— Вы вознамерились сломать шею, — буркнул он.
Она насмешливо-снисходительно покосилась на него.
— Я намерена взобраться наверх и посмотреть на бескрайний морской простор.
Морган развел руками:
— Воля ваша. Но если расшибетесь насмерть, вините в этом только себя. Я снимаю с себя всякую ответственность.
— Как бы не так! — усмехнулась она. — Я превращусь в привидение и стану преследовать вас до конца дней!
Улыбка на лице Моргана погасла. Ведь в словах ее содержалась изрядная доля правды. Мысли о ней и впрямь не оставляли его ни днем, ни ночью. И они никогда, никогда его не покинут, до самого последнего его часа! Да и в самом деле, разве может изгладиться из памяти ее образ? Вот такой он и запомнит ее навек — с улыбкой на очаровательном лице, с забранными в узел мягкими волосами, с озорными искорками, поблескивающими в глубине глаз. Панталоны брата ловко сидели на ней, обрисовывая развитые бедра. Она стянула поясом черную рубаху, а напряженные соски проглядывали в виде двух маленьких выпуклостей даже сквозь плотную ткань жилета. Такую женщину невозможно позабыть.
И нет сил не тянуться к ней, не стремиться обладать ею, когда она рядом.
«Держи себя в руках».
Насколько же предпочтительнее было бы держать в руках ее!
Глубоко вздохнув, чтобы отогнать непрошеные мысли, он зашагал на палубу.
Морган подробно объяснил ей, как хвататься руками за веревки при подъеме на мачту. При этом он сам не переставал удивляться себе. Ему казалось даже, что слова, которые он выговаривал, произносил за него кто-то другой. Надо же было поддаться на ее сумасшедшую провокацию! А что, если она и впрямь сорвется вниз? Но Серенити уже начала подъем, ее соблазнительные формы виднелись над его головой в такой искусительной близости и в то же время столь недосягаемые для него…
Тело его напряглось, мужской плоти стало тесно в облегающих панталонах, и он пожалел, что приказал ей переодеться в платье брата.
«Можно подумать, вид ее подвязок и прочего не оказал бы на тебя никакого воздействия!»
— Прежде чем переставлять ногу, убедитесь, что рука ваша крепко ухватилась за веревку! — напутствовал он ее. Серенити между тем уверенно карабкалась вверх. Она оступилась лишь раз, но, к счастью, не потеряла при этом равновесия.
— Не смотри вниз, — послышался сверху ее шепот. Она вытянула руку вверх и схватилась за толстый канат. Только теперь Морган понял, до чего же ей страшно.
— Как вы, мисс Джеймс?
— Прекрасно.
— Если что, я вмиг помогу вам спуститься на палубу, и мы забудем…
— Нет-нет! — воскликнула она. — Об этом не может быть и речи!
Морган следовал за ней, выдерживая небольшую дистанцию.
— Не бойтесь, я не дам вам упасть.
Серенити с сомнением посмотрела на него сверху вниз.
— Вы и в самом деле смогли бы меня поймать?
— Спрашиваете! Тем более что Барни мне голову оторвет, если вы упадете и палуба окажется запачкана…
— О-о-о, в таком случае мне не о чем беспокоиться, — усмехнулась она. — Я рада, что галантность живет и процветает на морских просторах, как никогда прежде.
Этот веселый диалог придал ей сил, и через несколько секунд она была уже у «вороньего гнезда».
Серенити не знала, как забраться в некое подобие круглого гамака, но подоспевший Морган ей помог. Они стояли плечом к плечу в тесном пространстве, и Сере-нити ощущала бедром жар его тела.
Щеки ее окрасил румянец. Морган отодвинулся, и Серенити взглянула вниз, на палубу, которая показалась ей крошечной — не больше носового платка.
Корабль качнуло, и она судорожно ухватилась за поручень, который проходил по всей окружности «гнезда».
— Господи, и как это Лу находит силы проделывать такое каждый день? .
Морган в тон ей ответил:
— Посмотрел бы я, как бы у него хватило духу отказаться!
Серенити обратила взгляд к горизонту. Медленно опускавшееся солнце окрасило волны в багряно-оранжевые тона. В этот миг лишь им двоим была доступна эта волшебная картина. Серенити прерывисто вздохнула:
— Какая красота! — Ода!
Тон, каким он это произнес, показался ей несколько странным, и, лишь обратив взор на его взволнованное лицо, она поняла, что он имел в виду вовсе не раскинувшуюся перед ними картину.
Она смущенно потупилась, потом, вскинув голову, сделала вид, что любуется океаном, и при этом старалась не думать о том, как весело играет бриз его черными локонами, как пленителен его взгляд, обращенный к ней…
— Вы часто сюда поднимаетесь? — спросила она, только чтобы нарушить молчание.
— Нет, в последнее время редко, — сказал он, вынимая из-за пояса подзорную трубу. — Взгляните-ка.
Он отрегулировал трубу и протянул ей. И обнял ее за талию, чтобы не дать ей упасть, если у нее с непривычки закружится голова.
Серенити попыталась сосредоточить взгляд на океанских волнах, на линии горизонта, но перед глазами у нее стоял туман — все, что она способна была в этот миг ощутить, — это тепло его груди, вплотную прижавшейся к ее плечу, и восхитительный запах моря и бриза, который исходил от него.
Но вот он убедился, что она способна сохранять равновесие, и слегка отстранился от нее. Серенити направила трубу на «Королеву смерти».
— Я вижу Джейка! И, похоже, команда шлюпа решительно ничего не имеет против такого предводителя. Честное слово! Они, кажется, вполне счастливы!
Морган с полунасмешливой улыбкой пояснил:
— Это наверняка из-за того, что Джейк швырнул за борт капитанскую дочку.
Серенити, не веря своим ушам, обернулась к нему:
— Что?! Кого он выбросил за борт?! Морган весело расхохотался:
— Не «кого», а «что»! Плеть! Он швырнул за борт плеть Хауэрса, стоило ему ступить на палубу «Королевы». Ведь наш старина Джейк не из тех, кто поддерживает дисциплину на корабле с помощью физических наказаний. Да простится мне эта расхожая фраза. Он всегда был против этого.
— Да неужто? — удивилась Серенити. Кровожадный пират вдруг предстал перед ней в неожиданном свете. — Знаете, мой брат однажды написал статью о том, как жестоки бывают некоторые капитаны с матросами. Он проинтервьюировал многих моряков и выяснил, что почти на каждом корабле физическая расправа над провинившимися — вещь вполне привычная.
— Джейк раз и навсегда научил меня, как обходиться без этого, — сказал Морган. — И уж коли ему приходилось назначить кому-то из ребят наказание, пропорциональное проступку, тут ему позавидовал бы и сам царь Соломон. Справедливость Черного Джека стала в определенных кругах, — многозначительно подмигнул он, — буквально притчей во языцех.
Серенити передернула плечом:
— Могу себе представить. Черный Джек наверняка не раздумывая кидает за борт всякого, кто осмелится ему перечить. Поэтому его все слушаются беспрекословно.
— Вы к нему несправедливы, Серенити.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72