- Я думаю о вас. Позвольте мне снять с вас доспехи, чтобы вы смогли расслабиться.
«Что за идиот? - презрительно подумала она. - Почему он не ведет себя, как любой другой мужчина, и не может воспользоваться тем, чего сам хочет, без лишних хлопот?»
Хотя Уолтера все еще преследовало тяжелое чувство вины, он начал терять терпение. Он не отказывался от своего долга и ответственности, и повторное предложение Мари своего тела становилось оскорбительным. Более того, хотя он собирался тщательно проследить за тем, чтобы Мари как можно меньше пострадала от их греха, он отнюдь не намеревался повесить себе на шею камень на всю оставшуюся жизнь. Даже если она полагала, что любит его, дальнейшая связь лишь усугубит ее собственное положение. Если же им удастся сохранить рождение их незаконнорожденного ребенка в тайне, Мари еще сможет выйти замуж и жить в почете и уважении. Она должна уяснить, что любая будущая связь между ними невозможна. Тем не менее он не хотел обидеть ее больше, чем уже обидел.
Уолтер не без усилий убрал руку с груди Мари и пришел в еще большее раздражение, поскольку женщина не поняла его намека; ему пришлось приложить немалую силу, чтобы отдернуть руку, но Мари так и не отпустила его пальцев. Ему не очень-то хотелось извиваться и крутиться, чтобы высвободиться от настойчивой дамы, а вторая рука, с помощью которой он мог бы осторожно разжать ее пальцы, держала щит. Ему пока не представилось возможности прислонить его к чему-нибудь.
- У меня нет времени на то, чтобы снимать доспехи, - сказал Уолтер, пытаясь говорить мягко, но в то же время решительно. - Я должен возвращаться в Клиро, и мне не хочется ехать туда в потемках. Вы собираетесь вернуться в красуоллский приорат? Если вам нужны деньги, - я пошлю их вам туда. Если у вас нет сейчас желания обсуждать эту проблему, скажите, что я могу сделать для вас именно в данный момент, и позвольте мне уехать.
Гериберт, находившийся за дверью, тихонько выругался. В конце концов, ему пришлось преодолеть немало трудностей. Он уже предвкушал сладкий аромат мести и возвращение своих владений - ему лишь нужно было вонзить меч в спину спящего или занимающегося любовью человека. Тихий протест Уолтера на первое предложение Мари прозвучал для Гериберта как обычная формальность, и он не сомневался, что Уолтер с радостью примет ее приглашение снять доспехи. Его настойчивость на возвращении в Клиро до наступления темноты не обещала ничего хорошего.
Гериберт решился было ворваться в комнату тут же, поскольку с ним находились трое его лучших людей, но прибытие всего отряда ожидалось лишь не менее чем через четверть часа. Он мог позволить себе дождаться того момента, когда Уолтер действительно распрощается с Мари. Возможно, Мари еще удастся изменить его намерения. Она старалась изо всех сил. Гериберт услышал, как она обвинила Уолтера в жестокости и воззвала к его милосердию.
- Не думаю, что я исполню акт доброты, если задержусь здесь, - сказал Уолтер.
Сэр Гериберт расслабился и принялся слушать объяснения Уолтера о том, что Мари ради собственного же блага обязана относиться к нему лишь как к другу, которому не безразлична ее безопасность; как и Ричарда, она должна считать его человеком, которого волнует ее благополучие и благополучие ее ребенка, но...
Тут Мари гневно перебила его и, заявив, что Ричарда как раз ничуть не беспокоит ее благополучие, открыто призналась ему в неугасимой любви.
- Подойдите же ко мне! - почти закричала она. - Я хочу вас, хочу. Даже если мы никогда больше не увидимся, позвольте мне насладиться вашей любовью в последний раз.
И снова волосы встали дыбом на затылке у Уолтера. Вспышка гнева в отношении Ричарда прозвучала весьма искренне; он услышал правдивые нотки в голосе Мари. Мгновенно последовавшие за этим признание в любви и предложение тела были явно притворными.
- Что вам нужно от меня? - грубо спросил он.
Сэр Гериберт чуть было не подпрыгнул от напряжения.
Ему был знаком этот тон голоса. Мари каким-то образом выдала себя, и Уолтер проникся подозрениями. Если она снова обратится к нежным речам, он уйдет без промедления. Гериберт представил, как Уолтер направляется к двери. Следует ли выпускать его в главную комнату? В более просторном помещении он и его люди имели бы преимущество, поскольку без труда смогли бы окружить Уолтера. Все же, хотя бейлифа попросили не входить в главную комнату, он находился где-то неподалеку, а во дворе поместья работали другие люди. Стоит им услышать звуки стычки, и они вбегут в дом. В том, что до обитателей поместья донесется шум борьбы во внутренних покоях, где два узких оконца, в любом случае закрытые на зиму, выходили в сад, было гораздо меньше вероятности.
