Чтобы избежать всяких нежелательных осложнений, надо было сохранить в полной тайне, где находится Гольден-Мальт.
Я оставил автомобиль Айвэна в подземном гараже и вошел в дом, где узнал, что вторую половину дня Пэтси провела с отцом и жаловалась ему, что я напал на Сэртиса и нанес ему увечье, кажется, сотрясение мозга, что я грубо обошелся с Ксенией и Дерзко похитил Гольден-Мальта ради своих незаконных целей, скорее всего для того, чтобы потом потребовать за него выкуп.
— Я беспристрастно выслушал ее, — сказал Айвэн. — Гольден-Мальт в самом деле в безопасности?
— Да.
— А выкуп?
Продолжать в таком духе у меня просто не было сил.
— Не говорите глупостей, — сказал я. Айвэн весело рассмеялся.
— Пэтси моя дочь, и я люблю ее. Когда она без конца твердит, какой ты хитрый да нечестный, я постепенно начинаю всему этому верить и сомневаться в тебе. Хотя понимаю, что она не права. Как-то под влиянием минуты я сказал, что хотел бы считать тебя моим родным сыном. Не знаю, говорил ли я тогда то, что думал, но теперь я могу повторить эти слова, потому что это правда.
Моя мать порывисто обняла Айвэна, а он нежно погладил ее по руке, довольный тем, что сказанные им слова приятны ей. В эту минуту их лица показались мне молодыми, такими, какими были в безвозвратно ушедшем прошлом. Нарисовать бы их, подумалось мне.
Потом мы ужинали, прежде чем я уехал на вокзал, чтобы успеть на ночной поезд. Мы с Айвэном пили вино за дружбу. Между нами установилось прочное взаимопонимание, такое, какого никогда раньше не было. В тот вечер я почти поверил, что отныне Пэтси не сумеет настроить Айвэна против меня.
Отчим настаивал на том, что должен вернуть мне запечатанный конверт с припиской к его завещанию.
— И не возражай мне, Александр, — сказал он. — Безопаснее всего, чтобы этот конверт оставался у тебя.
— Нет уж, лучше живите еще много-много лет, и тогда этот документ устареет. — Да, может быть. Во всяком случае, я решил сказать тебе, что там написано.
— Вы не должны этого делать.
Но Айвэн настоял на своем и пересказал мне содержание приписки.
Я обнял его впервые за все годы, что мы жили вместе.
Обнял я и мать. И уехал в Шотландию.
ГЛАВА 10
К моему немалому удивлению, в Далвинни меня встретил Джед. Оказалось, что накануне поздно вечером Сам позвонил моей матери и узнал от нее, что я выехал в Шотландию. Сам велел Джеду прямо с поезда привезти меня в замок. Этому приказу следовало подчиниться беспрекословно.
По пути в замок Джед рассказал, что теперь у меня в хижине новая кровать и новое кресло (выбирал их Джед, а платил за них Сам) и что я должен составить список других необходимых мне вещей. Мой дядя без разговоров оплатит счет.
— К чему это? Ничего он не должен оплачивать, — запротестовал я.
— По-моему, он чувствует, что виноват перед тобой. Ты уж позволь ему искупить свою вину.
Я искоса взглянул на Джеда:
— Какую вину?
— Он сказал мне, что ты, может, так и не думаешь, но он должен возместить ущерб, и моральный, и физический. — Джед покосился на место, где еще недавно у меня под глазом переливался синяк. — Я ему доложил, что ты выгреб из хижины все, что там испоганили, и Сам велел мне убрать эту груду мусора. Уповая на Господа Бога, что рукояти в помойке не было. — Бог услышал твои молитвы. А где портрет, который я обернул простыней?
— У меня дома. Там же и все остальное. Я с облегчением вздохнул.
— Флора видела этот портрет, — сказал Джед, — она говорит, это портрет призрака.
У Флоры, жены Джеда, был «взгляд», умение заглянуть порой в будущее. Это свойство таится где-то в глубинах души многих шотландцев.
— Слово «призрак» означает то же, что и дух, — сказал я. — Если Флора увидела духа, или душу, так это и есть то, что я изобразил.
— Ты так прозаически говоришь об этом...
— Портрет еще не закончен.
— И Флора сказала — нет. — Джед немного помолчал. — Она сказала, что видит этого призрака плачущим.
«Плачущим!»
— Да, так она сказала. — Джед как будто оправдывался за Флору. — Ты знаешь, она иногда бывает странная.
Я кивнул.
Плачущий призрак и доктор Зоя Ланг? Нет, я не мог согласиться с Флорой. Да у меня и не было замысла изобразить сожаление, раскаяние, печаль. Я хотел только выразить мысль, что, пока внешняя оболочка старится, душа может оставаться молодой. Моя задача сама по себе была трудна. Плач по утраченной молодости? Это уже продолжение, то, что остается, так сказать, «за кадром».
