Он бессилен что-либо предпринять.
- Вероятно, все обстоит именно так, как ты говоришь, но король полон решимости взять реванш... А может быть, - задумчиво произнесла Элинор, - Ллевелин надеется таким образом втянуть и нашу семью в ссору с королем?
- Он слишком хорошо меня знает, - улыбнулся Иэн. - Конечно, Ллевелин не возражал бы против того, чтобы моя поездка в Уэльс на свадьбу сына усилила бы тревогу короля. Но для нас это безопасно, Элинор. Генрих благословил эту свадьбу. И - что еще более важно! - даже епископ Винчестерский ничего не предпримет против нас. Вероятнее всего, он просто промолчит...
- Тогда почему Ллевелин решил устроить свадьбу именно сейчас? Это что, просто шалость?
- Шалость, которая дорогого стоит. Нет, чего Ллевелин действительно хочет, так это известий.
- Чепуха! - раздраженно перебила мужа Элинор. - Какие новости мы можем ему сообщить? Мы расстались с Генрихом еще прошлым летом. Ллевелину должно быть известно, что даже Джеффри сторонится короля с тех пор, как Генрих нарушил свою клятву, данную Ричарду Пемброку.
- Не думаю, что Ллевелину нужны известия о Генрихе, - подчеркнул Иэн. - Уверен, у него есть доверенные осведомители, может быть, даже в самой крепости Глостер, и они докладывают ему о каждом шаге короля. Ллевелина интересует настроение английских баронов и духовенства. - Иэн широко улыбнулся и на мгновение стал похож на мальчишку, несмотря на все признаки приближающейся старости. - Ллевелин хочет знать, сколько времени у него осталось, чтобы набивать сундуки награбленным добром, прежде чем король предложит Ричарду мир.
Рука Элинор покоилась на плече мужа. Ее ясные темные глаза сверкнули золотисто-зелеными искрами.
- А скоро наступит мир, Иэн?
Он накрыл ее руку своей ладонью.
- Скоро? Этого я не могу сказать, просто молюсь и надеюсь. Как ты знаешь, Генрих не из тех, кто продолжает добиваться своей цели даже тогда, когда это начинает приносить неудобства или тем более становится опасным. Более того, короля может осудить церковь, а ведь он этого очень боится.
- Но не при епископе Винчестерском, который все время твердит ему, что тот поступает правильно. - Элинор поцеловала мужа в затылок и вернулась на свое место.
- Я думаю, после избрания Эдмунда Эбингдонского архиепископом Кентерберийским ситуация изменится, - сказал Иэн. - Эдмунд - святой, и он не побоится призвать к примирению обе враждующие стороны...
- Что и делают уже в течение почти целого года все епископы, кроме прихвостней Винчестера, - прервав мужа, взволнованно проговорила Элинор, и ее глаза вновь засверкали.
Иэн улыбнулся.
- Но Генрих истинно верует, и Эдмунд в его глазах будет пользоваться авторитетом еще до того, как получит мантию.
- Да, Эдмунд - святой, - согласилась Элинор, - но все-таки не больший, чем епископ Лондонский, а Роджеру до сих пор не удалось добиться примирения.
- Потому что Роджер - такой же епископ, как и Винчестер, - сказал Иэн. - По мнению короля, они оба одинаково близки Богу, хотя всему остальному свету совершенно очевидно, что Роджер сразу же предстанет перед ликом Господа, когда тот сочтет необходимым призвать его на небеса...
- А Винчестер отправится прямо к дьяволу! - выпалила Элинор.
Глаза Иэна светились печалью.
- Нет, - вздохнул он. - Несмотря на все неприятности, которые он навлек на нашу несчастную страну, Питер де Рош - не дьявол. В нем нет злого духа. Бог не проклянет человека за непонимание.
- Когда-то он был твоим другом, и ты никогда не перестанешь любить его, - раздраженным тоном сказала Элинор. - Но именно Винчестер, и только он, вбил в голову Генриха мысль о том, что король должен быть всемогущим и править без советов или согласия его баронов, несмотря на закон или традиции. И именно Винчестер преднамеренно подтолкнул Ричарда Маршала к бунту, рассчитывая на то, что, в случае победы, все остальные смирятся и отдадут свои привилегии без сопротивления.
- Но Винчестер думал таким образом восстановить мир и порядок в стране, - примирительно сказал Иэн, стараясь унять не на шутку разгневавшуюся Элинор.
- Винчестер думал таким образом прибрать покорную страну к своим рукам! - раздраженно отозвалась Элинор на последнее замечание, но, увидев замешательство на лице мужа, вскочила, снова поцеловала его, рассмеялась и вернулась на свое место. - Хорошо, - продолжала она, - я согласна с тобой!.. Тогда я пожелаю ему мучения в чистилище вместо огня ада!
Последние слова заставили рассмеяться Иэна.
