Он торопливо спустился по лестнице, на ходу отдавая приказы готовится к выезду, но без доспехов.
На этом берегу реки стояла тишина, лишь копыта лошадей с глухим стуком цокали по широкой пыльной дороге, ведущей к Чипсайду. Нервничая из-за того, чего в любое другое время Джеффри просто не заметил бы, он проклинал столбы пыли, щекотавшей ноздри. Даже сам факт, что пыль поднималась в эти ночные часы, являлся скверным признаком. Несмотря на свинцовые облака и ветер, игравший гривой боевого коня Джеффри и раздувавший его тунику, в воздухе почти не было влаги, которая прибила бы пыль. А это означало, что ветер не нес с собой дождя.
Поначалу люди ехали очень медленно, ибо приходилось продвигаться в непроглядной ночи. Ни звездочки на небе, ни луны. Однако по мере продвижения на восток зарево пожара все ярче и ярче разгоралось на небе, освещая дорогу, и можно было пустить лошадей рысью. Джеффри проехал мимо дома отца и оглянулся на своих людей. Оставить часть из них здесь на случай, если пожар перекинется через реку? Джеффри посмотрел на небо. Если пожар доберется сюда, даже десять человек не смогут сделать больше, чем один. И все же нельзя оставить обитателей дома в неведении. Джеффри подозвал самого молодого латника и приказал ему скакать к дому, разбудить смотрителя, его слуг и сообщить им о пожаре.
Отряд продолжал двигаться, ускоряя ход. К этому времени порывы ветра уже доносили запах гари и даже тепло от бушевавшего где-то огня. Джеффри больше не терзали сомнения, останавливаться ли ему у каждого дома и предупреждать ли его обитателей о пожаре. В большинстве домов уже горел свет, жители просыпались от шума толпы, убегавшей по дороге на запад. До сих пор не возникло необходимости повернуть назад, но Джеффри боялся, что вскоре ехать будет еще тяжелее. Он прислушался к разговорам. Несмотря на поток богохульных фраз, пока все шло хорошо: признаков паники не было. В сражении Джеффри ни на минуту не усомнился бы в своих людях и не стал бы вслушиваться в их разговоры. Все они были храбрыми и опытными воинами. Но огонь — не сражение, а страшная неуправляемая стихия.
Через несколько минут отряд оказался на дороге, что вела к мосту. Она была до отказа заполнена людьми и тяжело нагруженными повозками. Джеффри остановил несколько человек, чтобы расспросить их, но из сбивчивого рассказа испуганных людей так и не смог ничего понять — они не были на пожаре, а просто спасались бегством. Этих наемных работников, спасавших свои пожитки, почти не заботило, что дом, дававший им приют, превратится в пепел. Чтобы пуститься в бегство, им вполне хватило зарева в небе и запаха дыма.
Обнажив мечи и прокладывая себе дорогу, ударяя ими плашмя по головам и плечам беженцев, по крупам животных, тянувших поклажу, Джеффри и его люди прорвались через мост. На противоположной стороне реки положение дел не было лучшим, но, по мере того как отряд все дальше продвигался вдоль берега реки на запад, толпа беженцев редела. И хотя пожар бушевал еще далеко, это мало утешало Джеффри. Зарево в небе освещало теперь дорогу так же, как солнечный свет, а порывы ветра, долетавшие с юга, уже обжигали дыхание.
— Господин, — пробормотал Тостиг, направляя свою лошадь к Джеффри, — что мы здесь делаем?
Раз его оруженосец задает такой вопрос, значит, он боится, решил Джеффри.
— Мы не будем заезжать далеко! — ответил он, повысив голос, чтобы его было слышно в нарастающем монотонном шуме. — Я обязан убедиться, что леди Мод находится в безопасности.
Из отряда послышалось несколько грубых ругательств, но Джеффри почувствовал лишь облегчение. Когда дело касалось женщины, бранью люди скорее выражали готовность помочь, нежели страх. Большинство из них знали дом леди Мод, ибо не раз сопровождали своего господина на шумные пирушки, устраиваемые сэром Энжеларом.
До дома было недалеко. Но, когда они добрались до него, ругательства сыпались уже из уст Джеффри. Весь дом был на ногах, повсюду беспорядочно суетились перепуганные слуги. Одни рыдали, другие молились, третьи носили ведрами воду с реки и выливали ее на дом. Джеффри промчался мимо пристроек и конюшен, где били копытами и ржали лошади. На полпути к лестнице он услышал вопли и рыдания женщин. Изрыгая громкие проклятия, Джеффри толкнул дверь. Леди Мод стояла на коленях перед распятием, моля Господа о помощи, милосердии и прощении грехов. Джеффри не смог даже успокоить ее хотя бы двумя-тремя словами. Отбиваясь от служанок, цеплявшихся за него и взывавших о помощи, Джеффри поднял впавшую в истерику женщину на ноги. Поддерживая одной рукой леди Мод, он с силой шлепнул двух докучавших ему служанок, чтобы боль и страх перевесили ужас перед надвигающимся огнем. Пока эти женщины одевали свою госпожу, Джеффри усмирял остальных. Он приказал им одеться и собрать наиболее ценные вещи, которые они смогут унести в руках. Авторитет Джеффри и осознание того, что скоро все покинут дом, внесли некоторый порядок в действия людей.