Как и в прошлый раз, я застал дядю Роберта в столовой. Он завтракал. При моем появлении Сам поднял свою большую голову и, как всегда, немного церемонно приветствовал меня:
— Александр.
— Милорд. — Прошу, — он сделал жест рукой, означавший, что я должен занять место за столом.
— Спасибо.
В то утро стол был накрыт на троих. Одно место осталось свободным. Джеймс, догадался я, уже отправился на охоту.
— Он не прочь поиграть в гольф сегодня после полудня, — сказал Сам, — а завтра он уезжает. Я просил Джеда выбрать для тебя машину и мобильный телефон, и не возражай, что тебе негде и некогда перезаряжать батарейки. Джед даст тебе запасные и сможет ежедневно звонить тебе, а ты — ему. Это, возможно, и претит твоей склонности к уединению, но ты уж сделай милость, пойди мне навстречу.
Я не отвечал. Дядя Роберт выжидательно посмотрел на меня и улыбнулся:
— Уж если ты без колебаний готов умереть за меня как главу твоего клана, то мобильный телефон как-нибудь стерпишь.
— Ладно, пусть будет по-вашему...
— Завтра можешь вернуться к своим краскам.
Я смиренно взялся за завтрак. Принято считать, что старинные феодальные взаимоотношения и повинности ушли в прошлое и больше не существуют, но на самом деле это не так. Свобода диких гор, которой я так дорожил, была подарком от моего дяди Роберта. Я должен был хранить преданность ему, предписанную моим происхождением и усиливаемую тем, что дядя был благосклонен ко мне. Кроме того, я и сам очень любил дядю Роберта.
Он пожелал узнать, чем я занимался на юге, и заставил меня подробно рассказать ему обо всем. Я добросовестно поведал о приписке Айвэна к завещанию, о россказнях Пэтси и Оливера Грантчестера, о найденном теле Нормана Кворна и моей потасовке с Сэртисом во дворе у Эмили.
— Отсюда следует, что Сэртис — опасный дурак, — подвел итог моему рассказу дядя Роберт. — Это первое. А второе — где деньги пивоваренного завода?
— Аудитор не может найти их.
— А ты мог бы? — спросил дядя.
— Я? — Моему удивлению не было границ. — Бухгалтер и специалист по делам о банкротстве говорят, что это невозможно. И вдруг я, можно сказать, профан в области международных трансфертов, возьму да найду! Да я даже не знаю, с чего начинать!
— А вдруг тебе повезет?
— Но я не имею доступа...
— К чему? — спросил дядя Роберт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
Я оставил автомобиль Айвэна в подземном гараже и вошел в дом, где узнал, что вторую половину дня Пэтси провела с отцом и жаловалась ему, что я напал на Сэртиса и нанес ему увечье, кажется, сотрясение мозга, что я грубо обошелся с Ксенией и Дерзко похитил Гольден-Мальта ради своих незаконных целей, скорее всего для того, чтобы потом потребовать за него выкуп.
— Я беспристрастно выслушал ее, — сказал Айвэн. — Гольден-Мальт в самом деле в безопасности?
— Да.
— А выкуп?
Продолжать в таком духе у меня просто не было сил.
— Не говорите глупостей, — сказал я. Айвэн весело рассмеялся.
— Пэтси моя дочь, и я люблю ее. Когда она без конца твердит, какой ты хитрый да нечестный, я постепенно начинаю всему этому верить и сомневаться в тебе. Хотя понимаю, что она не права. Как-то под влиянием минуты я сказал, что хотел бы считать тебя моим родным сыном. Не знаю, говорил ли я тогда то, что думал, но теперь я могу повторить эти слова, потому что это правда.
Моя мать порывисто обняла Айвэна, а он нежно погладил ее по руке, довольный тем, что сказанные им слова приятны ей. В эту минуту их лица показались мне молодыми, такими, какими были в безвозвратно ушедшем прошлом. Нарисовать бы их, подумалось мне.
Потом мы ужинали, прежде чем я уехал на вокзал, чтобы успеть на ночной поезд. Мы с Айвэном пили вино за дружбу. Между нами установилось прочное взаимопонимание, такое, какого никогда раньше не было. В тот вечер я почти поверил, что отныне Пэтси не сумеет настроить Айвэна против меня.
Отчим настаивал на том, что должен вернуть мне запечатанный конверт с припиской к его завещанию.
— И не возражай мне, Александр, — сказал он. — Безопаснее всего, чтобы этот конверт оставался у тебя.
— Нет уж, лучше живите еще много-много лет, и тогда этот документ устареет. — Да, может быть. Во всяком случае, я решил сказать тебе, что там написано.
— Вы не должны этого делать.
Но Айвэн настоял на своем и пересказал мне содержание приписки.
Я обнял его впервые за все годы, что мы жили вместе.
Обнял я и мать. И уехал в Шотландию.
