С удовольствием посмотрю на людей, которые зарабатывают на жизнь, организуя праздники. Да и еда должна быть превосходной.
— Ну, вряд ли это основная причина, почему наша банда собирается в «Киприани». За неделю я провела бок о бок с Элайзой сорок часов и не видела, чтобы она съела хоть крошку. По-моему, она существует лишь на сигаретах и диетической кока-коле.
— Диета горячей девчонки, а? Молодец Элайза. Нельзя не восхищаться такой силой воли, — вздохнула Пенелопа. — Я скоро заканчиваю. Хочешь, поедем в центр на одном такси?
— Отлично. Жди на углу Бродвея и Восьмой улицы где-то без десяти девять. Позвоню сразу, как только сяду в такси, — ответила я.
— Буду ждать на улице. Пока.
Моему гардеробу еще предстояло оправиться после четырех лет тощих коров и немногочисленных костюмов в серых, темно-синих и черных тонах, и в результате многочисленных примерок и забраковок я решилась на обтягивающие черные брюки и простую черную майку. Затем извлекла на свет божий пару туфель на пристойно высоких каблуках, приобретенных во время шоппинг-тура в Сохо, и долго укладывала феном чересчур густые черные волосы, унаследованные от матери, — такие волосы являются предметом зависти каждой, пока женщины не поймут, что их с трудом можно уложить хотя бы в «конский хвост», и что возня с прической занимает каждый раз не меньше получаса. Я даже вспомнила о косметике, которой пользовалась настолько редко, что щеточка туши была вся в катышках, а помада засохла в тюбике и не желала выкручиваться. Не беда, подумала я, бубня «Пока живем» и работая над собственным лицом. Должна признать, результаты стоили усилий: poigne d'amour уже не нависала над поясом брюк, груди остались полными, как у пухленькой девушки, зато остальные части тела словно съежились, и тушь на ресницы совершенно случайно удалось нанести идеально, придав моим несколько бесцветным серым глазам чувственный, привлекательный вид.
Пенелопа ждала на улице ровно без десяти девять. Водитель доставил нас по адресу вовремя. На Западном Бродвее великое множество ресторанов, но все посетители, до блеска отмытые скрабом и обезоруживающе счастливые, казалось, облюбовали уличные столики. «Киприани» пришлось искать — администрация не удосужилась поставить указатель, возможно, из практических соображений: срок существования большинства модных клубов в Нью-Йорке — меньше шести месяцев, меньше убирать после закрытия. К счастью, я запомнила номер дома, указанный в «Загате». Остановившись поодаль, мы оглядели посетителей на улице. Группы дорого и небрежно одетых женщин собрались возле бара, где мужчины средних лет наливали им что-то в бокалы, но Элайзы или кого-то из офиса нигде не было видно.
— Бетт! Сюда! — позвала Элайза.
Она сидела с сигаретой в одной руке и с бокалом вина в другой в самой гуще уличных столиков «Киприани», расслабленно откинувшись на спинку итальянского стула. Тонкие, как ветки, руки и ноги Элайзы, казалось, грозили переломиться в любой момент.
— Все остальные в зале. Очень рада, что ты пришла!
— Господи Иисусе, ну и скелетина, — пробормотала Пенелопа себе под нос, когда мы пробирались между столиками.
— Привет. — Я наклонилась к Элайзе, чтобы прикоснуться щека к щеке в знак приветствия. Выпрямившись, чтобы представить их с Пенелопой друг другу, я увидела — Элайза все еще сидит с приподнятой головой, прикрыв глаза и подставив щеку. Она-то ожидала традиционного европейского двойного воздушного поцелуя, а я обошлась половинкой приветствия. Недавно я прочитала убедительную статью в «Космополитен», где двойной поцелуй предавался остракизму как глупое жеманство, и приняла решение: больше никаких двойных поцелуев. Как говорит Опра, в жизни женщины всегда есть место подвигу. Пришел мой черед побыть героиней. Я не стала касаться ее щечкой вторично, но сказала:
— Спасибо, что пригласила. Здесь просто изумительно!
Элайза опомнилась быстро:
— Совершенно согласна. У них лучшие салаты в городе. Привет, я — Элайза, — добавила она, протянув руку Пенелопе.
— Простите, Бога ради, как неучтиво с моей стороны. — Я покраснела при мысли, что мои слова покажутся Пенелопе смешными. — Пенелопа, это Элайза. Всю неделю учила меня работать. Элайза, это Пенелопа, моя лучшая подруга.
— Ух ты, потрясное колечко. — Элайза ухватила Пенелопу за левую руку вместо правой и осторожно взялась за массивный камень. — Блеск стольких каратов ослепляет реально!