Леди Мод снова обрела способность мыслить — по крайней мере на своем обычном уровне, ибо она была столь же глупа, сколь и красива. Джеффри сам вел ее по лестнице, советуя побыстрее оставить дом. Он боялся, что она снова впадет в истерику и заразит ею других женщин, которыми обязана руководить. В десятый раз повелевая ей успокоиться и угрожая отшлепать в противном случае, Джеффри мысленно извинился перед Джоанной и поклялся, что отныне перестанет укорять невесту за силу воли.
Однако, когда Джеффри достиг сада, стало совершенно очевидным, что он ничуть не поспешил, буквально вытащив леди Мод из дома. Тостиг выстроил слуг в цепочку, и они, передавая друг другу ведра с водой, уже тушили часть пристроек и стены дома. Чтобы заливать водой крышу, установили лестницы. Латники тем временем вывели лошадей, вытолкнули прогулочную карету леди Мод из сарая. Из-за нагроможденных друг на друга строений стремительно пронесся сильный порыв ветра. Джеффри схватился за лицо: что-то словно резануло его и обожгло щеку. Широкая полоса пламени, длиной в сотню футов и один Бог знает какой высоты, устремилась вперед, подобно огромным бурунам во время шторма, что разбиваются о скалы близ Роузлинда, и охватила дома, расположенные напротив, через дорогу.
На мгновение все оцепенели от ужаса. Затем последовал настоящий хаос. Лошади становились на дыбы, пытаясь вырваться из рук своих хозяев; мужчины и женщины пронзительно кричали; леди Мод бросилась к Джеффри, окутав его голову широкими рукавами своего одеяния, так что какое-то время он ничего не видел и не мог дышать. По воле милосердных небес ветер утих, и волна огня спала. Отчетливо раздавался лишь все возрастающий монотонный треск. К счастью, только Джеффри и опытные латники знали, что означает этот шум.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137
На этом берегу реки стояла тишина, лишь копыта лошадей с глухим стуком цокали по широкой пыльной дороге, ведущей к Чипсайду. Нервничая из-за того, чего в любое другое время Джеффри просто не заметил бы, он проклинал столбы пыли, щекотавшей ноздри. Даже сам факт, что пыль поднималась в эти ночные часы, являлся скверным признаком. Несмотря на свинцовые облака и ветер, игравший гривой боевого коня Джеффри и раздувавший его тунику, в воздухе почти не было влаги, которая прибила бы пыль. А это означало, что ветер не нес с собой дождя.
Поначалу люди ехали очень медленно, ибо приходилось продвигаться в непроглядной ночи. Ни звездочки на небе, ни луны. Однако по мере продвижения на восток зарево пожара все ярче и ярче разгоралось на небе, освещая дорогу, и можно было пустить лошадей рысью. Джеффри проехал мимо дома отца и оглянулся на своих людей. Оставить часть из них здесь на случай, если пожар перекинется через реку? Джеффри посмотрел на небо. Если пожар доберется сюда, даже десять человек не смогут сделать больше, чем один. И все же нельзя оставить обитателей дома в неведении. Джеффри подозвал самого молодого латника и приказал ему скакать к дому, разбудить смотрителя, его слуг и сообщить им о пожаре.
Отряд продолжал двигаться, ускоряя ход. К этому времени порывы ветра уже доносили запах гари и даже тепло от бушевавшего где-то огня. Джеффри больше не терзали сомнения, останавливаться ли ему у каждого дома и предупреждать ли его обитателей о пожаре. В большинстве домов уже горел свет, жители просыпались от шума толпы, убегавшей по дороге на запад. До сих пор не возникло необходимости повернуть назад, но Джеффри боялся, что вскоре ехать будет еще тяжелее. Он прислушался к разговорам. Несмотря на поток богохульных фраз, пока все шло хорошо: признаков паники не было. В сражении Джеффри ни на минуту не усомнился бы в своих людях и не стал бы вслушиваться в их разговоры. Все они были храбрыми и опытными воинами. Но огонь — не сражение, а страшная неуправляемая стихия.
