Таким способом мы одолели десятки лугов и скал и впали в гипнотический ритм. Как и на подходе к отелю, стало казаться, что ландшафт ожил и помогает нам. Мы вошли в бесконечное ускорение. Безграничная энергия изливалась на нас из Горы Он, и мимо промелькнул первый на нашем пути алеф-нулевой каменный барьер. За каждым барьером находился круто поднимающийся луг всегда одной ширины, скажем, футов сто. Но каждый следующий барьер был на десять футов выше предыдущего. После того алеф-нулевого барьера мы остановились и оглянулись на проделанный путь.
Вид был очень странным. В бесконечном узоре карабкающихся вверх по склону каменных полосок, напоминающих расплющенную лестницу, отсутствовала последняя полоска. Сколько я ни пытался проследить свой путь до самого низа, мое внимание обязательно перескакивало на какую-нибудь одну скалу, скажем, миллиардную снизу. Я мог за одну попытку проследить наш путь снизу вверх. Но сверху вниз мое внимание могло двигаться только скачками.
— Что ты видишь? — спросил я у Франкса.
Его ответ был сложным. Вместо того чтобы смотреть на скалы по отдельности, он предпочел сосредоточиться на общей схеме. Он придавал большое значение тому, что луга были одной ширины, а скалы с каждым разом становились на десять футов выше. Он подчеркнул, что это доказывает параболический характер общей схемы луг-скала, и привел краткое доказательство этого факта.
Он предположил, что темп роста следующей серии скал будет выражен квадратичной функцией, что приводило к изображению чередования лугов и скал кривой третьей степени…
Я перебил его:
— Где ты всему этому научился? Я думал" ты не математик.
— Это была поэзия. И довольно изящно выточенная, если мне позволено будет самому так о ней выразиться.
— Там, откуда я родом, — начал я, — на Земле…
— Я знаю, что ты называешь поэзией. Отображения чувств, эмоции, умело закругленные фразы, муха в янтаре. А на Праге уравнения — это тоже поэзия.
— Но математика считается нудным занятием, — возразил я. — Длинные доказательства, формальные подробности. Конечно, сама идея не может быть нудной, но детали….
— Мы никогда не занимаемся деталями, — ответил Франкс. — Потому что нам все равно, правильны наши уравнения или нет. Считается только то, какие чувства они вызывают.
Мы двинулись дальше. На этот раз мы развили что-то вроде суперускорения и принялись отщелкивать целые циклы из алеф-нуля каменных поясов за один прием. В каждом новом цикле скал темп роста стремительно увеличивался. Как только рост стал экспоненциальным, мне. начало казаться, что я непрерывно цепляюсь за голую скалу или отталкиваюсь от нее ногами, тогда как жужжание крыльев Франкса слилось в непрерывный гул за моей спиной. Все сияло светом, а от скал исходил сухой пыльный запах. Мы долгое время не прерывались, заворачивая уровни ускорения один в другой, преодолевая одну бесконечность скал за другой.
В какой-то момент я вдруг понял, что мы снова не движемся. Мы находились на лугу размером с носовой платок, а вокруг высились голые скалы. Франкс лежал на спине и сучил ножками.
— Это алеф-один? — с надеждой спросил я.
— Я так не думаю, — ответил он. — Я думаю, что это то, что получается при возведении алеф-нуля в алеф-нулевую степень алеф-нуль раз подряд.
— Ты имеешь в виду эпсилон-нуль?
Франкс утвердительно дернул ногой.
— Так они его и называли.
— Кто?
— Дорогой мой Феликс, я провел в этом отеле очень много времени. Проводники скрытны, а вот восходители-неудачники — напротив. Главный смысл большинства восхождений заключается в триумфальном возвращении на террасу, где вновь прибывших и старых приятелей потчуют великолепными сказками о безрассудной храбрости.
— И тебе приходилось слышать о людях, добравшихся до алеф-один без проводника?
— Конечно, приходилось. Все это не так просто, как было до сих пор. Для этого нужны новый порядок бытия, новая плоскость существования.
— Не знаю, как нам удастся одолеть это последнее препятствие. Даже если мы будем наворачивать одно ускорение на другое, все равно мы достигнем предела исчисляемого количества этапов. Алеф-один нельзя достичь никаким исчисляемым процессом. Нам никогда не вырваться из чисел второго класса.
Франкс просто лежал на сухой траве. Цветов здесь практически не было. Я выдернул травинку и посмотрел на нее против неба. Эта травинка делилась на десять ответвлений. Я представил, что снабжаю каждое ответвление ярлыком с цифрами от нуля до девяти.
Я заметил крохотного жучка, ползущего вверх по травинке. На первой развилке он заколебался, а потом выбрал номер 3 и продолжил движение наверх. На следующей развилке он выбрал номер 6, а на развилке после этой — номер 1. Затем он упал мне в глаз.
Я проморгался и стал размышлять, что было бы, продолжай он свой путь бесконечно. Его конечный маршрут можно было бы закодировать единственным действительным числом, полученным от соединения его выборов: 361…
Я понял, что существовало столько же способов взобраться на верхушку травинки, сколько существовало действительных чисел между нулем и единицей. Целый континуум возможных путей… "с" путей.
Но тут травинка испарилась, превратившись в облачко дыма, а воздух разорвал громкий щелчок. Это снова был проводник. Он парил в воздухе в нескольких сотнях футов от нас, неся по человеческого облика альпинисту в каждой из трех своих ног. Его приземистое тело было цилиндрическим. Наверху у него был сверкающий купол и три змеевидных шланга. Один шланг был поднят прямо вверх, и казалось, что он стремительно всасывает в себя воздух, удерживая таким образом проводника с его отрядом над поверхностью. Второй шланг был нацелен на нас, готовый выпустить еще один энергетический разряд, а третий говорил:
— К сожалению, в связи с ограниченной возможностью обеспечения групп проводниками и необыкновенно большим числом заявителей достойного уровня нам стало ясно, что мы не сможем оказать вам содействия в восхождении на Гору Он. Как вы, несомненно, понимаете, интересы общественной безопасности требуют, чтобы подъемы без сопровождения проводника не допускались.
Просим вас немедленно возвратиться.
Мне плохо стало, когда я оглянулся на скалы, которые мы уже одолели. До ближайшей выемки, где можно было бы опереться, было бесконечно далеко. Конечно. мы могли бы попробовать спуститься на дельтапланах.
— Во мглу! — пронзительно крикнул Франкс, улепетывая со всех ног. Первый энергетический залп проводника поджег часть луга, и бесконечнолистные растения испустили густой, почти жидкий дым. Одному мне прыгать не хотелось, и я припустил за Франксом.
Еще один заряд врезался в землю слева от меня, и тогда я бросился в огонь и густой дым, успев задержать дыхание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62