грех на душе никому не приносит пользы. Но моя нерешительность была только кажущейся. Пришлось бы убивать, убил бы. Без сомнений и колебаний. Значит, на что-то все же надеялся, а надежда бывает вреднее, чем трусость: когда медлишь, боясь последствий, в минуту опасности побеждает забота о собственном благополучии, а когда до самого последнего момента ждешь, что противник одумается, можешь пропустить смертельный удар. Впрочем, я бы не пропустил. Я был больше готов к схватке, чем к примирению. И если честно, мне совсем не хотелось отступать после того, как… Стихия послушно исполнила мою волю.
Конечно, Заклинатели используют иные принципы взаимодействия со стихиями, но расширить сознание на окружающий мир возможно только при участии способного помочь этому действу тела, а мое мало пригодно и для более простых занятий. Я воспользовался способом, упомянутым в одной из старых хроник, попавшихся на глаза еще в юности, и почему-то твердо засевшим в памяти, словно уже тогда тень будущих несчастий омрачала настоящее. Собственно, именно так и проводилось раньше приручение Зверей Хаоса: Заклинатель старался заполучить частичку зверушки и соединить с собственным телом, дабы в одной точке пространства оказались две сущности. Зачем? Для слияния потоков мыслей. Именно после насильственного слияния начиналось сражение за главенство, и надо сказать, определить победителя не удавалось до самого окончания борьбы. Но довольно скоро от описанного способа отказались ввиду смертей проигравших и странностей недолгого бытия победивших. Сколько-нибудь подробно причины отказа не описывались, но подозреваю, в чем они состояли.
Касательно смерти все понятно: сокращение численности Заклинателей из-за желания доказать свое мастерство и могущество не могло радовать старейшин. А вот касательно выживших… Смешение сознаний должно было быть полным, до окончательного растворения отдельных струй в общем потоке, иначе единства мыслей и целей достичь невозможно. Но победив, требовалось вновь отделить себя от Зверя. Полагаю, лишь немногие были на это способны. Неудачников же ждала незавидная участь быть сожранными изнутри. Или что-то вроде, не знаю. Ясно лишь одно: слишком большой риск не оправдывался, нужен был иной способ достижения цели. Разумеется, такой способ был найден, но и следы старого остались в книжной памяти. Чтобы помочь мне.
Глотать песок было не особенно приятно, но только так – поместив частичку Хиса в свое тело, пропитав ее собственной кровью, я мог быть уверен: некоторое время после разделения Зверь будет слышать рождение моих мыслей. Рисковал? Наверное. Может быть. Но хотел знать, что все пройдет по-моему. В соответствии с моей волей, а не случайностями и переменой настроения самого Зверя. Так и получилось. И я, несколько вдохов ощущая прежнюю власть над хаосом своей души, был… Счастлив ли? Немного. Правда, опьянение заемной силой быстро улетучилось, оставив после себя сожаление о невозможном и раздражение от несбывшегося. А потом еще и вьер вмешалась, окончательно сводя на нет мое стремление одним броском решить судьбу игры и игроков. Значит, все было зря…
– Извини.
Комок красноватого песка на столе. Перекатываю его кончиками пальцев с места на место. Не разлипается. Словно чрезмерно большая «капля» с неизвестным никому назначением.
Хис внимательно смотрит на шарик, катающийся по столу. Смотрит, склоняя голову то на один, то на другой бок. Думает. Я тоже думаю, и наверное, наши мысли очень похожи. Что теперь делать с этим комком? Он несет в себе дух Зверя, но точно также запятнан и тенью моего духа. Оставить на будущее, про запас? Нет смысла: разделенный с телом, песок постепенно утратил способность слышать меня без слов. Стало быть, сейчас он всего лишь отслуживший свое инструмент. И самое лучшее, что можно сделать, это…
Шершавый язык, задевая мои пальцы, захватывает песчаный шарик и втягивает его в широкую пасть. Темные бусины глаз довольно щурятся.
– Э… ты его съел?
Глупый вопрос, не правда ли?
– Тогда… На здоровье. Надеюсь, он был не слишком невкусный?
Хис поворачивается и спрыгивает со стола, тяжело приземляясь на пол. Недолгий цокоток в коридоре. Тишина. Что ж, пора возвращаться к делам.
Нить четырнадцатая.
Наделав долгов,
Спеши их оплатить:
Облегчи душу.
