— И если бы я уступил Крею, то не потерял бы руку. Но к вам это не имеет никакого отношения.
— Вы сумели запудрить мозги Крею. — Рэднор встал.
— Верно.
— Но мне-то вы не станете врать.
— Разумеется, не стану.
— Я вам не верю.
— А вы подумайте, со временем поверите.
— Вы не очень-то уважаете старших.
— А чего их уважать, когда они ведут себя глупо? — сухо проговорил я.
Он раздул ноздри, явно начиная злиться. Но вежливо спросил:
— А вы? Вы будете на меня работать?
— Это зависит от вас. А вдруг в следующий раз из-за меня всех нас убьют?
— Я рискну.
— Тогда ладно. Буду работать. Но мы еще не закончили с этим делом. Чико забрал негативы?
— Да. Он велел отпечатать снимки в двух экземплярах. Один комплект — для него, другой он передал для вас. Он сказал, что вы просили, но, право, не знаю...
— Вы привезли их? — в нетерпении перебил я.
— Да, они в машине. Вы уверены?
— Ради всего святого, я жду не дождусь их! — с жаром воскликнул я.
* * *
На следующий день я попросил еще несколько подушек и телефон возле кровати и заработал репутацию трудного пациента.
Этим утром агентство, втиснувшись в маленький домик Рэднора, снова начало работать. Долли позвонила мне, чтобы сказать, что у них совершеннейший ад, один телефон вместо тридцати необходимых, но, к счастью, все в приподнятом настроении, не расстраиваются из-за мелочей, в агентстве появилось новое выражение: «Холлилуйя». А теперь до свидания, потому что следующий в очереди на телефон показывает на часы, мол, ее время кончилось.
Позже из телефонной будки позвонил Чико.
— Сэмми нашел водителя цистерны, Смита, — сказал он. — Вчера Сэмми ездил к нему в Бирмингем. Теперь, когда Креи в тюрьме, Смит хочет дать показания под присягой. Он признался, что получил двести пятьдесят фунтов только за то, что вышел из кабины и, когда цистерна перевернулась, снял с нее цепи. А потом сидел на обочине дороги, стонал и жаловался, что ничего не помнит. Легкие деньги.
— Прекрасно! — сказал я.
— Но это еще не все. Изюминка в том, что у него еще целы эти деньги, он их спрятал в консервной банке и собирается сделать первый взнос на покупку дома. Он потому и соблазнился предложением Крея, что хотел купить дом. Крей сначала дал ему задаток, а окончательно расплатился десятифунтовыми купюрами, которые ты нашел в его кейсе и сфотографировал. У Смита есть один из тех банкнотов, которые на снимке. С ним он готов расстаться. Это будет вещественное доказательство. Но кто бы мог заставить его отдать остальные? Ты мог бы?
— Не думаю.
— Но все же у нас есть доказательства, что Крей причинил ипподрому злонамеренный ущерб.
— Потрясающе! А за что они задержали его сейчас?
— Ему предъявили обвинение в нанесении телесных повреждений, а остальных — в подстрекательстве и содействии.
— Значит, их приговор зависит от того, что присудят Крею.
— Если повезет.
— Но он все равно владеет двадцатью тремя процентами акций Сибери, — вздохнул я.
— Да, — хмуро подтвердил Чико.
— Что осталось от офиса? — спросил я.
— Еще идет осмотр. Наружные стены выстояли, но внутри все придется делать заново.
— Мы можем улучшить планировку, — обрадовался я, — и установить лифт.
— Конечно, можем, — снисходительно подтвердил Чико. — Впрочем, у меня есть еще одна информация, которая может заинтересовать тебя.
— Какая?
— На соседнем доме висит объявление: «Продается».
* * *
После обеда пришел Чарлз, а я как раз спал. И он, к сожалению, видел, как я просыпаюсь. Первые несколько секунд, когда возвращается сознание, всегда самые ужасные. Как обычно, я почувствовал адскую боль, а когда открыл глаза, возле кровати сидел Чарлз.
— Боже мой, Сид, тебе дают обезболивающее?
Я кивнул, все еще не вполне придя в себя.
— Но современные лекарства, по-моему... Я буду жаловаться, — продолжал Чарлз.
— Не надо.
— Но, Сид...
— Врачи делают все, что могут, уверяю вас. Не огорчайтесь так. Через несколько дней будет лучше. А пока просто скучно, вот и все... Лучше расскажите мне о Фреде.
Фред уже был в доме, когда наряд из четырех полицейских прибыл в Эйнсфорд. И всем четверым пришлось держать его, чтобы он не вырвался, да еще и вернувшийся домой Чарлз помогал.
— Большой ущерб он успел причинить до приезда полицейских? — спросил я.
— Он действовал методически и очень быстро. Все перевернул в моем столе и в маленькой гостиной. Каждый конверт, каждую папку, каждый блокнот. Он все разорвал и бросил на пол, собираясь уничтожить. Когда приехала полиция, он как раз перешел в столовую. Этот тип очень силен и сопротивлялся до последней минуты. В холле на столе нашли коробку с пластиковой взрывчаткой, а в фургоне — целый ящик. — Чарлз помолчал. — Как ты догадался, что он придет?
— Крей понял, что я сделал снимки в Эйнсфорде, но откуда он мог знать, что я увез негативы в Лондон и там отдал печатать? Я боялся, что он подумает, будто негативы обрабатывали в местной лаборатории и вы знаете, где они находятся. Ведь это вы сначала заманили его к себе.
— Когда ты выйдешь отсюда, приедешь на несколько дней в Эйнсфорд? — Чарлз лукаво улыбнулся.
— Когда-то я уже слышал такое предложение. Спасибо. Не приеду.
— Больше никаких Креев, только отдых, — пообещал Чарлз.
— Я бы очень хотел, но у меня не будет времени. Агентство дало течь. И я только что сделал со своим начальником то, что вы сделали со мной в Эйнсфорде.
— Что именно?
— Встряхнул как следует, чтобы он покончил с депрессией и начал действовать.
Судя по улыбке, Чарлз нашел это забавным.
— Вы знаете, сколько ему лет? — спросил я.
— Около семидесяти, а почему ты спрашиваешь?
— У меня и в мыслях не было, что ему семьдесят один, пока он сам не сказал сегодня, — удивленно объяснил я.
— Ты всегда думал, что я попросил его взять тебя на работу. Разве нет? — Чарлз покосился на кончик сигары. — И гарантировал твое жалованье.
Я в замешательстве смотрел на него.
— Вероятно, тебе будет интересно узнать, что дело обстояло совсем не так. Я лично его не знал, только слышал о нем. Как-то он нашел меня в клубе и спросил, не думаю ли я, что ты подходишь для работы у него. Я ответил, что, на мой взгляд, подходишь. И со временем будешь отличным работником.
— Не верю.
— Я сказал ему, что ты очень неплохо играешь в шахматы, — улыбнулся Чарлз. — И жокеем стал потому, что так сложились обстоятельства: ты был маленького роста, а твоя мать умерла. И что ты в любой профессии, вероятно, очень скоро достиг бы такого же успеха, как и на скачках. Рэднор согласился со мной и добавил, что он видел, как ты работаешь с лошадью, и сразу понял: ты именно такой парень, какой ему нужен. Тогда же он сказал мне, сколько ему лет. Ничего больше. Но мы оба поняли, что он имеет в виду.
— Я уже собирался уходить от него, — признался я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67