Но не это самое страшное. Хуже, что…
— …дерево просмолено, — закончил фразу Агафий.
Как и другой грек, Агафий ухмылялся тем особым, вечным образом, который ни с чем не спутаешь. Так моряки всегда подсмеиваются над теми, кто никогда не выходил в море.
— И это не считая оснастку и паруса, — добавил Кирилл. Бузес и Кутзес, фракийцы по национальности, стоящие во главе арийской армии, не обиделись на сарказм греков. В какой-нибудь другой день могли бы. Но только не в тот, когда эти самые греки только что хорошенько поддали врагу. Они просто улыбнулись, пожали плечами и стали изучать внутреннее убранство (или то, то от него осталось) усадьбы новыми просвещенными глазами.
— Тут совсем другое дело, — сказал Велисарий.
Под изысканным убранством и множественными украшениями усадьба казалась такой же огнестойкой, как гранитная вершина холма, Стены были сложены из обожженного кирпича, крыша покрыта черепицей. Ни то, ни другое гореть не станет: ведь и кирпичи, и черепицу обжигали в печи, в огне. И Велисарий был уверен: толстые стены выдержат удары относительно небольших боеголовок ракет.
Да, черепица, скорее всего, раскрошится при прямом попадании ракеты. Однако Велисарий не думал, что будет много прямых попаданий, если будут вообще. Он знал по опыту, что ракеты малва не летят по прямой траектории, их кидает из стороны в сторону, а куда они попадут, не может предугадать никто. Они просто взрываются, когда горящее топливо достигает боеголовки. Чтобы разбить крышу, ракета должна попасть прямо в нее, а не под углом, причем взорваться в строго определенное время. По его оценкам, вероятность подобного была не больше попадания молнии. А если все-таки и случится…
— Может врезаться в крышу, — заметил Бузес. — Черепицу пробьет.
Велисарий пожал плечами.
— Крыша поддерживается тяжелыми балками. Да, балки деревянные. Но это не тонкие доски пиратских галер. Они гораздо толще и, что гораздо важнее, их никто не смолил.
Теперь он стал изучать позиции, занимаемые конницей малва. И снова поделился своими выводами.
— Они начнут с ракет, а потом будет штурм. — Полководец помолчал какое-то время, потом добавил: — Я так думал. Теперь они спешиваются. Пойдет пехота.
— Но это же кавалерия! — запротестовал Кутзес. Велисарий сжал губы, чтобы не улыбнуться. Как он помнил,
Бузес и Кутзес проходили военную подготовку в традициях кавалерии.
Очевидно, молодой фракиец все еще не отделался от типичного для кавалерии презрения к пехоте.
Однако его брат с этим справился.
— Не глупи. Мы же готовили наших как драгунов. Почему бы и малва не сделать то же самое?
— Хорошо сказано, — заметил Велисарий.
На мгновение он оторвался от телескопа и посмотрел на Кутзеса.
— Ты вскоре увидишь, почему я настоял, чтобы мы обучили наших кавалеристов сражаться на своих двоих. Я знаю: ты считаешь это потерей времени…
Он отмахнулся, когда Кутзес попытался возразить.
— Я делал это по вполне определенной причине. Я знал: придет время, и мы сможем вооружить наших драгунов гранатами. И пистолетами, как я надеюсь.
Он кивнул на врага, которого было видно в окно.
— У них уже есть гранаты. Кшатрии раздают их спешившимся кавалеристам.
Велисарий снова приставил телескоп к глазам и продолжил изучать врага.
— Пойдут волнами. Вероятно, один с гранатами на десять простых солдат. Йетайцы распределятся между подразделениями, разбившись на небольшие группки, и будут гнать регулярную армию на штурм. Среди них окажется и часть кшатриев, но большинство останется в центре со жрецами, обслуживая ракеты. Они также станут помогать кушанам охранять повозки. Они могут… Черт побери!
Он напрягся, внимательно глядя в телескоп.
— Черт побери! — снова выругался Велисарий. — Они выводят кушанов. Все две тысячи.
— Пеших? — спросил Агафий.
Велисарий опустил телескоп и кивнул. Затем улыбнулся.
— По моему опыту, кушанам все равно, как сражаться. На своих двоих, на спине коня, в лодках. Это для них не имеет никакого значения. Где бы и как бы они ни сражались, они будут хорошо выполнять свою работу. Очень хорошо.
Он отвернулся от окна. По его позе и выражению лица было очевидно, что он принял решение. Его офицеры подошли поближе.
— Это меняет дело, — объявил Велисарий. — Как вы знаете, я хотел подождать до завтра перед тем, как вводить в дело Маврикия и его ребят.
Он пошлепал по ладони телескопом, подчеркивая свои слова.