- Твои представления о милосердии, моя любовь, веселят мне кровь. Но единственное, что я хотел разъяснить, так это то, что нам не следует опасаться, что Винчестер предаст нас анафеме, если мы отправимся в Уэльс на свадьбу нашего сына. - И Иэн обратил свой нежный взор на впорхнувшую в комнату старшую внучку.
Иэн давно уже перестал вспоминать о том, что Джоанна, мать Сибель, была его приемной дочерью, а не родной. Он знал, что Элинор вспоминает своего первого мужа, Саймона Леманя, с любовью, которую постаралась передать не только его детям - Джоанне и Адаму, но и сыну от второго брака - Саймону. Элинор не возражала против того, чтобы Иэн называл Джоанну дочерью, а Сибель - внучкой.
Сибель мимоходом обронила поцелуй на макушку деда и направилась прямиком к Элинор, держа в протянутой руке льняной стебель.
- Мне кажется, этот отмачивается уже достаточно долго, - сказала она.
Элинор взяла стебель и растрепала его, а затем пощупала ворсинки.
- Да, - согласилась она, - но останься - пусть горничная передаст женщинам, чтобы приступали к работе. Я хочу, чтобы ты написала письмо матери и отцу и сообщила им, что Иэн и я через пять дней отбываем в Уэльс.
- Уэльс? - переспросила Сибель, глядя на них расширившимися от удивления прекрасными глазами цвета зрелого янтаря. - Что-нибудь с Саймоном? - Теперь ее голос по-настоящему задрожал.
- Нет-нет, родная, с твоим братом все в порядке, - поспешил успокоить ее Иэн.
Элинор не могла удержаться от язвительного замечания:
- Если не считать того, что он еще больше обезумел, чем прежде, то, я думаю, ничего особенного.
Сибель растерянно переводила взгляд с дедушки на бабушку.
- Что Саймон натворил на сей раз? - с опаской спросила она.
Сибель любила всех в семье, но Саймона она просто обожала, ибо он, хотя и доводился ей дядей, был всего лишь на шесть лет старше и стал Сибель настоящим товарищем по детским играм. Саймон до сих пор, оставался ее ближайшим другом и поверенным всех ее сокровенных тайн. Однако она признавала, что Саймон оказался очень необычным ростком на древе семьи, все представители которой посвящали жизнь расширению своих владений, преумножению богатств и усилению власти. Поэтому Саймон часто ссорился с родителями, особенно со своей практичной и темпераментной матерью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
- Вероятно, все обстоит именно так, как ты говоришь, но король полон решимости взять реванш... А может быть, - задумчиво произнесла Элинор, - Ллевелин надеется таким образом втянуть и нашу семью в ссору с королем?
- Он слишком хорошо меня знает, - улыбнулся Иэн. - Конечно, Ллевелин не возражал бы против того, чтобы моя поездка в Уэльс на свадьбу сына усилила бы тревогу короля. Но для нас это безопасно, Элинор. Генрих благословил эту свадьбу. И - что еще более важно! - даже епископ Винчестерский ничего не предпримет против нас. Вероятнее всего, он просто промолчит...
- Тогда почему Ллевелин решил устроить свадьбу именно сейчас? Это что, просто шалость?
- Шалость, которая дорогого стоит. Нет, чего Ллевелин действительно хочет, так это известий.
- Чепуха! - раздраженно перебила мужа Элинор. - Какие новости мы можем ему сообщить? Мы расстались с Генрихом еще прошлым летом. Ллевелину должно быть известно, что даже Джеффри сторонится короля с тех пор, как Генрих нарушил свою клятву, данную Ричарду Пемброку.
- Не думаю, что Ллевелину нужны известия о Генрихе, - подчеркнул Иэн. - Уверен, у него есть доверенные осведомители, может быть, даже в самой крепости Глостер, и они докладывают ему о каждом шаге короля. Ллевелина интересует настроение английских баронов и духовенства. - Иэн широко улыбнулся и на мгновение стал похож на мальчишку, несмотря на все признаки приближающейся старости. - Ллевелин хочет знать, сколько времени у него осталось, чтобы набивать сундуки награбленным добром, прежде чем король предложит Ричарду мир.
Рука Элинор покоилась на плече мужа. Ее ясные темные глаза сверкнули золотисто-зелеными искрами.
- А скоро наступит мир, Иэн?
Он накрыл ее руку своей ладонью.
- Скоро? Этого я не могу сказать, просто молюсь и надеюсь. Как ты знаешь, Генрих не из тех, кто продолжает добиваться своей цели даже тогда, когда это начинает приносить неудобства или тем более становится опасным. Более того, короля может осудить церковь, а ведь он этого очень боится.
- Но не при епископе Винчестерском, который все время твердит ему, что тот поступает правильно. - Элинор поцеловала мужа в затылок и вернулась на свое место.
