Наступила мертвая тишина.
Мэдди удивленно подняла брови. Вот это удар! Предположить, что она притворилась больной, чтобы заманить виконта, вынудить его жениться на ней и тем самым улучшить свое материальное положение!
Перед глазами Мэдди все поплыло. Она уже открыла рот, чтобы дать отпор этой невыносимой сплетнице…
– Не все определяют деньги, – услышала она спокойный голос. Это был голос Фелисити. – Гораздо важнее вкус. Например, синий цвет отделки – ах, какой модной и дорогой – не слишком сочетается с вашим платьем цвета морской волны, но даже если это и так, я не позволила бы себе показаться невежливой и испортить впечатление от вашего, несомненно дорогого, нового платья. Но это лишь доказывает, что наличие денег само по себе не гарантирует благоприятное впечатление от наряда.
– В моем наряде все прекрасно сочетается, – отрезала миссис Мэшем.
– Разумеется, – спокойно согласилась Фелисити. Остальные дамы молчали, но на их лицах отражались различные эмоции – от восторга до ужаса.
Про Мэдди все забыли, и у нее было время собраться с мыслями, прежде чем сделать глупость. Например, оторвать миссис Мэшем голову, как очень хотелось. Однако это лишь убедило бы ненавистную сплетницу, а заодно и многих других дам, что выдвинутое против Мэдди обвинение соответствует действительности. Надо выглядеть спокойной, даже веселой. «Спасибо, Фелисити». Мэдди вздохнула с облегчением.
Брызгая слюной, миссис Мэшем еще немного поговорила о своем новом платье, о том, как нынче все дорого и что она идеально чувствует цвет и моду. Однако ни у кого не появилось желания спорить. Когда миссис Мэшем, наконец, замолчала, заговорила Фелисити:
– Кто-нибудь слышал, покинул цыганский табор пределы нашего графства?
Эта тема вызвала живой отклик.
– О да, – ответила хозяйка дома, обмахиваясь веером. Она была безмерно рада перемене темы. – Они украли ягненка у одного из арендаторов мистера Фрицуэлла, и бедняга очень расстроился.
– А еще они украли выстиранное белье, вывешенное для просушки за домом нашего садовника, и веревку прихватили!
– А у меня не только стрясли все ягоды с моей любимой вишни, а даже выкопали само дерево. Ума не приложу, что они собираются с ним делать. Ведь они никогда не остаются надолго в одном месте, все время кочуют.
– Да они его продадут в следующей же на их пути деревне, – мрачно заявила одна из дам, – и вы больше никогда его не увидите.
Дамы закивали, а пока они и дальше обменивались жалобами на бесчинства цыган, Мэдди тихо спросила Фелисити:
– А у вас что-нибудь украли?
– Нет. Но я видела следы вокруг дома. А сегодня утром, когда проснулась, мне показалось, что какой-то мужчина заглядывает в окно дома.
– О Господи! Какой ужас!
– Сначала я подумала, что это сон – я ведь только что открыла глаза. Но потом, когда вышла из дома, я увидела следы под окном. Я уверена, что это не мои следы – они слишком большие. – Фелисити вздрогнула. – Я слышала, что цыгане иногда бывают довольно жестокими.
– Вы непременно должны сегодня остаться ночевать у нас, – сказала Мэдди. – И вообще будет лучше, если вы поживете у нас какое-то время. До тех пор, пока точно не узнаем, что табор покинул наше графство.
«Меня беспокоят острые язычки соседей, – подумала Мэдди, – а Фелисити живет одна на отшибе и может стать жертвой вандалов, которые, возможно, еще опаснее, чем все считают».
Мужчины вышли из столовой, а хозяйка стала готовить столы для игры в карты. Вскоре после этого вечер закончился.
Когда они приехали домой, отец Мэдди еще не ложился спать. Она рассказала ему о цыганах и их бесчинствах, и он сразу же согласился с тем, что Фелисити должна остаться у них.
– Столько, сколько пожелаете, миссис Барлоу, – добавил он. – В своем доме вы не будете чувствовать себя в безопасности.
– Вы очень добры, сэр. – Голос Фелисити слегка дрожал.
– Завтра мы с Томасом поможем вам принести все вещи, которые вам понадобятся, – сказала Мэдди.
Она проводила Фелисити в гостевую комнату, расположенную рядом со спальней виконта. Это обстоятельство сделает невозможными встречи с Эйдрианом, но постоянное присутствие дуэньи будет напоминать Мэдди, что она должна вести себя прилично.
Плохо, конечно, что вести себя прилично – это совсем не то, что она хотела!
На пороге своей комнаты стоял Эйдриан, и по его улыбке Мэдди поняла, что он думает о том же.
Когда Фелисити закрыла за собой дверь, Мэдди шепнула:
– Ты об этом жалеешь?
– Тут уж ничего не поделаешь, – так же тихо ответил он. – Но оставаться одной в ее доме действительно небезопасно. А что касается нас…
– Да?
– Мы должны быть чисты в своих делах и помыслах, как посоветовал викарий.
Она разочарованно вздохнула, но он только усмехнулся и, наклонившись, поцеловал ее.
– Или не шуметь, – шепнул он на ухо.
Мэдди поцеловала его и с легким сердцем отправилась в свою комнату.
Потом помылась, надела ночную рубашку и легла в постель. Но кровать показалась пустой. Надо придумать, как подать Эйдриану знак, чтобы он пришел. Конечно, Мэдди могла бы пробраться в его комнату на цыпочках, но ее могли увидеть, а если их застанут в постели… Фелисити, конечно, ничего не расскажет отцу, но все же…
Надо чем-то отвлечься от мыслей об умелых ласках виконта. Мэдди взяла со столика пачку писем матери и наугад достала одно.
Всего несколько строк, убеждала она себя. Это каким-то образом помогало ей считать, что она не слишком вторгается в личное прошлое матери, не важно, прочла она целое письмо или всю пачку.
Когда Мэдди развернула листок, сердце замерло. Почерк был другой! Письмо было написано не матерью. Может быть, это почерк отца? Нет, это и не его рука.
Мэдди знала почерк отца по хозяйственным книгам и по деловым письмам, которые она по его просьбе иногда относила в деревню на почту.
Чье же это письмо?
Надо положить письмо обратно, подсказывал ей здравый смысл.
Мэдди знала, что не должна его читать, но теперь, когда письмо было в руках, когда она поняла, что мать сохранила письмо от какого-то незнакомого человека… это было равносильно тому, чтобы перестать дышать.
Возможно, письмо от подруги. Да, наверняка от подруги, живущей в другом графстве…
Но все рухнуло, когда Мэдди прочла первую строчку:
Любовь моя, как я мог жить, не зная, что ты существуешь на свете? С тех пор как ты вошла в мой мир, он стал намного богаче, а моя вселенная окрасилась твоим золотым сиянием, затмившим солнце.
Боже! Кто-то написал ее матери любовное письмо?
Мэдди показалось, что мир вокруг нее вдруг пошатнулся, словно потеряв опору. Она не могла заставить себя читать дальше.
Может, она все же ошиблась и это почерк ее отца? Возможно, после несчастного случая, в результате которого больше всего пострадали его ноги, у него каким-то образом изменился почерк, в отчаянии думала она, может быть…
Она перевернула листок и прочла подпись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63