Гериберт надеялся, что ему удастся убить Уолтера легко и без лишнего шума. Затем он намеревался вывезти тело, не привлекая внимания, из поместья, и выбросить его на дороге. Тело вскоре найдут, но свидетелей того, как или кем было совершено убийство, не будет. В подобной ситуации, когда его отряд появится в поместье, они никому не причинят вреда, а просто уедут из Хея. Однако если убийство не удастся сохранить в тайне, а обитатели поместья узнают о том, что произошло, Гериберт был готов разграбить Хей и уничтожить всех его жителей.
Как только последняя мысль промелькнула в голове Гериберта, он решил, что подобный выбор не из самых благоприятных. Всегда существовала вероятность того, что кто-нибудь ускользнет от его людей или кто-нибудь заметит прибытие и отход его отряда. Он и трое его людей смогут без труда прикончить Уолтера. Он не принимал в расчет присутствие Мари. Вследствие ее соучастия в преступлении, она будет держать язык за зубами.
Промежуток времени после сердитого вопроса Уолтера и принятия Герибертом решения заполнила неловкая тишина. Затем раздался крик Мари:
- Мне ничего не нужно от вас, я лишь хочу любить вас!
Гериберт подал своим людям знак и изо всех сил толкнул дверь, у которой слушал, но он и понятия не имел, что Мари все еще почти соприкасалась с этой дверью. Дверь ударила ей в спину; удар лишил Мари равновесия, отбросив ее на два шага в сторону. Но этого предупреждения было достаточно. С того момента, как Мари затянула Уолтера во внутренние покои, ему постоянно было не по себе. Благоразумие то угасало, то снова возвращалось к нему, но ни на минуту не покидало его. Таким образом, в секунду, дарованную ему, он успел поднять щит и вытянуть меч.
От удара двери Мари тихонько вскрикнула, но как только Гериберт и один из его людей вскочили в комнату, пронзительно завизжала:
- Гериберт, еще не время! Еще слишком рано, идиот вы этакий! Ах, какой же вы идиот!
Естественно, ни Гериберт, ни его напарник не обратили на нее никакого внимания, особенно когда Уолтер стремительно бросился им навстречу, выкинув вперед свой щит с такой силой, что собственный щит Гериберта ударил его по лицу, из-за чего тот снова вылетел в главную палату.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
«Что за идиот? - презрительно подумала она. - Почему он не ведет себя, как любой другой мужчина, и не может воспользоваться тем, чего сам хочет, без лишних хлопот?»
Хотя Уолтера все еще преследовало тяжелое чувство вины, он начал терять терпение. Он не отказывался от своего долга и ответственности, и повторное предложение Мари своего тела становилось оскорбительным. Более того, хотя он собирался тщательно проследить за тем, чтобы Мари как можно меньше пострадала от их греха, он отнюдь не намеревался повесить себе на шею камень на всю оставшуюся жизнь. Даже если она полагала, что любит его, дальнейшая связь лишь усугубит ее собственное положение. Если же им удастся сохранить рождение их незаконнорожденного ребенка в тайне, Мари еще сможет выйти замуж и жить в почете и уважении. Она должна уяснить, что любая будущая связь между ними невозможна. Тем не менее он не хотел обидеть ее больше, чем уже обидел.
Уолтер не без усилий убрал руку с груди Мари и пришел в еще большее раздражение, поскольку женщина не поняла его намека; ему пришлось приложить немалую силу, чтобы отдернуть руку, но Мари так и не отпустила его пальцев. Ему не очень-то хотелось извиваться и крутиться, чтобы высвободиться от настойчивой дамы, а вторая рука, с помощью которой он мог бы осторожно разжать ее пальцы, держала щит. Ему пока не представилось возможности прислонить его к чему-нибудь.
- У меня нет времени на то, чтобы снимать доспехи, - сказал Уолтер, пытаясь говорить мягко, но в то же время решительно. - Я должен возвращаться в Клиро, и мне не хочется ехать туда в потемках. Вы собираетесь вернуться в красуоллский приорат? Если вам нужны деньги, - я пошлю их вам туда. Если у вас нет сейчас желания обсуждать эту проблему, скажите, что я могу сделать для вас именно в данный момент, и позвольте мне уехать.
Гериберт, находившийся за дверью, тихонько выругался. В конце концов, ему пришлось преодолеть немало трудностей. Он уже предвкушал сладкий аромат мести и возвращение своих владений - ему лишь нужно было вонзить меч в спину спящего или занимающегося любовью человека. Тихий протест Уолтера на первое предложение Мари прозвучал для Гериберта как обычная формальность, и он не сомневался, что Уолтер с радостью примет ее приглашение снять доспехи. Его настойчивость на возвращении в Клиро до наступления темноты не обещала ничего хорошего.
