Все эти сцены я уже знала наизусть.
– На работе? Ты думала, я была на работе? И слишком устала, чтоб тебе помочь? Лили, не говори так.
– Послушай, Энди, мы это проехали, ладно? Ты ведь все время на работе: и днем, и ночью, часто и в выходные тоже. А когда ты не работаешь, то жалуешься на работу. Я в общем-то все понимаю, я знаю, какая трудная у тебя работа и что твоя начальница не в своем уме. И мне не хотелось портить тебе отдых. А потом, я не знала, может быть, ты с Алексом. Он все время говорит, что никогда тебя не видит, я не хотела мешать. Если б это и в самом деле было нужно, я бы позвонила, и я не сомневаюсь, что ты бы тут же примчалась. Но я еще раз повторяю: там было не так уж плохо. Ну, давай это закроем. Я с ног валюсь, мне надо в душ, а потом в постель.
От волнения я не могла вымолвить ни слова, но Лили приняла мое молчание за согласие.
– Ты еще там? – спросила она через полминуты, в течение которых я отчаянно пыталась подобрать слова для извинения, объяснения или чего-то в этом роде. – Слушай, я только что добралась до дома. Мне надо поспать. Я тебе звякну после?
– Ну да, конечно, – выдавила я. – Лил, мне так жаль! Ведь я никогда не вела себя так, чтобы ты могла подумать…
– Энди, не надо. Все нормально. Со мной все хорошо. С нами все хорошо. Потом поговорим.
– Ладно. Спи. Позвони мне, если что…
– Ну конечно. Да, а как тебе наша новая квартира?
– Она просто супер, Лил. И как ты только сумела отыскать такую прелесть? Вот мы с тобой заживем… – Я едва понимала, что говорю, и говорила только для того, чтобы она подольше не отключалась, чтобы убедиться еще и еще раз, что наша дружба осталась неизменной.
– Вот и хорошо. Я так рада, что она тебе нравится. Надеюсь, и Парню с Колечком она тоже понравится, – пошутила она, но снова как-то наигранно.
Мы попрощались, и я застыла посреди гостиной, уставившись на телефон.
В это время в комнату вошел папа, чтобы звать нас с Алексом обедать.
– Что случилось, Энди? Где Лили? Я думал, что и ей не помешало бы помочь перевезти вещи, но я буду в городе только до трех. Она уже едет?
– Нет, она… э… она приболела. Это на несколько дней, не меньше, так что раньше завтрашнего дня она не приедет. Мы с ней только что разговаривали.
– А ты уверена, что у нее все в порядке? Может, нам стоит к ней съездить? Я всегда беспокоился за эту девочку; у нее ведь нет родителей, только эта старая перечница, ее бабушка. – Он положил руку мне на плечо, словно для того, чтобы растравить мои раны. – Ей повезло, что у нее есть ты. Иначе она осталась бы совсем одна.
Я почувствовала ком в горле, но все же смогла выговорить:
– Ну да, вроде того. Но с ней все в порядке, это точно. Просто ей надо как следует выспаться. Пойдем чего-нибудь перекусим? Привратник говорит, в четырех кварталах отсюда есть классная закусочная.
– Офис Миранды Пристли, – ответила я недовольным тоном, который прочно усвоила в последнее время: я надеялась, что это убедит всех отважившихся украсть у меня часть моих личных минут в несвоевременности их звонка.
– Д-день добрый, это Эм-эм-эм-эмили? – прошелестел заикающийся женский голос на другом конце провода.
– Нет, это Андреа. Я новый секретарь Миранды, – пояснила я, хотя делала это уже, наверное, тысячу раз.
– А, новая секретарша Миранды, – зарокотал странный голос, – самая удачливая девушка на свете, н-не так ли? Ну и каково оно – жить бок о бок с мировым злом?
Сонное настроение как рукой сняло. Это было что-то новое. За три с лишним месяца моей работы в «Подиуме» я еще не встречала человека, который бы осмелился отозваться о Миранде так откровенно дерзко. Уж не шутит ли она? Не провоцирует ли меня?
– Э… конечно, работа в «Подиуме» – это уникальная возможность набраться опыта, – промямлила я, – за такую работу миллионы девушек готовы на что угодно.
Неужели я только что это сказала?
В трубке послышались звуки, похожие на тявканье гиены.
– Ну еще бы, просто охренеть м-можно, – выдавила она, не то смеясь, не то кашляя, – ты небось дорвалась наконец до б-барахла от Г-г-гуччи? Это здорово промывает мозги. С ума сойти! Эта женщина просто нечто! Что ж, мисс Набирающаяся Опыта, одна маленькая птичка шепнула мне, что на этот раз Миранда наняла не совсем безмозглую п-подхалимку, но эти маленькие птички проницательностью не отличаются. Любишь джемперочки от Майкла Корса и шубки-очаровашки от Менделя? Не бойся, милочка, ты на своем месте. А сейчас дай-ка мне свою плоскозадую хозяйку.