Дом с кривой кровлей по-прежнему взирал на улицу слепыми глазами закрытых ставнями окон, но выглядел безжизненнее, чем прежде. Мимо шли прохожие, торопясь попасть на дневные гуляния или вернуться домой с ночных, чтобы отоспаться, солнечные лучи заставляли иней на камнях мостовой искриться ярче и красочнее драгоценных камней, откуда-то издали доносились музыка и пение, не слишком стройное, но на зависть веселое, и только игорный дом мрачным склепом стоял в стороне от праздника. Даже привратник у входа, мой старый знакомец, сам того не подозревая, ставший участником представления, не добавлял «Перевалу» привлекательности.
– Проходи, проходи! Игры сегодня не будет.
– Я и не собирался играть. Хочу поговорить с хозяином, только и всего.
Покрытое старыми шрамами лицо выразило недоумение, но потом меня все же узнали:
– А, это ты… Говорят, тебе в тот день сильно повезло. Не врут?
– Нисколько. Действительно, повезло. И на следующий день тоже. Собственно, я и пришел, чтобы выказать свое почтение heve Майсу. За его великодушие.
Привратник взглянул на меня с сожалением:
– Ты бы того… Не сегодня.
– Почему?
– Хозяин не в духе. Даже велел закрыть дом до вечера. А то и вечером никого пускать не велит.
– Что-то случилось?
– Кто ж знает? Нас в хозяйские дела не посвящают.
Закрывать игорное заведение в пору, когда на вечно страждущих денег сваливаются самые большие доходы? Странно. Должна быть веская причина. Впрочем, мне-то какое дело? Его дом, пусть творит, что пожелает. А вот все остальное меня занимает, и весьма. Например, кто и с какими последствиями излечил скорпа.
– Я, пожалуй, войду. Пустишь? У меня и пропуск есть.
Достаю из кармана опаловую пластинку. Привратник косится на нее, потом отводит глаза и вздыхает.
– Не велено. Хотя…
– Хотя?
Люблю, когда люди, почуяв собственную выгоду, не теряют время зря.
– Если поделишься, так и быть, пущу.
– Держи.
Шрамы на угрюмом простоватом лице собираются удивленно-радостной сеточкой:
– Я как только пристрою эту штуку, сразу деньги отдам! На половину согласен?
Сказать, что готов отдать даром? Не поймет. А то и хуже: начнет подозревать в злом умысле. Значит, нужно подыграть должным образом.
– Половину? Не маловато ли? В конце концов, я же ее раздобыл, честной игрой, кстати.
Привратник принимает мои слова за приглашение к торгу. Как и было задумано.
– Еще ж покупателя найти надо!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
Конечно, Заклинатели используют иные принципы взаимодействия со стихиями, но расширить сознание на окружающий мир возможно только при участии способного помочь этому действу тела, а мое мало пригодно и для более простых занятий. Я воспользовался способом, упомянутым в одной из старых хроник, попавшихся на глаза еще в юности, и почему-то твердо засевшим в памяти, словно уже тогда тень будущих несчастий омрачала настоящее. Собственно, именно так и проводилось раньше приручение Зверей Хаоса: Заклинатель старался заполучить частичку зверушки и соединить с собственным телом, дабы в одной точке пространства оказались две сущности. Зачем? Для слияния потоков мыслей. Именно после насильственного слияния начиналось сражение за главенство, и надо сказать, определить победителя не удавалось до самого окончания борьбы. Но довольно скоро от описанного способа отказались ввиду смертей проигравших и странностей недолгого бытия победивших. Сколько-нибудь подробно причины отказа не описывались, но подозреваю, в чем они состояли.
Касательно смерти все понятно: сокращение численности Заклинателей из-за желания доказать свое мастерство и могущество не могло радовать старейшин. А вот касательно выживших… Смешение сознаний должно было быть полным, до окончательного растворения отдельных струй в общем потоке, иначе единства мыслей и целей достичь невозможно. Но победив, требовалось вновь отделить себя от Зверя. Полагаю, лишь немногие были на это способны. Неудачников же ждала незавидная участь быть сожранными изнутри. Или что-то вроде, не знаю. Ясно лишь одно: слишком большой риск не оправдывался, нужен был иной способ достижения цели. Разумеется, такой способ был найден, но и следы старого остались в книжной памяти. Чтобы помочь мне.
