Наступит день, и земля Китти перейдет к ее сыну. Этого хотелось ей, и земля будет принадлежать Джону Райту. Мне надо сейчас одно – привести свою жизнь в порядок. Но тебе, Сэм, вовсе не нужно нянчиться со мной и ждать, пока это произойдет. Ты был мне верным другом. Ты все время меня поддерживал. О большем я и просить не могу. У тебя ведь есть и своя собственная жизнь.
– Верно! – коротко рассмеялся Сэм. – Я всего лишь старая загнанная лошадь, у которой нет другого счастья, кроме как быть все время занятым каким-нибудь делом. Я поскачу в Северную Каролину вместе с тобой, когда отправишься ты. Но думаю, что надолго там не задержусь.
Сэм откинулся на спинку кресла и сложил руки на животе.
– Знаешь что, Тревис? – задумчиво произнес он, не ожидая ответа на свои предыдущие слова. – За последние недели у меня была уйма времени хорошенько здесь оглядеться, и то, что я увидел, мне понравилось. Мне нравится Запад. Это территория новая, свежая. Я испытываю волнение, когда думаю, что могу стать частью здешней жизни. – Сэм широким жестом обвел окружающий их простор.
Неожиданно он наклонился вперед, так что передние ножки стула затрещали от резкого движения. Сэм положил локти на стол и уперся подбородком в ладони. Его карие глаза засверкали.
– Ты знаешь, что здесь, на четырех квадратных милях, насчитывается почти двести серебряных копей? Эта страна живет, Тревис, живет! – Он стукнул по столу кулаком. – Только подумать, что все это произошло чисто случайно. Когда в 1849 году золотая лихорадка в Калифорнии пошла на убыль, старатели двинулись в Неваду и в Колорадо в поисках нового золота, но вместо него нашли серебро. Как это было на жиле, о которой я тебе говорил, на копях под названием Офицерские. Эти копи процветают, там настоящий бум. Вот где надо быть!
Тревис отодвинул пустую миску и выпил кофе. Он снова начал чувствовать себя человеком.
– Ты хочешь сказать, Сэм, что собираешься стать старателем? – подавив изумление, спросил Колтрейн. – У тебя появилась серебряная лихорадка, как у всех местных фанатиков?
– Да нет, черт побери! Это никакая не лихорадка, – махнул рукой Сэм. – Меня влечет сам этот край, приятель. Запад там, где тебя охватывает волнение. Это все равно что открытие нового мира. Черт, честно говоря, это и есть новый мир. Теперь я понимаю, почему первооткрыватели испытывают особое душевное состояние. Это ни с чем не сравнимое ощущение, которое просыпается в тебе, и от него уже никогда не избавиться. Нет, скажу я тебе, как только подумаю, что снова буду жить в Северной Каролине или в болотистой пойме Луизианы, я тут же начинаю задыхаться.
– Я тебя ни в чем обвинить не могу, – искренне сказал Тревис. – Если бы у меня не было сына, о котором надо заботиться, я бы, возможно, тоже здесь остался. – Он замолчал. – Беда в том, что сейчас я еще просто не готов приехать к Джону и посмотреть ему в глаза. – Тревис глубоко вздохнул. – Есть еще одна причина. Слишком малый срок прошел со смерти Китти, Сэм. Рана чересчур свежа. Мне нужно время. Если я вернусь прямо сейчас, я убью Нэнси. А заодно и Дантона – он слишком долго ждал, прежде чем рассказать мне всю правду. – Тревис медленно покачал головой. – Нет, сейчас я возвращаться туда не могу.
Он облизнул губы и решил, что самое время выпить чего-нибудь покрепче. Но неожиданно для себя Колтрейн решил, что пора уже перестать прятаться на дне бутылки, надо жить по-человечески.
Сэм продолжал молчать. Пусть Тревис сам поборется со своими демонами. Прошло несколько минут, прежде чем Колтрейн произнес:
– Я пошлю Мэтти письмо и все ей объясню. И еще раз поблагодарю за Джона. Перед нашим отъездом сюда я отдал ей большую часть денег, заработанных на Гаити. Так что мой сынишка ей ничего не стоит, да и для себя ей кое-что остается. Все равно я всегда буду перед Мэтти Гласс в неоплатном долгу. Это мой особый долг, Сэм. Что бы я делал без нее?
Чуть погодя Тревис вздохнул:
– Может, я выберу себе какую-нибудь вершину и подамся в горы. – Он попытался улыбнуться, но улыбки не получилось.
Сэм в упор взглянул на друга и сказал:
– Ты можешь поехать со мной в Кентукки.
– В Кентукки? – эхом отозвался Тревис, удивленно поднимая бровь. – О чем это ты? Ведь ты только что говорил, что было бы здорово остаться в Неваде.
