Когда она закончила, она встала и посмотрела на себя в зеркало. Неужели это она была на этих фотографиях? Вот та Гала, чье отображение в зеркале она видит каждый день. А лицо на фотографиях было совсем непохожим на холодное, изящное лицо манекенщицы, которое она ожидала увидеть. Это была не Гала-Роза. Эта девушка, с тяжелыми веками и вялой шеей, с влажным ртом и неподвижным взглядом, была ей совершенно незнакома. Она была другой, вызывающей и чужой.
Ей не нужны были такие фотографии. Она никогда бы не смогла показать их агенту. Они были неприличными и ужасными. Эта девушка выглядела так, как будто хотела, чтобы ее поцеловали, занялись с ней любовью… Они были хуже, чем если бы она снялась обнаженной. На этих фотографиях было заметно, что она потеряла невинность, и неважно, сделала она последний к этому шаг или нет.
Сгорая от стыда, Гала взяла в руки снимки и разорвала их пополам, а потом стала рвать их на мелкие кусочки, чтобы от этой Галы-Розы не осталось и следа.
Демонстрационный зал фирмы по производству одежды для отдыха «Фокс и Мартин Баунси» находился на нижнем этаже и в подвальном помещении полуразрушенного викторианского здания на Гантон-стрит, облупленный фасад и грязные забрызганные окна которого лишь подтверждали посредственность выставленных на витрине новинок сезона – ярко-розовых и лимонно-зеленых костюмов из полиэстера. Дела у мистера Мартина и мистера Фокса пошли плохо после того, как им изменил успех на Карнаби-стрит в шестидесятые годы, а с ним исчезли и все сопутствующие творческие начинания. Теперь их изделия были самыми дешевыми, крикливыми, рассчитанными на ту часть молодежи, которая стремилась пощеголять в чем-то необычном, пусть недолго, но за небольшие деньги. В их моделях более чем неудачного зимнего сезона присутствовало много люрекса и позолоты, и сейчас, когда весна была не за горами, новая «праздничная» линия стала доставлять им неприятности.
В зеленом лифчике-топе с узкими бретельками, завязывающимися на шее, и розовых шортах Гала расхаживала перед тремя мужчинами, которые сидели на треснувших пластмассовых стульях в конце комнаты. На всех были пальто и шляпы, так как в сыром подвале, где находилась демонстрационная комната, было очень холодно. Повернувшись к ним спиной, Гала подумала, что мужчины наверняка заметили, что ее ноги покрылись гусиной кожей. Она была похожа сейчас на рождественскую индейку, с горечью подумала Гала, только она была далеко не жирная и совсем не аппетитная.
– Подожди, Гала, – обратился к ней мистер Мартин. – Мистер Файнберг хочет поближе взглянуть на материал.
Уставившись в пространство над их головами, Гала ждала, пока мистер Маршалл и покупатели рассматривали лифчик-топ и шорты, а мистер Мартин объяснял, что ткань была на семьдесят процентов из нейлона и на двадцать – из спандекса. Зажав кончик ее шорт между большим и средним пальцами, мистер Мартин передвинул толстую сигару, которую он курил, с одного края губ на другой и заулыбался своим клиентам.
– Хорошее качество, да? – Он подмигнул. – Мягкая, не мнется, ни одной морщинки не увидите.
Довольно смеясь, мужчины вернулись на свои места, а Гала, не обращая на них внимания, вернулась в раздевалку. Задернув за собой пыльную занавеску, она расстегнула застежку топа и сняла шорты, собираясь надеть следующий наряд – желтый, с широкой юбкой сарафан, единственная вещь из всей коллекции Фокса и Мартина, в которой она чувствовала себя более или менее прилично.
– Гала! – Занавеска распахнулась, и водянистые глаза мистера Мартина жадно пожирали ее, когда она схватила платье и пыталась прикрыть им свое обнаженное тело. Покраснев от злости, Гала взорвалась:
– Я вам уже говорила, мистер Мартин, нужно стучаться, если я вам нужна, – сказала она сквозь зубы.
– Да, конечно. Но ты – манекенщица, и я уже всего этого навидался, – ответил он, продолжая смотреть на нее. – Но разреши мне дать тебе совет, Гала, – не надо говорить мне, что делать. Поняла? И еще одно – постарайся улыбаться иногда, будь так добра. Покупателям это понравится.
– Улыбаться нет причин, – ответила Гала, поворачиваясь к нему спиной и влезая в платье.
– Ах, так? Ну, тогда постарайся улыбаться моим шуткам, детка. Никогда не знаешь, что можно выиграть, лишний раз улыбнувшись.
