Джеймс.
Кто этот Джеймс, черт возьми?
Глава 11
Разве человек не может влюбиться в кого-то еще, в другого человека? – пыталась убедить себя Мэдди. Ее мать вышла замуж за отца совсем юной… и у нее было мало времени на то, чтобы разлюбить одного человека и влюбиться в другого. Отец всегда рассказывал, что они были знакомы с матерью с детства и всегда нравились друг другу. Поэтому Мэдди всегда представляла себе, как эта детская влюбленность постепенно, с возрастом, перерастала в более зрелое чувство.
Когда же у матери было время полюбить другого человека?
Может быть, это был какой-то бедный юноша, чья любовь осталась неразделенной? Или просто какой-то знакомый, который не устоял перед хорошеньким личиком матери и ее мягким характером? Эти предположения помогли Мэдди немного успокоиться и унять дрожь в руках. Мать сохранила это письмо из жалости к этому бедняге.
Но необходимо знать это наверняка.
Мэдди не заметила, как встала с постели, закуталась в шаль и сунула ноги в тапочки. Отец, наверное, уже спит, но если нет…
Не может же она не спать всю ночь и думать, что означало это письмо. Ей казалось, что она знает о своей матери все: и о её браке с отцом, и об их безоблачной любви.
Она вышла из своей комнаты и, стараясь не шуметь, пробежала по коридору и спустилась по лестнице, осторожно ступая на скрипучие ступени. В холле был полумрак, но из щели под дверью отцовской комнаты пробивался свет.
Мэдди тихо постучала.
– Да? – услышала она голос отца и открыла дверь. Отец опустил книгу, которую читал, и удивленно посмотрел на дочь:
– Дорогая моя, что-то случилось?
Она машинально опустилась на колени у кровати отца.
– Папа, кто такой Джеймс? – с ходу спросила она. По выражению его лица Мэдди поняла, что этот Джеймс не был просто знакомым матери.
У Мэдди сжалось сердце, и она вдруг подумала, что лучше бы ни о чем не спрашивать и вообще ничего не знать. Но было уже поздно – вопрос задан…
– Если я тебя расстроила, папа…
Отец покачал головой:
– Нет. Я думал, что твоя мать, возможно, все тебе рассказала, но ты была еще слишком мала, когда она умерла. – Он вздохнул. – А почему ты спрашиваешь об этом сейчас?
– Я нашла на чердаке пачку писем, когда рылась в сундуке со старыми платьями мамы. Я их не читала, только несколько отрывков. Но я наткнулась на это имя и… – По лицу отца пробежала какая-то тень, и Мэдди запнулась. – Тебе не обязательно отвечать, папа.
– Будет лучше, если ты узнаешь все от меня, дитя мое. Если бы родители Элизабет, то есть твои бабушка и дедушка не умерли, если бы… Но ты же знаешь, что такое слухи. Я не хочу, чтобы кто-нибудь в нашем графстве проболтался и причинил тебе боль, когда ты меньше всего будешь этого ожидать. Лучше, если ты будешь к этому готова, дитя мое.
Мэдди вспомнила о ядовитом языке миссис Мэшем и кивнула.
– Встань, дорогая. Пол холодный, и я не хочу, чтобы ты простудилась. Возьми табуретку и сядь рядом.
Она послушалась, а отец бросил ей вязаный плед, чтобы она в него закуталась.
Мэдди била дрожь. Но не от холода, а от того, что разнервничалась. Открытие, что у родителей, которых она, казалось, знала очень хорошо, есть секреты, потрясло ее до глубины души. Сейчас Мэдди с нетерпением, и с ужасом, ждала, что отец раскроет страшную тайну, которую скрывали от нее всю жизнь.
– То, что я тебе рассказывал, было правдой, – начал отец, почему-то избегая смотреть дочери в глаза. – Я знал твою мать с детства. Небольшие поместья наших родителей были по соседству. Она была хорошенькой девочкой с мягким характером и всегда мне нравилась. Но потом мы выросли, и я уехал учиться в университет, а потом мне представилась возможность пожить год-два в Лондоне. Ты знаешь, что там со мной случилось. – Он замолчал.
Совсем недавно Мэдди и ее сестры узнали, и это было для них потрясением, о существовании сводного брата, лорда Гейбриела Синклера, тот разыскал отца. И тогда стало известно о давней любовной связи Джона Эплгейта с матерью Гейбриела.
– Когда я вернулся домой, согласившись отказаться от своей запретной любви, я был в тоске и, должен признаться, к своему стыду, не раз поддавался приступам меланхолии, думая только о себе. Сначала я не заметил, что и Элизабет была немного не в себе. Однажды нас обоих пригласили на пикник. После пикника мы пошли прогуляться, и она неожиданно потеряла сознание, Я отнес ее к ручью, чтобы смочить лицо, и только тогда понял, что произошло. Пока меня не было, Элизабет влюбилась в молодого морского офицера, гостившего у своего кузена, жившего по соседству. Они тайно обручились, и молодой человек собирался вернуться, чтобы просить ее руки. Но его отправили на войну раньше, чем он рассчитывал, а потом он погиб. А Элизабет вскоре поняла, что беременна и не замужем.
Мэдди была поражена. Ее мать занималась любовью до свадьбы?
Боже милостивый!
Мэдди совсем недавно сделала то же самое. Но ее мать? Почему-то трудно себе представить, что твои родители – такие же люди, как все. Сначала узнаешь, что твой отец, будучи молодым человеком, влюбился в замужнюю женщину, страдавшую от жестокого обращения мужа, и попытался прийти ей на помощь, но безуспешно. А потом узнаешь, что твоя мать была настолько опрометчивой, что занималась любовью до свадьбы и в результате оказалась в интересном положении.
– Господи, и что же она собиралась делать? – Мэдди приложила руки к пылающим щекам, представив, в какой панике была мать.
– В этом-то весь вопрос, – согласился отец. – Можешь себе представить, что сказали бы ее родители. А общество наверняка отвернулось бы от нее. Пока ничего не было заметно, но скоро все стало бы очевидным… Она, конечно, не думала, что так случится. И тот молодой человек никогда бы ее не оставил, если бы знал о ее беременности, уверяю тебя, Мэдлин. Он был твердо намерен вернуться и жениться на Элизабет. Если бы не война… В тот день французам повезло – ветер дул с их стороны, и наш корабль оказался хорошей мишенью для их пушек. Парень погиб, так и не успев получить отпуск, чтобы вернуться к своей невесте. Бедный Джеймс Макиннон.
Джеймс – ее отец! Внезапная боль пронзила сердце Мэдди.
– Я, естественно, предложил Элизабет свое имя и защиту, – продолжал отец – нет, не отец! – Что мне еще оставалось делать? Элизабет мне всегда нравилась, а что касалось меня, то в тот момент мне было все равно, так как я решил, что никогда больше не полюблю. А она была так расстроена, что я почувствовал к ней… – Он вздохнул:
Глаза Мэдди были полны слез, в горле застрял ком.
– Ты поступил хорошо, – только и удалось ей выдавить.
– Не в этом дело. Она была моим давним другом. И была так мне благодарна, что вырвала меня из глупой меланхолии. Я, наконец, понял, что делаю что-то полезное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63