Мне уже приходилось встречать не менее прижимистых людей, а княжна только училась жизни и приняла рассказ Прошки так близко к сердцу, что наградила его серебряным рублем. Парень от такой щедрости так расчувствовался, что пообещал задать нашим лошадям отборного ячменя.
– Баня-то у нас ничего, – сказал он, когда мы впотьмах вошли во влажное тепло невысокой избушки. – Я вам сейчас лучинку запалю, да тулуп принесу укрыться, а то к утру тепло выстудит. Устраивайтесь люди добрые, хороших вам сновидений.
Пока он разгребал угли, мы присели на лавку. Не знаю почему, но между нами с Машей сразу же возникло напряжение. Впрочем, может быть, мне это только показалось.
Глава 7
Остаток ночи прошел спокойно. Когда мы остались вдвоем, я почувствовал, как княжна напряжена, вполне ясно понимал причину ее волнения и постарался не давать ей никаких поводов для сомнений в своем «джентльменстве».
– Я не буду раздеваться, – сразу же заявила Маша, когда Прошка принес старый овечий тулуп и ушел.
– Хорошо, – согласно кивнул я, – стели здесь на лавке и ложись. Постарайся сразу заснуть. Нам нужно будет выехать как можно раньше.
– А ты где ляжешь, – спросила она, ожидая нескромного предложения, лечь вместе.
– Я? В парной на полке. Если хочешь, ложись там, тогда я буду спать здесь, в предбаннике, – ответил я, принципиально, не замечая ее волнения. – Там теплее, но мало воздуха, тебе, пожалуй, будет лучше здесь.
– А мне не будет страшно? – задала она вполне прогнозируемый вопрос.
– Здесь тебе нечего бояться, – успокоил я, расстилая тулуп. – Закроем дверь на засов и сюда никто не сможет войти.
На этом наши интимные отношения кончились. Я, предоставив ей самой укладываться, оставил догорать лучину и ушел в парную. Там действительно было душно, но выбора не было, и я сразу растянулся на полке. Я много проспал днем, потому долго не мог заснуть, обдумывал создавшуюся ситуацию. Все складывалось весьма странно, и пока даже примерно нельзя было прогнозировать ближайшее будущее.
Мне было понятно, что княжне возвращаться домой нельзя ни в коем случае. Ее брат не зря мне сказал, что она должна умереть и предпринял для этого уже две довольно успешные попытки. Я не очень верил в его способности к массовому гипнозу, хотя и был свидетелем и участником общей паники в имении. Другого разумного объяснения, чем гипноз, своего беспричинного страха и внезапного бегства крестьян от скотного двора я придумать не смог.
Я решил, что для нас, самым простым будет затеряться в массах людей поднятых с насиженных мест войной, сделать выдержку, а потом подготовиться и действовать по обстоятельствам. Сон все не приходил. Лавка подо мной казалось жесткой, ноги упирались в стену, дышать было нечем, и я не выдержал, решил выйти на свежий воздух.
Стараясь не скрипеть половицами, я тихо пробрался в предбанник. Там оказалось чуть светлее, чем в парной, отражаясь от снега, в окно попадал слабый лунный отсвет. Княжна тихо спала на лавке, закутавшись в бараний тулуп. Я прокрался к выходу, нащупал стальной засов и совсем, было, собрался его отодвинуть, как услышал снаружи какой-то подозрительный шорох.
После недавнего нападения нервы были напряжены, и я сразу же схватился за саблю. Однако непонятный звук не повторился, и я решил, что мне просто показалось. Засов был не смазан, дверь разбухла от влаги и когда я его начал отодвигать, он заскрипел.
– Не открывай дверь, – тихо приказали снаружи.
От неожиданности я вздрогнул и задвинул засов до предела и севшим голосом прошептал:
– Кто там?
– Это я, – ответил тот же человек, – в смысле, я это ты.
У меня слегка поехала крыша. Голос был незнакомый, но интонации очень напоминали мою собственную манеру говорить.
– Интересно, – сказал я, – почему тогда я тебя не узнаю по голосу?
– Идиот, потому что никогда не слышишь себя со стороны! Кончай придуриваться!
Вот это уже было больше похоже на мою манеру изъясняться. Однако я еще сомневался.
– А как ты меня сумел здесь найти?
– Ты что шутишь? Я, то есть ты, в смысле мы, я, слушай, ты меня совсем запутал! Раз ты сейчас в этой чертовой бане, то значит, я тоже в ней был! Я тебя тут караулю целую неделю!
Я подумал и нашел в его словах противоречие:
– Если ты знаешь, когда я здесь буду, зачем так долго ждешь?
– Балда, затем чтобы не пропустить! А если бы меня по пути задержали?!
– Ладно, согласен, – сказал я, не очень обидевшись на грубый эпитет, – тогда почему ты не разрешаешь мне выйти?