— Мы должны разбить этих ублюдков, так или иначе. Но я хочу не только этого, я хочу растереть их в порошок. Лучше всего обратить их в бегство ранним утром, чтобы у нас потом был целый день для преследования.
Офицеры кивнули. Все они, даже два молодых брата, были опытными воинами. Как они знали, битва, выигранная в конце дня, — это битва, выигранная только наполовину. Безжалостное, непрекращающееся преследование, которое может полностью уничтожить отступающего врага, просто невозможно после наступления темноты.
Агафий выглянул в окно.
— У нас еще есть время до полудня, — заметил он. — Если сражение начнется в самое ближайшее время…
Велисарий покачал головой.
— Я хотел, чтобы малва весь день провели здесь. Бились об нас уловами. Мы бы их обескровили, изморили, а потом на рассвете Маврикий с Курушем начали массированную атаку по флангам. Атака сломала бы армию врага, а затем мы выбрались бы из Усадьбы и погнали их.
Он увидел, что подчиненные его до сих пор не поняли. Он не винил их. Короткий опыт сражения против малва еще не подготовил их к встрече с кушанами.
— Кушаны — воины совсем другого рода. Они не пойдут на нас всей массой, подгоняемые йетайцами. И не станут рассчитывать что всю работу за них сделают гранаты. Нет, они пойдут на штурм, как лучшая римская пехота брала бы штурмом эту усадьбу.
Из всех собравшихся вокруг Велисария офицеров лучше всего с его пехотной тактикой был знаком Бузес. Полководец видел, что Бузес наконец начинает понимать.
— Черт побери, — пробормотал молодой фракиец. И осмотрелся вокруг. — Усадьба — не крепость, если приглядеться. Мы возвели укрепления, чтобы противостоять гранатам, а не…
Мысль за него закончил Велисарий.
— Двум тысячам лучшим пехотинцев из имеющихся где-либо в мире, подразделениям, намеревающимся прорваться во все возможные окна, двери и проемы, чтобы потом воспользоваться мечами и копьями.
Кирилл нахмурился.
— Пусть идут! Мне плевать, насколько они хороши. Мы и сами не ягнята, полководец. Наши катафракты способны сражаться и на своих двоих — ты только посмотри! Мы поддержим сирийцев и разрубим этих…
Велисарий махнул рукой.
— Дело не в этом, Кирилл. Я не сомневаюсь, что мы отобьем атаку кушанов. Но гарантирую: с серьезными потерями, и к концу дня мы будем сильно вымотаны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140
— …дерево просмолено, — закончил фразу Агафий.
Как и другой грек, Агафий ухмылялся тем особым, вечным образом, который ни с чем не спутаешь. Так моряки всегда подсмеиваются над теми, кто никогда не выходил в море.
— И это не считая оснастку и паруса, — добавил Кирилл. Бузес и Кутзес, фракийцы по национальности, стоящие во главе арийской армии, не обиделись на сарказм греков. В какой-нибудь другой день могли бы. Но только не в тот, когда эти самые греки только что хорошенько поддали врагу. Они просто улыбнулись, пожали плечами и стали изучать внутреннее убранство (или то, то от него осталось) усадьбы новыми просвещенными глазами.
— Тут совсем другое дело, — сказал Велисарий.
Под изысканным убранством и множественными украшениями усадьба казалась такой же огнестойкой, как гранитная вершина холма, Стены были сложены из обожженного кирпича, крыша покрыта черепицей. Ни то, ни другое гореть не станет: ведь и кирпичи, и черепицу обжигали в печи, в огне. И Велисарий был уверен: толстые стены выдержат удары относительно небольших боеголовок ракет.
Да, черепица, скорее всего, раскрошится при прямом попадании ракеты. Однако Велисарий не думал, что будет много прямых попаданий, если будут вообще. Он знал по опыту, что ракеты малва не летят по прямой траектории, их кидает из стороны в сторону, а куда они попадут, не может предугадать никто. Они просто взрываются, когда горящее топливо достигает боеголовки. Чтобы разбить крышу, ракета должна попасть прямо в нее, а не под углом, причем взорваться в строго определенное время. По его оценкам, вероятность подобного была не больше попадания молнии. А если все-таки и случится…
— Может врезаться в крышу, — заметил Бузес. — Черепицу пробьет.
Велисарий пожал плечами.
— Крыша поддерживается тяжелыми балками. Да, балки деревянные. Но это не тонкие доски пиратских галер. Они гораздо толще и, что гораздо важнее, их никто не смолил.
Теперь он стал изучать позиции, занимаемые конницей малва. И снова поделился своими выводами.
— Они начнут с ракет, а потом будет штурм. — Полководец помолчал какое-то время, потом добавил: — Я так думал. Теперь они спешиваются. Пойдет пехота.
