро поедем, как только, я управлюсь с этим героем. И… пришлите-ка мне ваших лакеев! Желательно с палками…
Последнее слово задохнулось в его кружевном жабо: не в силах больше сдерживать себя, Тремэн ухватил его за галстук.
— Лакеи? Палки? Вот уж не люблю эти слова! Или это и есть оружие дворянина? Вы и правда к ним не относитесь…
Отпустив Агнес, Роза бросилась к графу, пытаясь разжать железную хватку, от которой он стал совсем фиолетовый.
— Бога ради, господин Тремэн! Вы же убьете его…
Она и в самом деле была очень напугана, и, увидев ее умоляющие глаза, которые обычно были такими веселыми, Гийом почувствовал, что на миг затмившая его разум красная пелена рассеялась. Он разжал пальцы, и Рауль де Нервиль повалился на траву, потирая себе горло.
— За это я велю вас арестовать, мой мальчик! Попытка убийства… вас отправят на галеры! — хрипел Нервиль.
— Ни в коем случае! — воскликнула Роза, которая, оправившись, повернулась к нему. — Не забывайте одну вещь: вы оскорбили его в моем присутствии! Если у вас есть в чем его упрекнуть, деритесь, как подобает вашему имени…
Милосердный д'Уазкур пытался помочь будущему тестю встать на ноги, но чуть было не повалился рядом с ним — настолько он был тяжел.
— Пойдите сюда, Агнес, да помогите же мне! — тявкал он. — Не усугубляйте вашу вину…
Девушка не успела вмешаться. Тремэн наклонился, взял своего врага за воротник и, словно мальчишку, с легкостью поставил его на ноги. Тот попытался дать ему тумака, но промахнулся, затем обратился к Розе.
— С моим именем, мадемуазель… а я надеюсь, что вы скоро окажете мне честь и тоже станете его носить, как раз не дерутся с кем попало…
— Господин Тремэн не кто попало! — вдруг в бешенстве закричала Роза. — И не рассчитывайте, что я за вас выйду. Лучше уйду в монастырь! Вы будете драться или нет?
— С этим? Да вы смеетесь, дорогая моя! — проворчал Нервиль. — Неизвестно откуда взявшийся проходимец, негодяй, по которому виселица плачет…
Гийом опять подскочил, но Феликс уже прибежал на шум ссоры, как, впрочем, и большинство гостей. Он попытался его удержать, но тот его оттолкнул.
— Не вмешивайся, Феликс! Этот несчастный хочет знать кто я, хорошо, я ему скажу. Как и всем присутствующим, всем, кто так любезно меня принял. А еще они узнают о том, кто такой граф де Нервиль!
— Гийом! Умоляю тебя! — вскричал Феликс в беспокойстве.
— Нет, Феликс, я не замолчу. Слишком долго эта история меня тяготит!
Потом он повысил голос, чтобы всем было слышно.
— Мне известны безумные домыслы на мой счет. Мое имя — Гийом Тремэн, и за ним не скрывается никакого внебрачно рожденного принца. Я родился в Квебеке, где мой отец, бывший хирург морского флота, оставил о себе более чем достойную память. Моя мать, Матильда Амель, родом из Сен-Васт, была вынуждена в 1749 году покинуть близких и отчий дом, потому что ее жизнь оказалась в опасности.
Она стала свидетельницей преступления — убийства женщины по имени Луиза Симон, из-за которого осудили невинного человека, Альбена Периго. Она об этом даже не подозревала, так как ее близкие, прекрасно знавшие, кто настоящий убийца, отправили ее в Новую Францию, где на ней женился мой отец. Когда англичане одержали победу, она вернулась сюда со мной, еще ребенком. Тогда ей стала известна трагическая судьба несчастного Периго, который уже десять лет отбывал каторгу. Она хотела, чтобы все узнали правду, но не успела этого сделать. Узнав о ее возвращении, убийца заманил ее в ловушку и заколол кинжалом. Затем он так же хотел убить и мальчика, который видел, как упала его мать, и кинулся на него. Тот мальчик — это я. А убийца — Рауль де Нервиль!
Последовавший за громовым голосом возмущенный шепот пронесся над парком, словно порыв ветра. Несмотря на бравый вид, Нервиль побледнел, но хорохорился изо всех сил; он притворно зааплодировал.
— Браво, браво! До чего трогательная история! И такая правдоподобная! А я, оказывается, заблуждался на ваш счет, Тремэн: вы даже не пират, вы шут… Если бы я вас убил, вы бы здесь не были!
На сей раз никто не вмешался, потому что в три прыжка Гийом подскочил к нему и вновь схватил его. В резко наступившей тишине его голос гудел, как бронзовый колокол:
— Если я не умер, то лишь благодаря двум мужчинам, один из них подобрал меня без сознания и отнес к другому. Ведь можно узнать, жив ли еще в Барфлере господин Кино?.. А ты, несчастный, слушай меня хорошенько! Я поклялся тебя убить, но даю тебе один шанс, потому что я — не убийца. Когда наступит отлив, мы будем драться в той самой Волчьей Заводи, где ты убил двух невинных женщин! Ты даже можешь выбрать оружие, ведь, как мне кажется, ты должен чувствовать себя оскорбленным!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92