Сэм наклонился вперед и огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что их никто не подслушивает. Но салун уже почти опустел. Сэм сообщил, что связывался с Вашингтоном по поводу назначения на пост федерального шерифа. Эту работу ему обещали еще как часть контракта по Доминиканской Республике.
– Говорят, что сейчас в Кентукки отправляют многочисленную группу федеральных шерифов, потому что там обострилась ситуация с местными неграми, по отношению к которым чинятся произвол и насилие: жгут негритянские дома, школы, церкви. Толпы белых выгоняют на улицу целые семьи чернокожих, а их дома сжигают. Есть даже сообщения о судах Линча, когда толпа вешает негров без суда и следствия. Это происходит, как мне сказали, – печально вздохнул Сэм, – потому, что белые южане-экстремисты в этих районах не видят никакой другой альтернативы той программе реконструкции, которую навязывают Югу радикальные республиканцы с Севера. Черт побери! Мне совершенно наплевать на политиков и на политику. Ты это знаешь. Но мне очень не нравится, когда убивают негров, когда сжигают их дома, когда бесчинствует дикая толпа. – Сэм резко покачал головой.
Тревис улыбнулся:
– Значит, ты послал в Вашингтон телеграмму и написал, что будешь счастлив принять назначение в Кентукки на пост шерифа от федерального правительства?
Сэм утвердительно кивнул:
– Именно так, черт тебя побери! Я собираюсь принять участие в этих событиях. А еще поднакопить столько денег, сколько смогу. А потом я возвращусь сюда и обзаведусь домом в этом новом мире. – Сэм помолчал. На его лице появилось выражение озабоченности и грусти. – Я ведь уже старик, Тревис. Пора бы подумать, что надо где-то осесть. Здесь я смог бы обрести покой, а при желании найти чем взволновать душу. Но прежде всего в Кентукки надо сделать очень важное дело.
Тревис позвал официантку.
– Принесите бутылку вина, – заказал он, – и два бокала.
– Ты опять принимаешься за старое, Тревис? – не веря своим глазам, спросил Сэм.
– Успокойся, – произнес Тревис и махнул рукой. – Я заказал вино, чтобы отпраздновать одно событие. Я хочу предложить тост за новое приключение – твое и мое.
– Ты едешь вместе со мной? Чертовски здорово! – Сэм вскочил на ноги и пустился в джигу прямо вокруг стола. А потом его крупное тело снова тяжело опустилось на стул. – Мы избавим от нечисти штат Кентукки, а потом поедем в Северную Каролину, заберем Джона и отправимся на Запад. Мы будем работать изо всех сил, накопим денег и…
– Сэм, прекрати!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
– Верно! – коротко рассмеялся Сэм. – Я всего лишь старая загнанная лошадь, у которой нет другого счастья, кроме как быть все время занятым каким-нибудь делом. Я поскачу в Северную Каролину вместе с тобой, когда отправишься ты. Но думаю, что надолго там не задержусь.
Сэм откинулся на спинку кресла и сложил руки на животе.
– Знаешь что, Тревис? – задумчиво произнес он, не ожидая ответа на свои предыдущие слова. – За последние недели у меня была уйма времени хорошенько здесь оглядеться, и то, что я увидел, мне понравилось. Мне нравится Запад. Это территория новая, свежая. Я испытываю волнение, когда думаю, что могу стать частью здешней жизни. – Сэм широким жестом обвел окружающий их простор.
Неожиданно он наклонился вперед, так что передние ножки стула затрещали от резкого движения. Сэм положил локти на стол и уперся подбородком в ладони. Его карие глаза засверкали.
– Ты знаешь, что здесь, на четырех квадратных милях, насчитывается почти двести серебряных копей? Эта страна живет, Тревис, живет! – Он стукнул по столу кулаком. – Только подумать, что все это произошло чисто случайно. Когда в 1849 году золотая лихорадка в Калифорнии пошла на убыль, старатели двинулись в Неваду и в Колорадо в поисках нового золота, но вместо него нашли серебро. Как это было на жиле, о которой я тебе говорил, на копях под названием Офицерские. Эти копи процветают, там настоящий бум. Вот где надо быть!
Тревис отодвинул пустую миску и выпил кофе. Он снова начал чувствовать себя человеком.
– Ты хочешь сказать, Сэм, что собираешься стать старателем? – подавив изумление, спросил Колтрейн. – У тебя появилась серебряная лихорадка, как у всех местных фанатиков?
– Да нет, черт побери! Это никакая не лихорадка, – махнул рукой Сэм. – Меня влечет сам этот край, приятель. Запад там, где тебя охватывает волнение. Это все равно что открытие нового мира. Черт, честно говоря, это и есть новый мир. Теперь я понимаю, почему первооткрыватели испытывают особое душевное состояние. Это ни с чем не сравнимое ощущение, которое просыпается в тебе, и от него уже никогда не избавиться. Нет, скажу я тебе, как только подумаю, что снова буду жить в Северной Каролине или в болотистой пойме Луизианы, я тут же начинаю задыхаться.