Через несколько минут отряд оказался на дороге, что вела к мосту. Она была до отказа заполнена людьми и тяжело нагруженными повозками. Джеффри остановил несколько человек, чтобы расспросить их, но из сбивчивого рассказа испуганных людей так и не смог ничего понять — они не были на пожаре, а просто спасались бегством. Этих наемных работников, спасавших свои пожитки, почти не заботило, что дом, дававший им приют, превратится в пепел. Чтобы пуститься в бегство, им вполне хватило зарева в небе и запаха дыма.
Обнажив мечи и прокладывая себе дорогу, ударяя ими плашмя по головам и плечам беженцев, по крупам животных, тянувших поклажу, Джеффри и его люди прорвались через мост. На противоположной стороне реки положение дел не было лучшим, но, по мере того как отряд все дальше продвигался вдоль берега реки на запад, толпа беженцев редела. И хотя пожар бушевал еще далеко, это мало утешало Джеффри. Зарево в небе освещало теперь дорогу так же, как солнечный свет, а порывы ветра, долетавшие с юга, уже обжигали дыхание.
— Господин, — пробормотал Тостиг, направляя свою лошадь к Джеффри, — что мы здесь делаем?
Раз его оруженосец задает такой вопрос, значит, он боится, решил Джеффри.
— Мы не будем заезжать далеко! — ответил он, повысив голос, чтобы его было слышно в нарастающем монотонном шуме. — Я обязан убедиться, что леди Мод находится в безопасности.
Из отряда послышалось несколько грубых ругательств, но Джеффри почувствовал лишь облегчение. Когда дело касалось женщины, бранью люди скорее выражали готовность помочь, нежели страх. Большинство из них знали дом леди Мод, ибо не раз сопровождали своего господина на шумные пирушки, устраиваемые сэром Энжеларом.
До дома было недалеко. Но, когда они добрались до него, ругательства сыпались уже из уст Джеффри. Весь дом был на ногах, повсюду беспорядочно суетились перепуганные слуги. Одни рыдали, другие молились, третьи носили ведрами воду с реки и выливали ее на дом. Джеффри промчался мимо пристроек и конюшен, где били копытами и ржали лошади. На полпути к лестнице он услышал вопли и рыдания женщин. Изрыгая громкие проклятия, Джеффри толкнул дверь. Леди Мод стояла на коленях перед распятием, моля Господа о помощи, милосердии и прощении грехов. Джеффри не смог даже успокоить ее хотя бы двумя-тремя словами. Отбиваясь от служанок, цеплявшихся за него и взывавших о помощи, Джеффри поднял впавшую в истерику женщину на ноги. Поддерживая одной рукой леди Мод, он с силой шлепнул двух докучавших ему служанок, чтобы боль и страх перевесили ужас перед надвигающимся огнем. Пока эти женщины одевали свою госпожу, Джеффри усмирял остальных. Он приказал им одеться и собрать наиболее ценные вещи, которые они смогут унести в руках. Авторитет Джеффри и осознание того, что скоро все покинут дом, внесли некоторый порядок в действия людей.
Леди Мод снова обрела способность мыслить — по крайней мере на своем обычном уровне, ибо она была столь же глупа, сколь и красива. Джеффри сам вел ее по лестнице, советуя побыстрее оставить дом. Он боялся, что она снова впадет в истерику и заразит ею других женщин, которыми обязана руководить. В десятый раз повелевая ей успокоиться и угрожая отшлепать в противном случае, Джеффри мысленно извинился перед Джоанной и поклялся, что отныне перестанет укорять невесту за силу воли.
Однако, когда Джеффри достиг сада, стало совершенно очевидным, что он ничуть не поспешил, буквально вытащив леди Мод из дома. Тостиг выстроил слуг в цепочку, и они, передавая друг другу ведра с водой, уже тушили часть пристроек и стены дома. Чтобы заливать водой крышу, установили лестницы. Латники тем временем вывели лошадей, вытолкнули прогулочную карету леди Мод из сарая. Из-за нагроможденных друг на друга строений стремительно пронесся сильный порыв ветра. Джеффри схватился за лицо: что-то словно резануло его и обожгло щеку. Широкая полоса пламени, длиной в сотню футов и один Бог знает какой высоты, устремилась вперед, подобно огромным бурунам во время шторма, что разбиваются о скалы близ Роузлинда, и охватила дома, расположенные напротив, через дорогу.
На мгновение все оцепенели от ужаса. Затем последовал настоящий хаос. Лошади становились на дыбы, пытаясь вырваться из рук своих хозяев; мужчины и женщины пронзительно кричали; леди Мод бросилась к Джеффри, окутав его голову широкими рукавами своего одеяния, так что какое-то время он ничего не видел и не мог дышать. По воле милосердных небес ветер утих, и волна огня спала. Отчетливо раздавался лишь все возрастающий монотонный треск. К счастью, только Джеффри и опытные латники знали, что означает этот шум.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137