Гале не хотелось даже думать об этом. Вместо этого она застегнула «молнию» платья и молча еще раз подкрасила губы помадой оранжевого цвета, которая совсем не шла ей, но была единственной, которую не убивали крикливые цвета одежды, которую ей приходилось демонстрировать. Она работала здесь уже пять месяцев, и каждую неделю она спрашивала себя, сколько еще сможет здесь выдержать. Сколько еще она сможет выносить эту убогую обстановку, облезлые стены с толстым слоем грязи, прокуренные насквозь за последние пятьдесят лет, мрачную маленькую ванную комнату с разбитым унитазом и старой раковиной, в которой она должна была мыть кофейные чашки, что входило в ее обязанности, о чем мистер Фокс предупредил ее, когда брал на работу в качестве манекенщицы. Расчесывая свои светлые волосы, которые были немного желтее, чем нужно, потому что она больше не могла посещать хороший салон и довольствовалась дешевой, но веселой парикмахерской в Сохо. Гала облегченно вздохнула, заметив, что, похоже, ее волосы наконец стали отрастать. Несколько месяцев казалось, что с ними ничего не происходило, ее волосы, как и она сама, не могли оправиться от той внезапной экзекуции. Кроме того, стояла очень холодная погода, и без длинных волос, которые бы прятали ее замерзшие уши, она чувствовала себя стриженой овцой. Шерстяная шапочка была единственным спасением, но в ней она была похожа на лыжницу в поисках крутого склона или на беженку из какой-нибудь страны за железным занавесом. Однако это уже не имело значения, единственное, что ее заботило – это пережить зиму.
Каждое утро просыпаясь в четырех стенах своей голой однокомнатной квартиры, первым, о чем думала Гала, был ее быстро убывающий счет в банке. Как только она не старалась экономить! Она перестала даже ездить на метро и автобусе, везде ходила пешком, но ее сапоги – дешевая копия красивых сапог фирмы Розетта, которые она видела на Бонд-стрит, – быстро сносились, и сапожник не взялся их чинить, поскольку они были из кожезаменителя. Ее экономия обернулась боком, и она вынуждена была купить другую пару обуви, после чего снова стала ездить на автобусе. Но зато она полностью отказалась от гамбургеров в «Макдоналдсе», чашечек кофе в дешевых кафе, где она любила посидеть немного, от кино, что было еще хуже всего, от телевизора. Даже ее любимые журналы тоже были принесены в жертву. Гала ограничивалась только «Ивнинг стандард», и то исключительно из-за печатавшихся там объявлений о приеме на работу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
Ей не нужны были такие фотографии. Она никогда бы не смогла показать их агенту. Они были неприличными и ужасными. Эта девушка выглядела так, как будто хотела, чтобы ее поцеловали, занялись с ней любовью… Они были хуже, чем если бы она снялась обнаженной. На этих фотографиях было заметно, что она потеряла невинность, и неважно, сделала она последний к этому шаг или нет.
Сгорая от стыда, Гала взяла в руки снимки и разорвала их пополам, а потом стала рвать их на мелкие кусочки, чтобы от этой Галы-Розы не осталось и следа.
Демонстрационный зал фирмы по производству одежды для отдыха «Фокс и Мартин Баунси» находился на нижнем этаже и в подвальном помещении полуразрушенного викторианского здания на Гантон-стрит, облупленный фасад и грязные забрызганные окна которого лишь подтверждали посредственность выставленных на витрине новинок сезона – ярко-розовых и лимонно-зеленых костюмов из полиэстера. Дела у мистера Мартина и мистера Фокса пошли плохо после того, как им изменил успех на Карнаби-стрит в шестидесятые годы, а с ним исчезли и все сопутствующие творческие начинания. Теперь их изделия были самыми дешевыми, крикливыми, рассчитанными на ту часть молодежи, которая стремилась пощеголять в чем-то необычном, пусть недолго, но за небольшие деньги. В их моделях более чем неудачного зимнего сезона присутствовало много люрекса и позолоты, и сейчас, когда весна была не за горами, новая «праздничная» линия стала доставлять им неприятности.
В зеленом лифчике-топе с узкими бретельками, завязывающимися на шее, и розовых шортах Гала расхаживала перед тремя мужчинами, которые сидели на треснувших пластмассовых стульях в конце комнаты. На всех были пальто и шляпы, так как в сыром подвале, где находилась демонстрационная комната, было очень холодно. Повернувшись к ним спиной, Гала подумала, что мужчины наверняка заметили, что ее ноги покрылись гусиной кожей. Она была похожа сейчас на рождественскую индейку, с горечью подумала Гала, только она была далеко не жирная и совсем не аппетитная.