Я была в смятении. Моим первым порывом было послать ее ко всем чертям, сказать ей, что она меня плохо знает, а разговаривает так высокомерно только для того, чтобы сгладить свое заикание. Но еще больше мне хотелось прижать трубку к губам и прошептать: «Я здесь как в тюрьме, вы даже не представляете, что это такое. Спасите меня, пожалуйста, спасите меня от этой китайской пытки. Да, вы правы, все именно так, но на самом деле я совсем другая!» Но я не сделала и этого, потому что отдавала себе отчет, что понятия не имею, кому принадлежит заикающийся голос на другом конце провода.
Я перевела дух и решила, что отыграюсь, не затрагивая личность Миранды.
– Что ж, я, само собой разумеется, обожаю Майкла Корса, но уж, конечно, не за джемперочки. Мех у Менделя ничего себе, но настоящая поклонница «Подиума» – та, чей вкус безупречен и не может быть поставлен под сомнение, – выберет вещи, сшитые по индивидуальному заказу у Джорджа Полигеоргиса на Мэдисон-авеню. Да, и на будущее я бы предпочла, чтобы вы использовали что-нибудь менее категоричное, чем «подхалимка». «Помощница» будет в самый раз. Я была бы рада опровергнуть и некоторые другие ваши ложные представления, но не могла бы я прежде узнать, с кем говорю?
– Браво, новая секретарша Миранды, браво. М-может, мы с тобой и поладим. Я не особенно люблю тех, кого обычно нанимает Миранда, но в этом нет ничего удивительного, ведь я не особенно люблю и ее саму. Мое имя Джудит Мейсон; на тот случай, если оно вам н-ничего не говорит, я автор путевых заметок, которые вы печатаете каждый месяц. А теперь скажи-ка мне – ты ведь в журнале сравнительно недавно, – медовый месяц уже закончился?
Я не знала, что ответить. Что она имеет в виду? Разговаривать с этой женщиной было все равно что разбирать тикающую бомбу.
– Что молчим? У тебя сейчас как раз самое замечательное время: ты пробыла в «Подиуме» достаточно долго, чтобы о тебе узнали, но недостаточно, чтобы окружающие определили твои слабые места и начали дергать за ниточки. Т-ты еще это оценишь, уж поверь мне. В интересном месте работаешь.
Но прежде чем я успела ответить, она сказала:
– Н-ну ладно, хватит на сегодня любезностей, подружка. Ей м-можешь обо мне не докладывать, она на м-мои звонки все равно никогда не отвечает. Д-должно быть, ей не нравится заикание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
– На работе? Ты думала, я была на работе? И слишком устала, чтоб тебе помочь? Лили, не говори так.
– Послушай, Энди, мы это проехали, ладно? Ты ведь все время на работе: и днем, и ночью, часто и в выходные тоже. А когда ты не работаешь, то жалуешься на работу. Я в общем-то все понимаю, я знаю, какая трудная у тебя работа и что твоя начальница не в своем уме. И мне не хотелось портить тебе отдых. А потом, я не знала, может быть, ты с Алексом. Он все время говорит, что никогда тебя не видит, я не хотела мешать. Если б это и в самом деле было нужно, я бы позвонила, и я не сомневаюсь, что ты бы тут же примчалась. Но я еще раз повторяю: там было не так уж плохо. Ну, давай это закроем. Я с ног валюсь, мне надо в душ, а потом в постель.
От волнения я не могла вымолвить ни слова, но Лили приняла мое молчание за согласие.
– Ты еще там? – спросила она через полминуты, в течение которых я отчаянно пыталась подобрать слова для извинения, объяснения или чего-то в этом роде. – Слушай, я только что добралась до дома. Мне надо поспать. Я тебе звякну после?
– Ну да, конечно, – выдавила я. – Лил, мне так жаль! Ведь я никогда не вела себя так, чтобы ты могла подумать…
– Энди, не надо. Все нормально. Со мной все хорошо. С нами все хорошо. Потом поговорим.
– Ладно. Спи. Позвони мне, если что…
– Ну конечно. Да, а как тебе наша новая квартира?
– Она просто супер, Лил. И как ты только сумела отыскать такую прелесть? Вот мы с тобой заживем… – Я едва понимала, что говорю, и говорила только для того, чтобы она подольше не отключалась, чтобы убедиться еще и еще раз, что наша дружба осталась неизменной.
– Вот и хорошо. Я так рада, что она тебе нравится. Надеюсь, и Парню с Колечком она тоже понравится, – пошутила она, но снова как-то наигранно.
Мы попрощались, и я застыла посреди гостиной, уставившись на телефон.
В это время в комнату вошел папа, чтобы звать нас с Алексом обедать.
– Что случилось, Энди? Где Лили? Я думал, что и ей не помешало бы помочь перевезти вещи, но я буду в городе только до трех. Она уже едет?
– Нет, она… э… она приболела. Это на несколько дней, не меньше, так что раньше завтрашнего дня она не приедет. Мы с ней только что разговаривали.