Глотать песок было не особенно приятно, но только так – поместив частичку Хиса в свое тело, пропитав ее собственной кровью, я мог быть уверен: некоторое время после разделения Зверь будет слышать рождение моих мыслей. Рисковал? Наверное. Может быть. Но хотел знать, что все пройдет по-моему. В соответствии с моей волей, а не случайностями и переменой настроения самого Зверя. Так и получилось. И я, несколько вдохов ощущая прежнюю власть над хаосом своей души, был… Счастлив ли? Немного. Правда, опьянение заемной силой быстро улетучилось, оставив после себя сожаление о невозможном и раздражение от несбывшегося. А потом еще и вьер вмешалась, окончательно сводя на нет мое стремление одним броском решить судьбу игры и игроков. Значит, все было зря…
– Извини.
Комок красноватого песка на столе. Перекатываю его кончиками пальцев с места на место. Не разлипается. Словно чрезмерно большая «капля» с неизвестным никому назначением.
Хис внимательно смотрит на шарик, катающийся по столу. Смотрит, склоняя голову то на один, то на другой бок. Думает. Я тоже думаю, и наверное, наши мысли очень похожи. Что теперь делать с этим комком? Он несет в себе дух Зверя, но точно также запятнан и тенью моего духа. Оставить на будущее, про запас? Нет смысла: разделенный с телом, песок постепенно утратил способность слышать меня без слов. Стало быть, сейчас он всего лишь отслуживший свое инструмент. И самое лучшее, что можно сделать, это…
Шершавый язык, задевая мои пальцы, захватывает песчаный шарик и втягивает его в широкую пасть. Темные бусины глаз довольно щурятся.
– Э… ты его съел?
Глупый вопрос, не правда ли?
– Тогда… На здоровье. Надеюсь, он был не слишком невкусный?
Хис поворачивается и спрыгивает со стола, тяжело приземляясь на пол. Недолгий цокоток в коридоре. Тишина. Что ж, пора возвращаться к делам.
Нить четырнадцатая.
Наделав долгов,
Спеши их оплатить:
Облегчи душу.
Дом с кривой кровлей по-прежнему взирал на улицу слепыми глазами закрытых ставнями окон, но выглядел безжизненнее, чем прежде. Мимо шли прохожие, торопясь попасть на дневные гуляния или вернуться домой с ночных, чтобы отоспаться, солнечные лучи заставляли иней на камнях мостовой искриться ярче и красочнее драгоценных камней, откуда-то издали доносились музыка и пение, не слишком стройное, но на зависть веселое, и только игорный дом мрачным склепом стоял в стороне от праздника. Даже привратник у входа, мой старый знакомец, сам того не подозревая, ставший участником представления, не добавлял «Перевалу» привлекательности.
– Проходи, проходи! Игры сегодня не будет.
– Я и не собирался играть. Хочу поговорить с хозяином, только и всего.
Покрытое старыми шрамами лицо выразило недоумение, но потом меня все же узнали:
– А, это ты… Говорят, тебе в тот день сильно повезло. Не врут?
– Нисколько. Действительно, повезло. И на следующий день тоже. Собственно, я и пришел, чтобы выказать свое почтение heve Майсу. За его великодушие.
Привратник взглянул на меня с сожалением:
– Ты бы того… Не сегодня.
– Почему?
– Хозяин не в духе. Даже велел закрыть дом до вечера. А то и вечером никого пускать не велит.
– Что-то случилось?
– Кто ж знает? Нас в хозяйские дела не посвящают.
Закрывать игорное заведение в пору, когда на вечно страждущих денег сваливаются самые большие доходы? Странно. Должна быть веская причина. Впрочем, мне-то какое дело? Его дом, пусть творит, что пожелает. А вот все остальное меня занимает, и весьма. Например, кто и с какими последствиями излечил скорпа.
– Я, пожалуй, войду. Пустишь? У меня и пропуск есть.
Достаю из кармана опаловую пластинку. Привратник косится на нее, потом отводит глаза и вздыхает.
– Не велено. Хотя…
– Хотя?
Люблю, когда люди, почуяв собственную выгоду, не теряют время зря.
– Если поделишься, так и быть, пущу.
– Держи.
Шрамы на угрюмом простоватом лице собираются удивленно-радостной сеточкой:
– Я как только пристрою эту штуку, сразу деньги отдам! На половину согласен?
Сказать, что готов отдать даром? Не поймет. А то и хуже: начнет подозревать в злом умысле. Значит, нужно подыграть должным образом.
– Половину? Не маловато ли? В конце концов, я же ее раздобыл, честной игрой, кстати.
Привратник принимает мои слова за приглашение к торгу. Как и было задумано.
– Еще ж покупателя найти надо!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101