Глашатай ничего не поняла в моих словах, но тон голоса оказал свое воздействие: женщина перестала дрожать. Рук, правда, не убрала, заставляя меня мерзнуть.
– Она не будет ничего такого делать. Не будет. Если я попрошу.
– Тогда вам лучше поскорее это сделать, иначе у вашей… возлюбленной со временем могут возникнуть большие неприятности. И не только благодаря мне: сомневаюсь, что с другими людьми Ришиан ведет себя дружелюбнее.
– Моя сестра всегда была такой. И останется до самой смерти, которой совсем недолго ждать.
Любой другой человек на месте пепельноволосой красавицы вложил бы в подобную фразу торжественную печаль или искреннюю скорбь – смотря по обстоятельствам, но ее голос не был окрашен ни одним оттенком перечисленных чувств. Так ученик вслух читает опостылевшую хронику: знает до последней буковки и даже не в силах уже ненавидеть наизусть заученный текст.
Стойте-ка… Сестра? Разве такое возможно? Или это просто фигура речи? В конце концов, они могут быть сводными и… Бред. У гаккара не может быть сестер и братьев. Собственно, и детей быть не может, потому что…
– Вы росли вместе?
– Мы родились из одного чрева.
Если бы у меня были короткие волосы, они встали бы дыбом, но, слава богам, обошлось: только пошевелились немножко – от капелек пота, мгновенно выступивших на коже.
Женщина заметила мое остолбенение и поспешила продолжить пояснения.
– Тот человек, что принимал роды, тоже удивился, как нам потом рассказывали… Нас не должно было быть двое, это правда. Но так случилось. Говорят, что мы были соединены вместе… вот здесь, – ее правая ладонь, наконец-то, оставив в покое мою руку, легла на талию.
Бедные дети… В чем вы провинились перед миром, если он оказался к вам так жесток?
– Риш всегда была сильной и крепкой, а я слабенькой, поэтому она меня защищает. И всем говорит, что мы любим друг друга. Ей не нравится, когда на меня обращают внимание мужчины.
Любит или нет, от истины никуда не деться: на такую красоту всегда найдется похотливый взгляд. И вряд ли закусившего удила сластолюбца остановит мнимая влюбленность двух женщин. Разве что, напугает одна из них.
– Поэтому вы целовались?
– Целовались? – В темно-синих глазах отразилось недоумение. – Ах, вы говорите о… Нет, мы делаем так каждый день, утром и вечером, потому что если Риш не поделится со мной дыханием, я заболею и умру. Об этом предупреждал тот человек, что приходил к нам, пока мы не выросли.
– Тот человек? У него есть имя?
– Его все называли Заклинателем.
Так я и думал. Куда ж без давних родственничков? Но какая мерзкая картинка вырисовывается…
Гаккар – существо во многом искусственное и, строго говоря, нежизнеспособное, точнее, в первых своих образцах являлось таковым, что, разумеется, не устраивало борцов с магами, собственно, и обратившихся к Заклинателям Хаоса с означенным заказом. Поэтому было решено проводить изменения не на уже сформировавшемся взрослом человеке, а на зародыше, находящемся еще в материнской утробе. Стоит сказать, что для женщин, вынашивающих гаккаров, никакой опасности не было. Кроме душевного потрясения и возможного сумасшествия после того, как ребенок появлялся на свет, потому что рождаются убийцы магов страшненькими. То бишь, в своей боевой форме – покрытые чешуей, поджарые, с подернутыми третьим веком глазами и вдавленным носом (он кажется таковым, потому что хрящ нарастает только со временем). Ах да, забыл добавить: со ртом, полным ядовитой влаги. Ядовитой, кстати, для всех без исключения. Это магов она убивает, а простых смертных парализует на некоторое время и может оставить ожоги, причем не на поверхности кожи, а под ней. Неприятный, в общем, ребеночек появляется на свет.
Как человеческое дитя становится чудовищем? Без особенных затруднений для Заклинателя. Все, что требуется, это задать растущей жизни нужное направление, изменив местоположение зерна Хаоса в живом, но пока еще податливом теле. Как правило, в ущерб определенным качествам, к примеру, долголетию. А способности к деторождению и зачатию гаккаров не лишают нарочно: часть тех органов, что должны принимать участие в создании жизни, рассыпается прахом, удобряющим почву для произрастания других, не свойственных человеческому телу, но потребных убийце магов. Жестоко? Наверное. Может быть. Но то были жестокие времена, времена войн за мир, в котором можно будет жить, не опасаясь за себя и близких больше необходимого.
Однако не предполагал, что гаккаров творят до сих пор… Сколько лет девицам? Не больше тридцати – почти мои ровесницы. Значит, примерно в одно время с моим младенчеством какой-то Заклинатель получил заказ и… выполнил его, насколько вижу, вполне успешно. Вот только ошибся. Чуть-чуть. Искалечив не одно живое существо, а двух.
Девочки оказались близнецами, да еще сросшимися, и неудивительно было воспринять их, как единое тело и единый дух. Но посыл к изменению задавался в расчете на половину от имеющейся на самом деле материи, поэтому второй ребенок впитал лишь частичку приказа. Должно быть, у глашатая железами тоже вырабатывается яд, но не той силы, чтобы воздействовать на магов, а вот второй пары желез – противоядных – не выросло. И сестры обречены до самой смерти оставаться друг подле друга, потому что красавица умрет без Ришиан, а гаккар… Жить в полном одиночестве мало кому под силу, тем более, если твоя жизнь лишена изначально заложенного в ней смысла. Если некого убивать.
– Риш сказала мне, что вы тоже не любите Заклинателей, поэтому я прошу вас: не сердитесь на нее.
– Не люблю? Почему она так решила?
– Она сказала, что вы носите печать, а это плохо. И больно.
Интересно, что может знать гаккар об истинном значении печати Заклинателя? О щите, защищающем слуг от гнева чужих господ? О вестнике, в мгновение ока достигающем хозяйского сознания? О лекаре, медленно, но сноровисто затягивающем раны? О… Впрочем, не стоит увлекаться. Единственная правда в словах Риш – это боль. Но без боли мы не чувствуем себя живыми, так стоит ли жаловаться?
Правда, глашатай имела в виду совсем другое, и я знаю, что.
Сестры не обвиняют безымянного Заклинателя, но и простить не могут, а потому любой другой человек, пострадавший по вине детей Хаоса, кажется собратом по несчастью и способным понять. Что ж, я понимаю. Но и мне хочется, чтобы меня поняли:
– Послушайте внимательно, hevary. Я не питаю вражды к вашей сестре, но один ее поступок… Прощу лишь в том случае, если она исправит совершенную ошибку. Ришиан отравила одного человека. Мага. Он пока еще жив, но это не продлится долго: ювеку-две, не больше. Если до того срока ему не дать противоядие, он умрет. А я очень не хочу, чтобы он умирал. Наверное, так же сильно, как вы желаете защитить свою сестру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101