Гериберт решился было ворваться в комнату тут же, поскольку с ним находились трое его лучших людей, но прибытие всего отряда ожидалось лишь не менее чем через четверть часа. Он мог позволить себе дождаться того момента, когда Уолтер действительно распрощается с Мари. Возможно, Мари еще удастся изменить его намерения. Она старалась изо всех сил. Гериберт услышал, как она обвинила Уолтера в жестокости и воззвала к его милосердию.
- Не думаю, что я исполню акт доброты, если задержусь здесь, - сказал Уолтер.
Сэр Гериберт расслабился и принялся слушать объяснения Уолтера о том, что Мари ради собственного же блага обязана относиться к нему лишь как к другу, которому не безразлична ее безопасность; как и Ричарда, она должна считать его человеком, которого волнует ее благополучие и благополучие ее ребенка, но...
Тут Мари гневно перебила его и, заявив, что Ричарда как раз ничуть не беспокоит ее благополучие, открыто призналась ему в неугасимой любви.
- Подойдите же ко мне! - почти закричала она. - Я хочу вас, хочу. Даже если мы никогда больше не увидимся, позвольте мне насладиться вашей любовью в последний раз.
И снова волосы встали дыбом на затылке у Уолтера. Вспышка гнева в отношении Ричарда прозвучала весьма искренне; он услышал правдивые нотки в голосе Мари. Мгновенно последовавшие за этим признание в любви и предложение тела были явно притворными.
- Что вам нужно от меня? - грубо спросил он.
Сэр Гериберт чуть было не подпрыгнул от напряжения.
Ему был знаком этот тон голоса. Мари каким-то образом выдала себя, и Уолтер проникся подозрениями. Если она снова обратится к нежным речам, он уйдет без промедления. Гериберт представил, как Уолтер направляется к двери. Следует ли выпускать его в главную комнату? В более просторном помещении он и его люди имели бы преимущество, поскольку без труда смогли бы окружить Уолтера. Все же, хотя бейлифа попросили не входить в главную комнату, он находился где-то неподалеку, а во дворе поместья работали другие люди. Стоит им услышать звуки стычки, и они вбегут в дом. В том, что до обитателей поместья донесется шум борьбы во внутренних покоях, где два узких оконца, в любом случае закрытые на зиму, выходили в сад, было гораздо меньше вероятности.
Гериберт надеялся, что ему удастся убить Уолтера легко и без лишнего шума. Затем он намеревался вывезти тело, не привлекая внимания, из поместья, и выбросить его на дороге. Тело вскоре найдут, но свидетелей того, как или кем было совершено убийство, не будет. В подобной ситуации, когда его отряд появится в поместье, они никому не причинят вреда, а просто уедут из Хея. Однако если убийство не удастся сохранить в тайне, а обитатели поместья узнают о том, что произошло, Гериберт был готов разграбить Хей и уничтожить всех его жителей.
Как только последняя мысль промелькнула в голове Гериберта, он решил, что подобный выбор не из самых благоприятных. Всегда существовала вероятность того, что кто-нибудь ускользнет от его людей или кто-нибудь заметит прибытие и отход его отряда. Он и трое его людей смогут без труда прикончить Уолтера. Он не принимал в расчет присутствие Мари. Вследствие ее соучастия в преступлении, она будет держать язык за зубами.
Промежуток времени после сердитого вопроса Уолтера и принятия Герибертом решения заполнила неловкая тишина. Затем раздался крик Мари:
- Мне ничего не нужно от вас, я лишь хочу любить вас!
Гериберт подал своим людям знак и изо всех сил толкнул дверь, у которой слушал, но он и понятия не имел, что Мари все еще почти соприкасалась с этой дверью. Дверь ударила ей в спину; удар лишил Мари равновесия, отбросив ее на два шага в сторону. Но этого предупреждения было достаточно. С того момента, как Мари затянула Уолтера во внутренние покои, ему постоянно было не по себе. Благоразумие то угасало, то снова возвращалось к нему, но ни на минуту не покидало его. Таким образом, в секунду, дарованную ему, он успел поднять щит и вытянуть меч.
От удара двери Мари тихонько вскрикнула, но как только Гериберт и один из его людей вскочили в комнату, пронзительно завизжала:
- Гериберт, еще не время! Еще слишком рано, идиот вы этакий! Ах, какой же вы идиот!
Естественно, ни Гериберт, ни его напарник не обратили на нее никакого внимания, особенно когда Уолтер стремительно бросился им навстречу, выкинув вперед свой щит с такой силой, что собственный щит Гериберта ударил его по лицу, из-за чего тот снова вылетел в главную палату.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126