– Потому! Откуда мне знать, что случится, если мы встретимся? А если взорвемся или разлетимся на атомы? Я и так пошел на слишком большой риск, у меня против тебя защита, как на атомной электростанции.
– Ну, ты даешь, – сказал я, – тоже мне, физик теоретик! Хоть взглянуть, что ты придумал, можно?
– Ты еще попроси показать, как выглядишь со стороны!
– Хорошо, уговорил, – согласился я. – А что, собственно, случилось?
– Для нас ничего хорошего, – мрачно сообщило «альтер эго», – этот гребанный Урусов оказался гением, который совместился со злодейством. Александр Сергеевич оказался большим оптимистом.
– Что Пушкин говорил, о гении и злодействе, я и без тебя знаю, давай про князя, – прервал я сам себя.
– Он маньяк! – сообщил голос из-за дверей.
– В курсе, – подтвердил я из бани.
– И каким-то образом может превращать людей черте во что, – продолжил я снаружи.
– Так с возницей все было на самом деле?
– Не знаю. Знаю другое, теперь он возьмется за вас с Машей.
– Вот гад! Просто какой-то братец Иванушка с сестрицей Аленушкой! И чего ему нужно?
– Псих, хочет стать властелином мира, а Маша ему почему-то мешает! Причем это вполне серьезно. Ну, а мы попались на пути, и он ни перед чем не остановится.
– Он мне уже хвастался, – подтвердил я.
– Помню, когда мы гуляли в парке. Тогда я, в смысле мы, ему не поверили.
Мы оба замолчали.
– Думаешь, это серьезно?
– Более чем. Он может внушить людям что захочет, и они превращаются в зомби. Выполняют любые его приказания. Сегодня нас, то есть вас, обстреляли по его приказу. Хорошо еще, что он приказал своим зомби только убить тех, кто сидит в кибитке, и забыл о кучере. Поэтому мы и спаслись.
– И что нам теперь делать? – спросил я.
– За этим я и пришел, знаешь, как было сложно вернуться из Троицка и потом добраться сюда?! Кругом черте что делается, французы бродят толпами грабят местных жителей, то их ловят партизаны и тоже грабят. Не война, а сплошной бардак!
– Представляю!
– Теперь, слушай и запоминай. Маша, ты тоже иди сюда, все равно ведь не спишь, а подслушиваешь.
– Неправда, я сплю, – откликнулась княжна, – вернее, только сейчас проснулась. А почему ты сам с собой разговариваешь?
– Ладно, подойди, – сказал я, тот, который находился внутри бани, – это тебя касается в первую очередь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
– Баня-то у нас ничего, – сказал он, когда мы впотьмах вошли во влажное тепло невысокой избушки. – Я вам сейчас лучинку запалю, да тулуп принесу укрыться, а то к утру тепло выстудит. Устраивайтесь люди добрые, хороших вам сновидений.
Пока он разгребал угли, мы присели на лавку. Не знаю почему, но между нами с Машей сразу же возникло напряжение. Впрочем, может быть, мне это только показалось.
Глава 7
Остаток ночи прошел спокойно. Когда мы остались вдвоем, я почувствовал, как княжна напряжена, вполне ясно понимал причину ее волнения и постарался не давать ей никаких поводов для сомнений в своем «джентльменстве».
– Я не буду раздеваться, – сразу же заявила Маша, когда Прошка принес старый овечий тулуп и ушел.
– Хорошо, – согласно кивнул я, – стели здесь на лавке и ложись. Постарайся сразу заснуть. Нам нужно будет выехать как можно раньше.
– А ты где ляжешь, – спросила она, ожидая нескромного предложения, лечь вместе.
– Я? В парной на полке. Если хочешь, ложись там, тогда я буду спать здесь, в предбаннике, – ответил я, принципиально, не замечая ее волнения. – Там теплее, но мало воздуха, тебе, пожалуй, будет лучше здесь.
– А мне не будет страшно? – задала она вполне прогнозируемый вопрос.
– Здесь тебе нечего бояться, – успокоил я, расстилая тулуп. – Закроем дверь на засов и сюда никто не сможет войти.
На этом наши интимные отношения кончились. Я, предоставив ей самой укладываться, оставил догорать лучину и ушел в парную. Там действительно было душно, но выбора не было, и я сразу растянулся на полке. Я много проспал днем, потому долго не мог заснуть, обдумывал создавшуюся ситуацию. Все складывалось весьма странно, и пока даже примерно нельзя было прогнозировать ближайшее будущее.
Мне было понятно, что княжне возвращаться домой нельзя ни в коем случае. Ее брат не зря мне сказал, что она должна умереть и предпринял для этого уже две довольно успешные попытки. Я не очень верил в его способности к массовому гипнозу, хотя и был свидетелем и участником общей паники в имении. Другого разумного объяснения, чем гипноз, своего беспричинного страха и внезапного бегства крестьян от скотного двора я придумать не смог.