– Я тебя ни в чем обвинить не могу, – искренне сказал Тревис. – Если бы у меня не было сына, о котором надо заботиться, я бы, возможно, тоже здесь остался. – Он замолчал. – Беда в том, что сейчас я еще просто не готов приехать к Джону и посмотреть ему в глаза. – Тревис глубоко вздохнул. – Есть еще одна причина. Слишком малый срок прошел со смерти Китти, Сэм. Рана чересчур свежа. Мне нужно время. Если я вернусь прямо сейчас, я убью Нэнси. А заодно и Дантона – он слишком долго ждал, прежде чем рассказать мне всю правду. – Тревис медленно покачал головой. – Нет, сейчас я возвращаться туда не могу.
Он облизнул губы и решил, что самое время выпить чего-нибудь покрепче. Но неожиданно для себя Колтрейн решил, что пора уже перестать прятаться на дне бутылки, надо жить по-человечески.
Сэм продолжал молчать. Пусть Тревис сам поборется со своими демонами. Прошло несколько минут, прежде чем Колтрейн произнес:
– Я пошлю Мэтти письмо и все ей объясню. И еще раз поблагодарю за Джона. Перед нашим отъездом сюда я отдал ей большую часть денег, заработанных на Гаити. Так что мой сынишка ей ничего не стоит, да и для себя ей кое-что остается. Все равно я всегда буду перед Мэтти Гласс в неоплатном долгу. Это мой особый долг, Сэм. Что бы я делал без нее?
Чуть погодя Тревис вздохнул:
– Может, я выберу себе какую-нибудь вершину и подамся в горы. – Он попытался улыбнуться, но улыбки не получилось.
Сэм в упор взглянул на друга и сказал:
– Ты можешь поехать со мной в Кентукки.
– В Кентукки? – эхом отозвался Тревис, удивленно поднимая бровь. – О чем это ты? Ведь ты только что говорил, что было бы здорово остаться в Неваде.
Сэм наклонился вперед и огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что их никто не подслушивает. Но салун уже почти опустел. Сэм сообщил, что связывался с Вашингтоном по поводу назначения на пост федерального шерифа. Эту работу ему обещали еще как часть контракта по Доминиканской Республике.
– Говорят, что сейчас в Кентукки отправляют многочисленную группу федеральных шерифов, потому что там обострилась ситуация с местными неграми, по отношению к которым чинятся произвол и насилие: жгут негритянские дома, школы, церкви. Толпы белых выгоняют на улицу целые семьи чернокожих, а их дома сжигают. Есть даже сообщения о судах Линча, когда толпа вешает негров без суда и следствия. Это происходит, как мне сказали, – печально вздохнул Сэм, – потому, что белые южане-экстремисты в этих районах не видят никакой другой альтернативы той программе реконструкции, которую навязывают Югу радикальные республиканцы с Севера. Черт побери! Мне совершенно наплевать на политиков и на политику. Ты это знаешь. Но мне очень не нравится, когда убивают негров, когда сжигают их дома, когда бесчинствует дикая толпа. – Сэм резко покачал головой.
Тревис улыбнулся:
– Значит, ты послал в Вашингтон телеграмму и написал, что будешь счастлив принять назначение в Кентукки на пост шерифа от федерального правительства?
Сэм утвердительно кивнул:
– Именно так, черт тебя побери! Я собираюсь принять участие в этих событиях. А еще поднакопить столько денег, сколько смогу. А потом я возвращусь сюда и обзаведусь домом в этом новом мире. – Сэм помолчал. На его лице появилось выражение озабоченности и грусти. – Я ведь уже старик, Тревис. Пора бы подумать, что надо где-то осесть. Здесь я смог бы обрести покой, а при желании найти чем взволновать душу. Но прежде всего в Кентукки надо сделать очень важное дело.
Тревис позвал официантку.
– Принесите бутылку вина, – заказал он, – и два бокала.
– Ты опять принимаешься за старое, Тревис? – не веря своим глазам, спросил Сэм.
– Успокойся, – произнес Тревис и махнул рукой. – Я заказал вино, чтобы отпраздновать одно событие. Я хочу предложить тост за новое приключение – твое и мое.
– Ты едешь вместе со мной? Чертовски здорово! – Сэм вскочил на ноги и пустился в джигу прямо вокруг стола. А потом его крупное тело снова тяжело опустилось на стул. – Мы избавим от нечисти штат Кентукки, а потом поедем в Северную Каролину, заберем Джона и отправимся на Запад. Мы будем работать изо всех сил, накопим денег и…
– Сэм, прекрати!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114