– Подожди, Гала, – обратился к ней мистер Мартин. – Мистер Файнберг хочет поближе взглянуть на материал.
Уставившись в пространство над их головами, Гала ждала, пока мистер Маршалл и покупатели рассматривали лифчик-топ и шорты, а мистер Мартин объяснял, что ткань была на семьдесят процентов из нейлона и на двадцать – из спандекса. Зажав кончик ее шорт между большим и средним пальцами, мистер Мартин передвинул толстую сигару, которую он курил, с одного края губ на другой и заулыбался своим клиентам.
– Хорошее качество, да? – Он подмигнул. – Мягкая, не мнется, ни одной морщинки не увидите.
Довольно смеясь, мужчины вернулись на свои места, а Гала, не обращая на них внимания, вернулась в раздевалку. Задернув за собой пыльную занавеску, она расстегнула застежку топа и сняла шорты, собираясь надеть следующий наряд – желтый, с широкой юбкой сарафан, единственная вещь из всей коллекции Фокса и Мартина, в которой она чувствовала себя более или менее прилично.
– Гала! – Занавеска распахнулась, и водянистые глаза мистера Мартина жадно пожирали ее, когда она схватила платье и пыталась прикрыть им свое обнаженное тело. Покраснев от злости, Гала взорвалась:
– Я вам уже говорила, мистер Мартин, нужно стучаться, если я вам нужна, – сказала она сквозь зубы.
– Да, конечно. Но ты – манекенщица, и я уже всего этого навидался, – ответил он, продолжая смотреть на нее. – Но разреши мне дать тебе совет, Гала, – не надо говорить мне, что делать. Поняла? И еще одно – постарайся улыбаться иногда, будь так добра. Покупателям это понравится.
– Улыбаться нет причин, – ответила Гала, поворачиваясь к нему спиной и влезая в платье.
– Ах, так? Ну, тогда постарайся улыбаться моим шуткам, детка. Никогда не знаешь, что можно выиграть, лишний раз улыбнувшись.
Гале не хотелось даже думать об этом. Вместо этого она застегнула «молнию» платья и молча еще раз подкрасила губы помадой оранжевого цвета, которая совсем не шла ей, но была единственной, которую не убивали крикливые цвета одежды, которую ей приходилось демонстрировать. Она работала здесь уже пять месяцев, и каждую неделю она спрашивала себя, сколько еще сможет здесь выдержать. Сколько еще она сможет выносить эту убогую обстановку, облезлые стены с толстым слоем грязи, прокуренные насквозь за последние пятьдесят лет, мрачную маленькую ванную комнату с разбитым унитазом и старой раковиной, в которой она должна была мыть кофейные чашки, что входило в ее обязанности, о чем мистер Фокс предупредил ее, когда брал на работу в качестве манекенщицы. Расчесывая свои светлые волосы, которые были немного желтее, чем нужно, потому что она больше не могла посещать хороший салон и довольствовалась дешевой, но веселой парикмахерской в Сохо. Гала облегченно вздохнула, заметив, что, похоже, ее волосы наконец стали отрастать. Несколько месяцев казалось, что с ними ничего не происходило, ее волосы, как и она сама, не могли оправиться от той внезапной экзекуции. Кроме того, стояла очень холодная погода, и без длинных волос, которые бы прятали ее замерзшие уши, она чувствовала себя стриженой овцой. Шерстяная шапочка была единственным спасением, но в ней она была похожа на лыжницу в поисках крутого склона или на беженку из какой-нибудь страны за железным занавесом. Однако это уже не имело значения, единственное, что ее заботило – это пережить зиму.
Каждое утро просыпаясь в четырех стенах своей голой однокомнатной квартиры, первым, о чем думала Гала, был ее быстро убывающий счет в банке. Как только она не старалась экономить! Она перестала даже ездить на метро и автобусе, везде ходила пешком, но ее сапоги – дешевая копия красивых сапог фирмы Розетта, которые она видела на Бонд-стрит, – быстро сносились, и сапожник не взялся их чинить, поскольку они были из кожезаменителя. Ее экономия обернулась боком, и она вынуждена была купить другую пару обуви, после чего снова стала ездить на автобусе. Но зато она полностью отказалась от гамбургеров в «Макдоналдсе», чашечек кофе в дешевых кафе, где она любила посидеть немного, от кино, что было еще хуже всего, от телевизора. Даже ее любимые журналы тоже были принесены в жертву. Гала ограничивалась только «Ивнинг стандард», и то исключительно из-за печатавшихся там объявлений о приеме на работу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127