ГЛАВА 10
К моему немалому удивлению, в Далвинни меня встретил Джед. Оказалось, что накануне поздно вечером Сам позвонил моей матери и узнал от нее, что я выехал в Шотландию. Сам велел Джеду прямо с поезда привезти меня в замок. Этому приказу следовало подчиниться беспрекословно.
По пути в замок Джед рассказал, что теперь у меня в хижине новая кровать и новое кресло (выбирал их Джед, а платил за них Сам) и что я должен составить список других необходимых мне вещей. Мой дядя без разговоров оплатит счет.
— К чему это? Ничего он не должен оплачивать, — запротестовал я.
— По-моему, он чувствует, что виноват перед тобой. Ты уж позволь ему искупить свою вину.
Я искоса взглянул на Джеда:
— Какую вину?
— Он сказал мне, что ты, может, так и не думаешь, но он должен возместить ущерб, и моральный, и физический. — Джед покосился на место, где еще недавно у меня под глазом переливался синяк. — Я ему доложил, что ты выгреб из хижины все, что там испоганили, и Сам велел мне убрать эту груду мусора. Уповая на Господа Бога, что рукояти в помойке не было. — Бог услышал твои молитвы. А где портрет, который я обернул простыней?
— У меня дома. Там же и все остальное. Я с облегчением вздохнул.
— Флора видела этот портрет, — сказал Джед, — она говорит, это портрет призрака.
У Флоры, жены Джеда, был «взгляд», умение заглянуть порой в будущее. Это свойство таится где-то в глубинах души многих шотландцев.
— Слово «призрак» означает то же, что и дух, — сказал я. — Если Флора увидела духа, или душу, так это и есть то, что я изобразил.
— Ты так прозаически говоришь об этом...
— Портрет еще не закончен.
— И Флора сказала — нет. — Джед немного помолчал. — Она сказала, что видит этого призрака плачущим.
«Плачущим!»
— Да, так она сказала. — Джед как будто оправдывался за Флору. — Ты знаешь, она иногда бывает странная.
Я кивнул.
Плачущий призрак и доктор Зоя Ланг? Нет, я не мог согласиться с Флорой. Да у меня и не было замысла изобразить сожаление, раскаяние, печаль. Я хотел только выразить мысль, что, пока внешняя оболочка старится, душа может оставаться молодой. Моя задача сама по себе была трудна. Плач по утраченной молодости? Это уже продолжение, то, что остается, так сказать, «за кадром».
Как и в прошлый раз, я застал дядю Роберта в столовой. Он завтракал. При моем появлении Сам поднял свою большую голову и, как всегда, немного церемонно приветствовал меня:
— Александр.
— Милорд. — Прошу, — он сделал жест рукой, означавший, что я должен занять место за столом.
— Спасибо.
В то утро стол был накрыт на троих. Одно место осталось свободным. Джеймс, догадался я, уже отправился на охоту.
— Он не прочь поиграть в гольф сегодня после полудня, — сказал Сам, — а завтра он уезжает. Я просил Джеда выбрать для тебя машину и мобильный телефон, и не возражай, что тебе негде и некогда перезаряжать батарейки. Джед даст тебе запасные и сможет ежедневно звонить тебе, а ты — ему. Это, возможно, и претит твоей склонности к уединению, но ты уж сделай милость, пойди мне навстречу.
Я не отвечал. Дядя Роберт выжидательно посмотрел на меня и улыбнулся:
— Уж если ты без колебаний готов умереть за меня как главу твоего клана, то мобильный телефон как-нибудь стерпишь.
— Ладно, пусть будет по-вашему...
— Завтра можешь вернуться к своим краскам.
Я смиренно взялся за завтрак. Принято считать, что старинные феодальные взаимоотношения и повинности ушли в прошлое и больше не существуют, но на самом деле это не так. Свобода диких гор, которой я так дорожил, была подарком от моего дяди Роберта. Я должен был хранить преданность ему, предписанную моим происхождением и усиливаемую тем, что дядя был благосклонен ко мне. Кроме того, я и сам очень любил дядю Роберта.
Он пожелал узнать, чем я занимался на юге, и заставил меня подробно рассказать ему обо всем. Я добросовестно поведал о приписке Айвэна к завещанию, о россказнях Пэтси и Оливера Грантчестера, о найденном теле Нормана Кворна и моей потасовке с Сэртисом во дворе у Эмили.
— Отсюда следует, что Сэртис — опасный дурак, — подвел итог моему рассказу дядя Роберт. — Это первое. А второе — где деньги пивоваренного завода?
— Аудитор не может найти их.
— А ты мог бы? — спросил дядя.
— Я? — Моему удивлению не было границ. — Бухгалтер и специалист по делам о банкротстве говорят, что это невозможно. И вдруг я, можно сказать, профан в области международных трансфертов, возьму да найду! Да я даже не знаю, с чего начинать!
— А вдруг тебе повезет?
— Но я не имею доступа...
— К чему? — спросил дядя Роберт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84