Кстати, Пенелопа была при своем практичном двухкаратном «булыжнике». Я представила реакцию Элайзы на второе кольцо Пенелопы.
— Благодарю вас, — ответила польщенная Пенелопа. — Я недавно обручилась, прошлым…
Прежде чем она смогла закончить, подошедший Дэвид обнял Элайзу сзади, обхватив неестественно тоненькую талию с подобающей осторожностью, чтобы, не дай Бог, не сломать, наклонился и что-то прошептал ей на ухо. Элайза засмеялась:
— Дэвид, милый, веди себя прилично! Бетт ты знаешь, а это — подруга Бетт, Пенелопа.
Мы обменялись двойными воздушными поцелуями. Дэвид ни на мгновение не отводил взгляд от Элайзы.
— Наш столик готов, — хрипло объявил он с итальянским акцентом, похлопав свою девочку по костлявой заднице и склонившись к ее шее. — Подходите, когда финито.
С акцентом творилось что-то непонятное: он смахивал то на французский, то на итальянский.
— Я — уже, — весело пропела Элайза, бросив сигарету под стол. — Пошли внутрь?
Наш столик на семерых оказался в дальнем углу зала. Элайза немедленно проинформировала, мол, начинающие крутить из кожи вон лезут, чтобы добыть столик в передней части ресторана, но суперличности предпочитают столики у дальней стены. За столом сидели Кайли, Дэвид и Лео, входившие в состав группы организаторов вчерашнего мероприятия по случаю выхода книги Кэндис Бушнелл. Я с облегчением увидела, что Элайза единственная явилась со «второй половиной».
Собравшиеся потягивали напитки и о чем-то спорили с расслабленным видом, как умеют лишь по-настоящему уверенные в себе люди. Естественно, никто больше черного не надел. Кайли с Элайзой щеголяли в почти одинаковых коротких платьях: одна — в ярко-коралловом, дополненном роскошными серебристыми туфлями на высоких каблуках, другая — в прелестном аквамариновом и босоножках в тон платью, с завязками до середины голени. Даже мужчины выглядели, словно только что от Армани. Только Дэвид был одет как на работе, в костюме цвета графита. Правда, костюм, более облегающий, чем большинство американских мужчин стали бы носить, отменно сидел на высоком, с великолепной фигурой Дэвиде. Лео творчески объединил хип-хоп и повседневный стиль кэжуал, нарядившись в истрепанные джинсы «Севен», винтажную футболку в обтяжку с надписью:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
— Ну, вряд ли это основная причина, почему наша банда собирается в «Киприани». За неделю я провела бок о бок с Элайзой сорок часов и не видела, чтобы она съела хоть крошку. По-моему, она существует лишь на сигаретах и диетической кока-коле.
— Диета горячей девчонки, а? Молодец Элайза. Нельзя не восхищаться такой силой воли, — вздохнула Пенелопа. — Я скоро заканчиваю. Хочешь, поедем в центр на одном такси?
— Отлично. Жди на углу Бродвея и Восьмой улицы где-то без десяти девять. Позвоню сразу, как только сяду в такси, — ответила я.
— Буду ждать на улице. Пока.
Моему гардеробу еще предстояло оправиться после четырех лет тощих коров и немногочисленных костюмов в серых, темно-синих и черных тонах, и в результате многочисленных примерок и забраковок я решилась на обтягивающие черные брюки и простую черную майку. Затем извлекла на свет божий пару туфель на пристойно высоких каблуках, приобретенных во время шоппинг-тура в Сохо, и долго укладывала феном чересчур густые черные волосы, унаследованные от матери, — такие волосы являются предметом зависти каждой, пока женщины не поймут, что их с трудом можно уложить хотя бы в «конский хвост», и что возня с прической занимает каждый раз не меньше получаса. Я даже вспомнила о косметике, которой пользовалась настолько редко, что щеточка туши была вся в катышках, а помада засохла в тюбике и не желала выкручиваться. Не беда, подумала я, бубня «Пока живем» и работая над собственным лицом. Должна признать, результаты стоили усилий: poigne d'amour уже не нависала над поясом брюк, груди остались полными, как у пухленькой девушки, зато остальные части тела словно съежились, и тушь на ресницы совершенно случайно удалось нанести идеально, придав моим несколько бесцветным серым глазам чувственный, привлекательный вид.
Пенелопа ждала на улице ровно без десяти девять. Водитель доставил нас по адресу вовремя. На Западном Бродвее великое множество ресторанов, но все посетители, до блеска отмытые скрабом и обезоруживающе счастливые, казалось, облюбовали уличные столики. «Киприани» пришлось искать — администрация не удосужилась поставить указатель, возможно, из практических соображений: срок существования большинства модных клубов в Нью-Йорке — меньше шести месяцев, меньше убирать после закрытия. К счастью, я запомнила номер дома, указанный в «Загате». Остановившись поодаль, мы оглядели посетителей на улице. Группы дорого и небрежно одетых женщин собрались возле бара, где мужчины средних лет наливали им что-то в бокалы, но Элайзы или кого-то из офиса нигде не было видно.