Я решил, что для нас, самым простым будет затеряться в массах людей поднятых с насиженных мест войной, сделать выдержку, а потом подготовиться и действовать по обстоятельствам. Сон все не приходил. Лавка подо мной казалось жесткой, ноги упирались в стену, дышать было нечем, и я не выдержал, решил выйти на свежий воздух.
Стараясь не скрипеть половицами, я тихо пробрался в предбанник. Там оказалось чуть светлее, чем в парной, отражаясь от снега, в окно попадал слабый лунный отсвет. Княжна тихо спала на лавке, закутавшись в бараний тулуп. Я прокрался к выходу, нащупал стальной засов и совсем, было, собрался его отодвинуть, как услышал снаружи какой-то подозрительный шорох.
После недавнего нападения нервы были напряжены, и я сразу же схватился за саблю. Однако непонятный звук не повторился, и я решил, что мне просто показалось. Засов был не смазан, дверь разбухла от влаги и когда я его начал отодвигать, он заскрипел.
– Не открывай дверь, – тихо приказали снаружи.
От неожиданности я вздрогнул и задвинул засов до предела и севшим голосом прошептал:
– Кто там?
– Это я, – ответил тот же человек, – в смысле, я это ты.
У меня слегка поехала крыша. Голос был незнакомый, но интонации очень напоминали мою собственную манеру говорить.
– Интересно, – сказал я, – почему тогда я тебя не узнаю по голосу?
– Идиот, потому что никогда не слышишь себя со стороны! Кончай придуриваться!
Вот это уже было больше похоже на мою манеру изъясняться. Однако я еще сомневался.
– А как ты меня сумел здесь найти?
– Ты что шутишь? Я, то есть ты, в смысле мы, я, слушай, ты меня совсем запутал! Раз ты сейчас в этой чертовой бане, то значит, я тоже в ней был! Я тебя тут караулю целую неделю!
Я подумал и нашел в его словах противоречие:
– Если ты знаешь, когда я здесь буду, зачем так долго ждешь?
– Балда, затем чтобы не пропустить! А если бы меня по пути задержали?!
– Ладно, согласен, – сказал я, не очень обидевшись на грубый эпитет, – тогда почему ты не разрешаешь мне выйти?
– Потому! Откуда мне знать, что случится, если мы встретимся? А если взорвемся или разлетимся на атомы? Я и так пошел на слишком большой риск, у меня против тебя защита, как на атомной электростанции.
– Ну, ты даешь, – сказал я, – тоже мне, физик теоретик! Хоть взглянуть, что ты придумал, можно?
– Ты еще попроси показать, как выглядишь со стороны!
– Хорошо, уговорил, – согласился я. – А что, собственно, случилось?
– Для нас ничего хорошего, – мрачно сообщило «альтер эго», – этот гребанный Урусов оказался гением, который совместился со злодейством. Александр Сергеевич оказался большим оптимистом.
– Что Пушкин говорил, о гении и злодействе, я и без тебя знаю, давай про князя, – прервал я сам себя.
– Он маньяк! – сообщил голос из-за дверей.
– В курсе, – подтвердил я из бани.
– И каким-то образом может превращать людей черте во что, – продолжил я снаружи.
– Так с возницей все было на самом деле?
– Не знаю. Знаю другое, теперь он возьмется за вас с Машей.
– Вот гад! Просто какой-то братец Иванушка с сестрицей Аленушкой! И чего ему нужно?
– Псих, хочет стать властелином мира, а Маша ему почему-то мешает! Причем это вполне серьезно. Ну, а мы попались на пути, и он ни перед чем не остановится.
– Он мне уже хвастался, – подтвердил я.
– Помню, когда мы гуляли в парке. Тогда я, в смысле мы, ему не поверили.
Мы оба замолчали.
– Думаешь, это серьезно?
– Более чем. Он может внушить людям что захочет, и они превращаются в зомби. Выполняют любые его приказания. Сегодня нас, то есть вас, обстреляли по его приказу. Хорошо еще, что он приказал своим зомби только убить тех, кто сидит в кибитке, и забыл о кучере. Поэтому мы и спаслись.
– И что нам теперь делать? – спросил я.
– За этим я и пришел, знаешь, как было сложно вернуться из Троицка и потом добраться сюда?! Кругом черте что делается, французы бродят толпами грабят местных жителей, то их ловят партизаны и тоже грабят. Не война, а сплошной бардак!
– Представляю!
– Теперь, слушай и запоминай. Маша, ты тоже иди сюда, все равно ведь не спишь, а подслушиваешь.
– Неправда, я сплю, – откликнулась княжна, – вернее, только сейчас проснулась. А почему ты сам с собой разговариваешь?
– Ладно, подойди, – сказал я, тот, который находился внутри бани, – это тебя касается в первую очередь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78