ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Если бы ей хватало воздуха, она бы рассмеялась.
— Я так долго думал об этом. — Он улыбнулся и снова наклонил голову, быстро облизывая языком каждое бронзовое пятнышко, как кот, слизывающий пролитые сливки.
Он спускался все ниже. На бедрах и животе Мари-Лор было мало веснушек, но он не пропускал ни одной из них, его шелковистые волосы гладили ее кожу при каждом неторопливом изучающем поцелуе.
Затем Жозеф вернулся к ее груди, и его шероховатый язык обжег сосок. Она выгнулась, чтобы прильнуть разгоряченным телом к его божественно сладостной плоти. Потом Мари-Лор почувствовала, как желание пронзило ее сознание, и в то же мгновение (как только он мог угадать эту минуту?) Жозеф раздвинул ее ноги, раскрывая ее перед собой и лаская нежными сильными пальцами. Вдруг все ее чувства, весь мир, вся вселенная сосредоточились в одной точке — на кончике его пальца.
— А-а, вот и ты, — прошептал Жозеф, почувствовав, как в ответ напряглась ее плоть, от его пальца, как будто от факела, внутри Мари-Лор вспыхнуло пламя, а тело словно таяло, растворялось, как сахар в кипящем медном котелке. Она услышала собственный стон. И поняла, что готова.
Жозеф опустился на нее, обхватив бедрами. Волосы на его груди щекотали ее груди. Он снова приподнялся и… вошел в нее.
Мари-Лор увидела беспокойство в его глазах. Он не хотел причинять ей боль. Жозеф хотел доставить партнерше наслаждение.
«Да, да…» — попыталась произнести Мари-Лор, но лишь ахнула, и шепот перешел во вздох. А он все разжигал ее страсть. Ее вздохи и стоны становились все глубже и громче.
Она напрягалась, стараясь полнее раскрыться перед ним и вобрать в себя целиком всю эту сказочно сладостную плоть. Но каждый раз он почти выходил из нее, как бы желая повторить все сначала.
Мари-Лор на мгновение позволила себе испугаться, что он не удовлетворит ее, оставит жаждущей и задыхающейся от страсти. «Нет, он не сделает этого, — убеждала она себя. — Нет!» Она обвила его руками, ухватившись за поясницу. (Так приятно было ощущать его кожу тогда ночью в ее комнате на чердаке.) Притягивала его к себе, ухватившись за ягодицы и сжимая их.
Жадно! Бесстыдно! Непристойно! Она смотрела Жозефу в лицо и видела, как исчезает беспокойство и радость загорается в его глазах.
Быстрее! Ему удалось подчинить ее своему ритму, чтобы в унисон участвовать в этом удивительном танце, в огненном беге, в переплетении наслаждения и страсти, страсти и наслаждения.
Странная улыбка мелькнула на губах Жозефа, и неожиданно мир перевернулся. Мари-Лор оказалась сидящей верхом на нем, ее груди — в его руках, а тело переполнено им. Она покраснела и пыталась прикрыться волосами, спутавшимися в массу пропитанных потом медных локонов.
Он сильнее обхватил ее груди, сжимая соски между пальцев. Он выгнул спину, и ей стало безразлично то, что он мог увидеть. Пусть смотрит, пусть знает, пусть слышит ее глубокие вздохи, жадное животное рычание, вырывавшееся из губ, пусть видит содрогания ее тела — но он, должно быть, испытывает то же! Мари-Лор откинула голову, и у нее вырвался крик; она услышала, как вскрикнул и он. Затем он опустил ее на свою мокрую, соленую от пота грудь. Его сердце — или это было ее — бешено колотилось. Жозеф обнял Мари-Лор, их мокрые, дрожащие, изнемогавшие от страсти тела как будто очутились в центре вихря.
Возможно, она спала — минуту? час? — или просто перенеслась в новую страну, гражданкой которой стала, в республику любви и наслаждений. Когда Мари-Лор услышала хрипловатый шепот Жозефа, то не могла сказать, доносится ли он издалека или звучит совсем рядом.
— Знаешь, я волновался. Из-за сравнения с месье X. Он крепче обнял ее, положив на нее свое бедро. Она уютно устроилась в его объятиях. Ее щека приятно горела от соприкосновения с его щетиной. Страна, с которой она знакомилась, как она теперь понимала, была его телом, с тропами и дорожками, изгибами и возвышенностями и влажными роскошными садами. Она нашла его руку, сжала ее и поцеловала тыльную сторону ладони. Потом немного повернула голову, чтобы видеть его глаза, несколько озабоченное выражение лица.
— Но все же, — продолжал Жозеф, — этот джентльмен производит впечатление в постели. Я весь день волновался, что могу разочаровать тебя, будучи из плоти и крови.
Просто из плоти и крови.
— Ты производишь на меня достаточно сильное впечатление, — заверила Мари-Лор. — Но ты многому еще должен научить меня.
Он приподнялся на локте, выражение его лица стало серьезным, а глаза теплыми и мягкими и… бархатными как ночь.
— Для меня было бы большой честью, Мари-Лор, — сказал он, — если найдется что-нибудь, чему бы я мог научить тебя.
Глава 13
Он, конечно, был намного опытнее ее. Но Мари-Лор казалось, что они учат друг друга, когда каждую ночь их пальцы и губы прослеживают все линии их тел — форму живота, строение запястья или ключицы, поясницу, переходящую в ягодицы.
Они стали исследователями, первооткрывателями особых знаков и чудес природы, коллекционерами, знатоками чудесного и необычайного. Рана на бедре Жозефа, которую зашил Жиль, вызывала у Мари-Лор удивление. Она почти зажила и представляла собой «хорошую работу по сравнению с раной на боку, да, вот здесь, это дело рук мясника, военного хирурга». Она содрогнулась, прогоняя мысль о том, что было бы, если б пуля попала на дюйм выше и правее.
Жозеф целовал следы ожогов на пальцах Мари-Лор, чуть дотрагиваясь до них губами. «Мне приснилось, — однажды ночью прошептал он, — что мои поцелуи превращают их снова в чернильные пятна».
Две ямочки на изгибе поясницы Мари-Лор.
— Ты не знаешь, что они у тебя есть? — воскликнул он. — Подойдем к зеркалу, я их тебе покажу.
У нее никогда не было трельяжа. «Какое чудо, — думала она, — увидеть свое маленькое веснушчатое розовое тело рядом с ним, длинноногим, смуглым, мускулистым, с гордой осанкой». Она бесконечно долго, из всех возможных положений вглядывалась в изображения Жозефа и свое.
Они со смехом меняли позы, как будто позировали для тех гравюр, которые он когда-то контрабандой привозил во Францию, и придумывали под ними подписи:
«Ненасытный хозяин».
«Развратная горничная».
— Султан, — предложил он, завязывая шейный платок на голове в виде тюрбана, — и его одалиска.
Она с беспокойством посмотрела на него, смущенная его острым взглядом.
Итак, жизнь Мари-Лор переменилась. Тихо, незаметно и безвозвратно. Она радовалась, что все произошло именно так, радовалась, что перенесла все шутки, когда все поддразнивали ее, а повода для этих шуток не существовало.
В то время как сейчас, когда притворство обернулось правдой, никого нисколько не интересовало, чем занимались они с Жозефом во время своих ночных свиданий. В тревожные дни после смерти герцога слуг больше беспокоила собственная судьба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81