- Я думаю, после избрания Эдмунда Эбингдонского архиепископом Кентерберийским ситуация изменится, - сказал Иэн. - Эдмунд - святой, и он не побоится призвать к примирению обе враждующие стороны...
- Что и делают уже в течение почти целого года все епископы, кроме прихвостней Винчестера, - прервав мужа, взволнованно проговорила Элинор, и ее глаза вновь засверкали.
Иэн улыбнулся.
- Но Генрих истинно верует, и Эдмунд в его глазах будет пользоваться авторитетом еще до того, как получит мантию.
- Да, Эдмунд - святой, - согласилась Элинор, - но все-таки не больший, чем епископ Лондонский, а Роджеру до сих пор не удалось добиться примирения.
- Потому что Роджер - такой же епископ, как и Винчестер, - сказал Иэн. - По мнению короля, они оба одинаково близки Богу, хотя всему остальному свету совершенно очевидно, что Роджер сразу же предстанет перед ликом Господа, когда тот сочтет необходимым призвать его на небеса...
- А Винчестер отправится прямо к дьяволу! - выпалила Элинор.
Глаза Иэна светились печалью.
- Нет, - вздохнул он. - Несмотря на все неприятности, которые он навлек на нашу несчастную страну, Питер де Рош - не дьявол. В нем нет злого духа. Бог не проклянет человека за непонимание.
- Когда-то он был твоим другом, и ты никогда не перестанешь любить его, - раздраженным тоном сказала Элинор. - Но именно Винчестер, и только он, вбил в голову Генриха мысль о том, что король должен быть всемогущим и править без советов или согласия его баронов, несмотря на закон или традиции. И именно Винчестер преднамеренно подтолкнул Ричарда Маршала к бунту, рассчитывая на то, что, в случае победы, все остальные смирятся и отдадут свои привилегии без сопротивления.
- Но Винчестер думал таким образом восстановить мир и порядок в стране, - примирительно сказал Иэн, стараясь унять не на шутку разгневавшуюся Элинор.
- Винчестер думал таким образом прибрать покорную страну к своим рукам! - раздраженно отозвалась Элинор на последнее замечание, но, увидев замешательство на лице мужа, вскочила, снова поцеловала его, рассмеялась и вернулась на свое место. - Хорошо, - продолжала она, - я согласна с тобой!.. Тогда я пожелаю ему мучения в чистилище вместо огня ада!
Последние слова заставили рассмеяться Иэна.
- Твои представления о милосердии, моя любовь, веселят мне кровь. Но единственное, что я хотел разъяснить, так это то, что нам не следует опасаться, что Винчестер предаст нас анафеме, если мы отправимся в Уэльс на свадьбу нашего сына. - И Иэн обратил свой нежный взор на впорхнувшую в комнату старшую внучку.
Иэн давно уже перестал вспоминать о том, что Джоанна, мать Сибель, была его приемной дочерью, а не родной. Он знал, что Элинор вспоминает своего первого мужа, Саймона Леманя, с любовью, которую постаралась передать не только его детям - Джоанне и Адаму, но и сыну от второго брака - Саймону. Элинор не возражала против того, чтобы Иэн называл Джоанну дочерью, а Сибель - внучкой.
Сибель мимоходом обронила поцелуй на макушку деда и направилась прямиком к Элинор, держа в протянутой руке льняной стебель.
- Мне кажется, этот отмачивается уже достаточно долго, - сказала она.
Элинор взяла стебель и растрепала его, а затем пощупала ворсинки.
- Да, - согласилась она, - но останься - пусть горничная передаст женщинам, чтобы приступали к работе. Я хочу, чтобы ты написала письмо матери и отцу и сообщила им, что Иэн и я через пять дней отбываем в Уэльс.
- Уэльс? - переспросила Сибель, глядя на них расширившимися от удивления прекрасными глазами цвета зрелого янтаря. - Что-нибудь с Саймоном? - Теперь ее голос по-настоящему задрожал.
- Нет-нет, родная, с твоим братом все в порядке, - поспешил успокоить ее Иэн.
Элинор не могла удержаться от язвительного замечания:
- Если не считать того, что он еще больше обезумел, чем прежде, то, я думаю, ничего особенного.
Сибель растерянно переводила взгляд с дедушки на бабушку.
- Что Саймон натворил на сей раз? - с опаской спросила она.
Сибель любила всех в семье, но Саймона она просто обожала, ибо он, хотя и доводился ей дядей, был всего лишь на шесть лет старше и стал Сибель настоящим товарищем по детским играм. Саймон до сих пор, оставался ее ближайшим другом и поверенным всех ее сокровенных тайн. Однако она признавала, что Саймон оказался очень необычным ростком на древе семьи, все представители которой посвящали жизнь расширению своих владений, преумножению богатств и усилению власти. Поэтому Саймон часто ссорился с родителями, особенно со своей практичной и темпераментной матерью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126