— Но это же кавалерия! — запротестовал Кутзес. Велисарий сжал губы, чтобы не улыбнуться. Как он помнил,
Бузес и Кутзес проходили военную подготовку в традициях кавалерии.
Очевидно, молодой фракиец все еще не отделался от типичного для кавалерии презрения к пехоте.
Однако его брат с этим справился.
— Не глупи. Мы же готовили наших как драгунов. Почему бы и малва не сделать то же самое?
— Хорошо сказано, — заметил Велисарий.
На мгновение он оторвался от телескопа и посмотрел на Кутзеса.
— Ты вскоре увидишь, почему я настоял, чтобы мы обучили наших кавалеристов сражаться на своих двоих. Я знаю: ты считаешь это потерей времени…
Он отмахнулся, когда Кутзес попытался возразить.
— Я делал это по вполне определенной причине. Я знал: придет время, и мы сможем вооружить наших драгунов гранатами. И пистолетами, как я надеюсь.
Он кивнул на врага, которого было видно в окно.
— У них уже есть гранаты. Кшатрии раздают их спешившимся кавалеристам.
Велисарий снова приставил телескоп к глазам и продолжил изучать врага.
— Пойдут волнами. Вероятно, один с гранатами на десять простых солдат. Йетайцы распределятся между подразделениями, разбившись на небольшие группки, и будут гнать регулярную армию на штурм. Среди них окажется и часть кшатриев, но большинство останется в центре со жрецами, обслуживая ракеты. Они также станут помогать кушанам охранять повозки. Они могут… Черт побери!
Он напрягся, внимательно глядя в телескоп.
— Черт побери! — снова выругался Велисарий. — Они выводят кушанов. Все две тысячи.
— Пеших? — спросил Агафий.
Велисарий опустил телескоп и кивнул. Затем улыбнулся.
— По моему опыту, кушанам все равно, как сражаться. На своих двоих, на спине коня, в лодках. Это для них не имеет никакого значения. Где бы и как бы они ни сражались, они будут хорошо выполнять свою работу. Очень хорошо.
Он отвернулся от окна. По его позе и выражению лица было очевидно, что он принял решение. Его офицеры подошли поближе.
— Это меняет дело, — объявил Велисарий. — Как вы знаете, я хотел подождать до завтра перед тем, как вводить в дело Маврикия и его ребят.
Он пошлепал по ладони телескопом, подчеркивая свои слова.
— Мы должны разбить этих ублюдков, так или иначе. Но я хочу не только этого, я хочу растереть их в порошок. Лучше всего обратить их в бегство ранним утром, чтобы у нас потом был целый день для преследования.
Офицеры кивнули. Все они, даже два молодых брата, были опытными воинами. Как они знали, битва, выигранная в конце дня, — это битва, выигранная только наполовину. Безжалостное, непрекращающееся преследование, которое может полностью уничтожить отступающего врага, просто невозможно после наступления темноты.
Агафий выглянул в окно.
— У нас еще есть время до полудня, — заметил он. — Если сражение начнется в самое ближайшее время…
Велисарий покачал головой.
— Я хотел, чтобы малва весь день провели здесь. Бились об нас уловами. Мы бы их обескровили, изморили, а потом на рассвете Маврикий с Курушем начали массированную атаку по флангам. Атака сломала бы армию врага, а затем мы выбрались бы из Усадьбы и погнали их.
Он увидел, что подчиненные его до сих пор не поняли. Он не винил их. Короткий опыт сражения против малва еще не подготовил их к встрече с кушанами.
— Кушаны — воины совсем другого рода. Они не пойдут на нас всей массой, подгоняемые йетайцами. И не станут рассчитывать что всю работу за них сделают гранаты. Нет, они пойдут на штурм, как лучшая римская пехота брала бы штурмом эту усадьбу.
Из всех собравшихся вокруг Велисария офицеров лучше всего с его пехотной тактикой был знаком Бузес. Полководец видел, что Бузес наконец начинает понимать.
— Черт побери, — пробормотал молодой фракиец. И осмотрелся вокруг. — Усадьба — не крепость, если приглядеться. Мы возвели укрепления, чтобы противостоять гранатам, а не…
Мысль за него закончил Велисарий.
— Двум тысячам лучшим пехотинцев из имеющихся где-либо в мире, подразделениям, намеревающимся прорваться во все возможные окна, двери и проемы, чтобы потом воспользоваться мечами и копьями.
Кирилл нахмурился.
— Пусть идут! Мне плевать, насколько они хороши. Мы и сами не ягнята, полководец. Наши катафракты способны сражаться и на своих двоих — ты только посмотри! Мы поддержим сирийцев и разрубим этих…
Велисарий махнул рукой.
— Дело не в этом, Кирилл. Я не сомневаюсь, что мы отобьем атаку кушанов. Но гарантирую: с серьезными потерями, и к концу дня мы будем сильно вымотаны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140