— Бетт! Сюда! — позвала Элайза.
Она сидела с сигаретой в одной руке и с бокалом вина в другой в самой гуще уличных столиков «Киприани», расслабленно откинувшись на спинку итальянского стула. Тонкие, как ветки, руки и ноги Элайзы, казалось, грозили переломиться в любой момент.
— Все остальные в зале. Очень рада, что ты пришла!
— Господи Иисусе, ну и скелетина, — пробормотала Пенелопа себе под нос, когда мы пробирались между столиками.
— Привет. — Я наклонилась к Элайзе, чтобы прикоснуться щека к щеке в знак приветствия. Выпрямившись, чтобы представить их с Пенелопой друг другу, я увидела — Элайза все еще сидит с приподнятой головой, прикрыв глаза и подставив щеку. Она-то ожидала традиционного европейского двойного воздушного поцелуя, а я обошлась половинкой приветствия. Недавно я прочитала убедительную статью в «Космополитен», где двойной поцелуй предавался остракизму как глупое жеманство, и приняла решение: больше никаких двойных поцелуев. Как говорит Опра, в жизни женщины всегда есть место подвигу. Пришел мой черед побыть героиней. Я не стала касаться ее щечкой вторично, но сказала:
— Спасибо, что пригласила. Здесь просто изумительно!
Элайза опомнилась быстро:
— Совершенно согласна. У них лучшие салаты в городе. Привет, я — Элайза, — добавила она, протянув руку Пенелопе.
— Простите, Бога ради, как неучтиво с моей стороны. — Я покраснела при мысли, что мои слова покажутся Пенелопе смешными. — Пенелопа, это Элайза. Всю неделю учила меня работать. Элайза, это Пенелопа, моя лучшая подруга.
— Ух ты, потрясное колечко. — Элайза ухватила Пенелопу за левую руку вместо правой и осторожно взялась за массивный камень. — Блеск стольких каратов ослепляет реально!
Кстати, Пенелопа была при своем практичном двухкаратном «булыжнике». Я представила реакцию Элайзы на второе кольцо Пенелопы.
— Благодарю вас, — ответила польщенная Пенелопа. — Я недавно обручилась, прошлым…
Прежде чем она смогла закончить, подошедший Дэвид обнял Элайзу сзади, обхватив неестественно тоненькую талию с подобающей осторожностью, чтобы, не дай Бог, не сломать, наклонился и что-то прошептал ей на ухо. Элайза засмеялась:
— Дэвид, милый, веди себя прилично! Бетт ты знаешь, а это — подруга Бетт, Пенелопа.
Мы обменялись двойными воздушными поцелуями. Дэвид ни на мгновение не отводил взгляд от Элайзы.
— Наш столик готов, — хрипло объявил он с итальянским акцентом, похлопав свою девочку по костлявой заднице и склонившись к ее шее. — Подходите, когда финито.
С акцентом творилось что-то непонятное: он смахивал то на французский, то на итальянский.
— Я — уже, — весело пропела Элайза, бросив сигарету под стол. — Пошли внутрь?
Наш столик на семерых оказался в дальнем углу зала. Элайза немедленно проинформировала, мол, начинающие крутить из кожи вон лезут, чтобы добыть столик в передней части ресторана, но суперличности предпочитают столики у дальней стены. За столом сидели Кайли, Дэвид и Лео, входившие в состав группы организаторов вчерашнего мероприятия по случаю выхода книги Кэндис Бушнелл. Я с облегчением увидела, что Элайза единственная явилась со «второй половиной».
Собравшиеся потягивали напитки и о чем-то спорили с расслабленным видом, как умеют лишь по-настоящему уверенные в себе люди. Естественно, никто больше черного не надел. Кайли с Элайзой щеголяли в почти одинаковых коротких платьях: одна — в ярко-коралловом, дополненном роскошными серебристыми туфлями на высоких каблуках, другая — в прелестном аквамариновом и босоножках в тон платью, с завязками до середины голени. Даже мужчины выглядели, словно только что от Армани. Только Дэвид был одет как на работе, в костюме цвета графита. Правда, костюм, более облегающий, чем большинство американских мужчин стали бы носить, отменно сидел на высоком, с великолепной фигурой Дэвиде. Лео творчески объединил хип-хоп и повседневный стиль кэжуал, нарядившись в истрепанные джинсы «Севен», винтажную футболку в обтяжку с надписью:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106