– А ты уверена, что у нее все в порядке? Может, нам стоит к ней съездить? Я всегда беспокоился за эту девочку; у нее ведь нет родителей, только эта старая перечница, ее бабушка. – Он положил руку мне на плечо, словно для того, чтобы растравить мои раны. – Ей повезло, что у нее есть ты. Иначе она осталась бы совсем одна.
Я почувствовала ком в горле, но все же смогла выговорить:
– Ну да, вроде того. Но с ней все в порядке, это точно. Просто ей надо как следует выспаться. Пойдем чего-нибудь перекусим? Привратник говорит, в четырех кварталах отсюда есть классная закусочная.
– Офис Миранды Пристли, – ответила я недовольным тоном, который прочно усвоила в последнее время: я надеялась, что это убедит всех отважившихся украсть у меня часть моих личных минут в несвоевременности их звонка.
– Д-день добрый, это Эм-эм-эм-эмили? – прошелестел заикающийся женский голос на другом конце провода.
– Нет, это Андреа. Я новый секретарь Миранды, – пояснила я, хотя делала это уже, наверное, тысячу раз.
– А, новая секретарша Миранды, – зарокотал странный голос, – самая удачливая девушка на свете, н-не так ли? Ну и каково оно – жить бок о бок с мировым злом?
Сонное настроение как рукой сняло. Это было что-то новое. За три с лишним месяца моей работы в «Подиуме» я еще не встречала человека, который бы осмелился отозваться о Миранде так откровенно дерзко. Уж не шутит ли она? Не провоцирует ли меня?
– Э… конечно, работа в «Подиуме» – это уникальная возможность набраться опыта, – промямлила я, – за такую работу миллионы девушек готовы на что угодно.
Неужели я только что это сказала?
В трубке послышались звуки, похожие на тявканье гиены.
– Ну еще бы, просто охренеть м-можно, – выдавила она, не то смеясь, не то кашляя, – ты небось дорвалась наконец до б-барахла от Г-г-гуччи? Это здорово промывает мозги. С ума сойти! Эта женщина просто нечто! Что ж, мисс Набирающаяся Опыта, одна маленькая птичка шепнула мне, что на этот раз Миранда наняла не совсем безмозглую п-подхалимку, но эти маленькие птички проницательностью не отличаются. Любишь джемперочки от Майкла Корса и шубки-очаровашки от Менделя? Не бойся, милочка, ты на своем месте. А сейчас дай-ка мне свою плоскозадую хозяйку.
Я была в смятении. Моим первым порывом было послать ее ко всем чертям, сказать ей, что она меня плохо знает, а разговаривает так высокомерно только для того, чтобы сгладить свое заикание. Но еще больше мне хотелось прижать трубку к губам и прошептать: «Я здесь как в тюрьме, вы даже не представляете, что это такое. Спасите меня, пожалуйста, спасите меня от этой китайской пытки. Да, вы правы, все именно так, но на самом деле я совсем другая!» Но я не сделала и этого, потому что отдавала себе отчет, что понятия не имею, кому принадлежит заикающийся голос на другом конце провода.
Я перевела дух и решила, что отыграюсь, не затрагивая личность Миранды.
– Что ж, я, само собой разумеется, обожаю Майкла Корса, но уж, конечно, не за джемперочки. Мех у Менделя ничего себе, но настоящая поклонница «Подиума» – та, чей вкус безупречен и не может быть поставлен под сомнение, – выберет вещи, сшитые по индивидуальному заказу у Джорджа Полигеоргиса на Мэдисон-авеню. Да, и на будущее я бы предпочла, чтобы вы использовали что-нибудь менее категоричное, чем «подхалимка». «Помощница» будет в самый раз. Я была бы рада опровергнуть и некоторые другие ваши ложные представления, но не могла бы я прежде узнать, с кем говорю?
– Браво, новая секретарша Миранды, браво. М-может, мы с тобой и поладим. Я не особенно люблю тех, кого обычно нанимает Миранда, но в этом нет ничего удивительного, ведь я не особенно люблю и ее саму. Мое имя Джудит Мейсон; на тот случай, если оно вам н-ничего не говорит, я автор путевых заметок, которые вы печатаете каждый месяц. А теперь скажи-ка мне – ты ведь в журнале сравнительно недавно, – медовый месяц уже закончился?
Я не знала, что ответить. Что она имеет в виду? Разговаривать с этой женщиной было все равно что разбирать тикающую бомбу.
– Что молчим? У тебя сейчас как раз самое замечательное время: ты пробыла в «Подиуме» достаточно долго, чтобы о тебе узнали, но недостаточно, чтобы окружающие определили твои слабые места и начали дергать за ниточки. Т-ты еще это оценишь, уж поверь мне. В интересном месте работаешь.
Но прежде чем я успела ответить, она сказала:
– Н-ну ладно, хватит на сегодня любезностей, подружка. Ей м-можешь обо мне не докладывать, она на м-мои звонки все равно никогда не отвечает. Д-должно быть, ей не нравится заикание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114